Доктор Крюк 2 (СИ). Страница 33

— Рад снова видеть вас на моем корабле, — прошептал я.

Глава 16

Интерлюдия.

Форт-Сен-Пьер, Мартиника.

Тяжелая, душная жара Мартиники обволакивала Форт-Сен-Пьер липким маревом. Солнце, уже перевалившее за зенит, нещадно палило, заставляя редких прохожих искать спасения в узких полосках тени, отбрасываемых зданиями. Даже вездесущие пальмы, казалось, поникли под его безжалостными лучами. Воздух, пропитанный запахами моря и специй, был неподвижен. Лишь изредка легкий бриз, проникавший с гавани, приносил с собой слабое дуновение прохлады, которое тут же растворялось в зное.

Жан-Филипп де Лонвийе, губернатор Тортуги, стоял у высокого окна своего временного кабинета, расположенного в одном из крыльев дворца, и смотрел на расстилавшийся внизу город. Вид был великолепен: черепичные крыши, теснившиеся друг к другу, узкие улочки, разбегавшиеся в разные стороны, оживленная гавань, где покачивались на волнах десятки кораблей — от небольших рыбацких лодок до внушительных фрегатов и галеонов. Но губернатор не видел этой красоты. Его взгляд был затуманен, а мысли витали далеко отсюда. Он не любил эти поездки на Мартинику, эти обязательные визиты вежливости, эти бесконечные совещания и приемы, на которых приходилось улыбаться, говорить ни о чем и при этом зорко следить за каждым словом и жестом собеседников, пытаясь разгадать их истинные намерения.

Де Лонвийе предпочел бы сейчас быть на своем острове, а не просиживать штаны в душных кабинетах, выслушивая доклады о сборе налогов и ценах на сахарный тростник. Он был человеком действия, пиратом в душе, а не чиновником, и эта вынужденная бездеятельность тяготила его. Но долг есть долг. Губернатор французской колонии обязан поддерживать отношения с метрополией, и эти визиты на Мартинику были частью его обязанностей.

Он вздохнул, провел рукой по седым волосам и еще раз окинул взглядом гавань. Там, среди множества других кораблей, он заметил знакомый силуэт — трехмачтовый фрегат с английским флагом на корме.

Англичане нечасто заходили в Форт-Сен-Пьер, особенно в последнее время, когда отношения между Францией и Англией были, мягко говоря, напряженными. После казни Карла I и установления республики под управлением Оливера Кромвеля, Франция, как и большинство других европейских монархий, относилась к Англии с нескрываемой враждебностью. Конечно, торговля продолжалась — деньги не пахнут, как говорили римляне, — но о каком-либо политическом сближении не могло быть и речи.

Де Лонвийе нахмурился. Он нутром чувствовал, что визит англичан не сулит ничего хорошего. Его старый пиратский инстинкт подсказывал ему, что за этим кроется нечто большее, чем простая демонстрация флага. И это «нечто» ему не нравилось.

Он отошел от окна, подошел к массивному письменному столу, сделанному из красного дерева и сел в кресло с высокой спинкой. Кабинет был обставлен со всей роскошью, подобающей губернатору одной из самых богатых французских колоний в Карибском море. Жаль, что это временное местообитание губернатора Тортуги.

Стены украшали гобелены с изображением сцен из античной мифологии, на полу лежал толстый персидский ковер, на потолке висела люстра, сверкавшая в лучах солнца, проникавших сквозь высокие окна. На столе царил идеальный порядок — ни одной лишней бумажки, ни одной пылинки. Де Лонвийе был педантом во всем, что касалось порядка и дисциплины и требовал того же от своих подчиненных.

Он постучал пальцами по столешнице, размышляя о предстоящей встрече. Ему сообщили, что англичане прибыли с особой миссией, а их полномочия подтверждены самим Кромвелем. Это означало, что речь пойдет о чем-то серьезном.

Но о чем? Де Лонвийе перебирал в уме возможные варианты — спорные территории, пиратство, торговые соглашения, — но ни один из них не казался ему достаточно убедительным. Англичане могли бы решить эти вопросы через обычные дипломатические каналы, а не присылать сюда целый фрегат с особыми посланниками.

В дверь постучали. Де Лонвийе выпрямился, поправил камзол и произнес:

— Войдите!

В кабинет вошел его секретарь, молодой человек лет двадцати пяти, с умным лицом и острым взглядом. Он поклонился и доложил:

— Ваше превосходительство, английские посланники прибыли. Они ожидают в приемной.

— Просите, — махнул рукой де Лонвийе.

Секретарь снова поклонился и вышел, а губернатор встал из-за стола, готовясь к встрече. Он не питал никаких иллюзий относительно англичан. Он знал, что они хитры, коварны и безжалостны, когда дело касается их интересов. Им нельзя доверять, за каждым их словом и жестом может скрываться двойное дно.

Да, он и сам был не ангелом, а за свою долгую жизнь успел повидать всякое. Он умел играть в эти игры и был уверен, что сможет защитить интересы Франции. Его только смущала одна деталь: посланники пришли не к губернатору Мартиники, а к нему, губернатору Тортуги.

Дверь снова открылась, в кабинет вошли двое мужчин. Один был высоким, худощавым, с длинным лицом и холодными серыми глазами. На нем был строгий черный камзол, белая рубашка с высоким воротником и черные штаны. Второй был ниже ростом, коренастее, с круглым, румяным лицом и живыми карими глазами. Он был одет более ярко — в синий камзол, расшитый золотом, белую рубашку с кружевным жабо и красные штаны. Оба были без париков, что было необычно для того времени, особенно для людей их положения. Это был знак принадлежности к пуританам, сторонникам Кромвеля, которые отвергали всякую роскошь и излишества, считая их проявлением греховности.

Они остановились в нескольких шагах от стола и поклонились, не слишком низко, но и не слишком высокомерно — ровно настолько, насколько требовал протокол. Де Лонвийе жестом пригласил их сесть, а сам вернулся на свое место за столом.

— Господа, — начал он на безупречном английском, — рад приветствовать вас во французских колониях. Надеюсь, ваше путешествие было благополучным?

Высокий англичанин, который, очевидно, был главным в этой паре, ответил, тоже на хорошем английском, но с заметным акцентом:

— Благодарю вас, господин губернатор. Я — мистер Рид, а это — мистер Кокс. Путешествие прошло без происшествий. Мы наслышаны о вашей любезности и гостеприимстве, и рады возможности лично засвидетельствовать вам свое почтение.

Де Лонвийе едва заметно улыбнулся. Дипломатические любезности. Он знал, что за ними скрывается, но был готов играть по правилам. Пока что.

— Чем обязан чести принимать столь высокопоставленных гостей?

Высокий англичанин откашлялся и произнес:

— Мы прибыли по поручению лорда-протектора Оливера Кромвеля, чтобы обсудить с вами вопрос, представляющий взаимный интерес для наших государств.

— Весьма интересно, — сказал де Лонвийе, откидываясь на спинку кресла и складывая руки на груди. — И что же это за вопрос?

Англичане переглянулись. Высокий, видимо, колебался, стоит ли сразу переходить к делу, или же продолжить этот обмен любезностями. Но второй, более живой и разговорчивый, решил взять инициативу в свои руки. Он улыбнулся и сказал:

— Господин губернатор, мы уверены, что вы, как человек проницательный и дальновидный, понимаете, что в нынешней сложной политической обстановке…

Де Лонвийе слушал, не перебивая, но и не проявляя особого интереса. Он уже понял, что англичане будут ходить вокруг да около, прежде чем перейти к сути. Это была обычная тактика — заболтать собеседника, усыпить его бдительность, а потом нанести удар. Но он не собирался поддаваться на эти уловки. Он терпеливо ждал, когда же они, наконец, выложат свои карты на стол. Он был уверен, что, что бы они ни задумали, это не сулит Франции ничего хорошего.

— … в нынешней сложной политической обстановке, — продолжал коренастый англичанин, — сотрудничество между нашими великими державами становится не просто желательным, но и жизненно необходимым. Вы согласны, господин губернатор?