Законник Российской Империи. Том 4 (СИ). Страница 43

Мы с Вяземским оставались в гостинице, не имея возможности покинуть страну. Старый дипломат находился в состоянии, близком к панике. Он метался по номеру, как синица в клетке, то и дело хватаясь за сердце и бормоча что-то о неминуемой расправе.

— Мы обречены, Максим Николаевич! — восклицал он, заламывая руки. — Эти радикалы… они же звери! Они нас живьем съедят за то, что мы их не поддержали! А я! Я отказал им в поддержке! Даже на шантаж не ответил. Ай… беда моей старой голове.

Я наблюдал за его метаниями, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри меня так и подмывало отпустить какую-нибудь колкость. Но я понимал, что сейчас не время для сарказма. Еще кондратий хватит старика, объясняй потом, мол, погиб, героически исполняя имперский долг. А уж сколько отчетов тогда придется писать, даже думать не хочу.

— Павел Петрович, — сказал я, положив руку ему на плечо, — успокойтесь. Всё сложилось наилучшим образом. Поверьте, если бы радикалы хотели нас убить, они бы сделали это ещё в замке.

Вяземский посмотрел на меня с недоверием.

— Вы так думаете? Но как же… наша миссия… соглашение…

— Наша миссия, — ответил я, — выполнена даже лучше, чем мы могли ожидать. У нас есть соглашение, подписанное законной наследницей престола. Император будет доволен.

Мои слова, казалось, немного успокоили старика. Он опустился в кресло, вытирая пот со лба.

На пятый день нашего вынужденного заточения в гостиницу прибыл гонец. Молодой человек в строгом мундире с гербом Лещинских сообщил об аудиенции.

— Господин Темников, — произнес он официальным тоном, — Её Высочество Катарина Лещинская приглашает вас на прием во дворец. Немедленно.

— А как же я? — подал голос Вяземский, его лицо побледнело ещё больше.

— Приглашение только для господина Темникова, — покачал головой гонец.

Когда посланник удалился, Вяземский схватил меня за рукав.

— Максим Николаевич, умоляю! Если что-то пойдет не так… попросите и за меня. Скажите им, что я всегда был на стороне справедливости! Я, между прочим, просил предыдущего короля… лжекороля! Не убивать протестующих!

Я с трудом сдержал усмешку. Вот она, истинная натура — готов прогнуться под любую власть, лишь бы сохранить свое положение. А ведь был таким важным, пока не прижали.

— Не волнуйтесь, Павел Петрович, — сказал я, мягко освобождаясь от его хватки. — Всё будет в порядке. Мы все спокойно выедем из страны, вот увидите.

Я быстро привел себя в порядок и отправился во дворец. Виктор, как всегда, следовал за мной тенью.

Дворец Лещинских поражал своим великолепием. Я не мог не отметить разительный контраст с тем местом, где мы встречались с Катариной в первый раз. Здесь каждая деталь кричала о древности и благородстве рода. И как только они все это сохранили?

Меня провели в просторный зал, но не тронный. Катарина встретила меня с легкой улыбкой.

— Добро пожаловать, Максим Николаевич. Прошу прощения, что приняла вас здесь, а не в тронном зале. Я еще не прошла коронацию, не хочу торопить события.

— Ваше Высочество, — ответил я с легким поклоном, — для меня честь быть принятым вами в любом зале этого прекрасного дворца.

В зале присутствовало множество людей, я узнал некоторых «радикалов», теперь они выглядели как респектабельные политики и военные. Среди них я заметил и Карину, которая приветствовала меня теплой улыбкой.

Катарина подошла ко мне ближе.

— Мы пригласили вас, чтобы попрощаться, Максим Николаевич. И, конечно, чтобы обеспечить вам безопасное возвращение домой. Мы выделим людей для сопровождения вашей делегации до границы.

Я кивнул, чувствуя странную смесь облегчения и… какой-то грусти? Неужели я уже успел привязаться к этому месту, к этим людям?

Карина подошла к нам, незаметно указывая на группу людей, беседующих в другом конце зала.

— Видишь того высокого мужчину с седыми висками? Это Игнат Георгиевич Гжельский. Отличный военный, он помогал нам тренировать бойцов.

Я вгляделся в указанного человека и похолодел. Потому что узнал его — это был тот самый Игнат Георгиевич, которого я видел в документах Дорохова. Что-то здесь не сходилось.

— Игнат Георгиевич? — переспросил я как можно более небрежно. — Интересно. И давно он с вами?

— Уже несколько лет, — пожала плечами Карина. — Он много сделал для нашего дела.

Я кивнул, делая мысленную пометку. Это было очень странно. Насколько я знал второго принца Михаила Алексеевича, он был слишком патриотичен, чтобы его человек помогал радикалам в другой стране. Значит, либо Гжельский действовал по собственной инициативе, либо… либо за этим стоял кто-то еще. Может быть, сама Аврора Романова, сестра императора? Учитывая то, что ее знак мелькал в его деле.

Это была загадка, которую мне предстояло разгадать по возвращении домой. А сейчас передо мной лежал долгий путь обратно в Санкт-Петербург.

Карина внезапно шагнула ко мне и крепко обняла. Я почувствовал, как по залу прокатился удивленный шепот — такое проявление чувств было необычным для официальной обстановки. Да и для самой девушки, как я понял, тоже.

— Береги себя, Максим, — прошептала она мне на ухо. — И не забывай нас.

— Как я могу забыть? Ты чуть не проткнула меня ледяным копьем при нашей первой встрече. А потом и кинжалом.

— А ты оказался крепким орешком.

Я повернулся к Катарине и, следуя этикету, поцеловал воздух над ее рукой.

— Ваше Высочество, для меня было честью участвовать в этих исторических событиях.

— Мы ждем ответа императора Российской Империи, Максим Николаевич. Надеюсь, вы донесете до него всю важность нашего соглашения.

— Можете не сомневаться, — ответил я. — Я сделаю все возможное.

На этом мы распрощались. Я вышел из дворца, понимая, что оставляю позади не просто дипломатическую миссию, но и кое-что важное.

Вернувшись в гостиницу, я обнаружил, что наша делегация уже собирается в путь. Вяземский, к моему удивлению, выглядел почти счастливым.

— Максим Николаевич! — воскликнул он, увидев меня. — Вы не представляете, как я рад вас видеть! Нам сообщили, что мы можем отправляться домой. И даже выделили сопровождение! Отличная работа. Просто восхитительная!

Я кивнул, наблюдая за суетой вокруг. Члены делегации паковали вещи, слуги сновали туда-сюда с чемоданами и сундуками.

— Да, Павел Петрович. Всё так, как я и говорил. Мы возвращаемся домой.

Вяземский подошел ко мне ближе и, понизив голос, спросил:

— Скажите… вы ведь замолвили за меня словечко? Поэтому нас отпускают?

Я посмотрел на него, взвешивая, стоит ли разрушать его иллюзии. Решив, что правда в данном случае может быть опасной, я просто кивнул.

— Не беспокойтесь, Павел Петрович. Всё улажено.

Лицо старого дипломата просияло, и он с неожиданной теплотой пожал мне руку.

— Я знал, что могу на вас рассчитывать! Вы настоящий дипломат, Максим Николаевич. Я обязательно упомяну о вашей роли в своем докладе императору.

Я сдержанно поблагодарил его, чувствуя легкое раздражение от этой внезапной лести. Но, в конце концов, если это поможет нашему общему делу, пусть будет так.

Когда мы погрузились в кареты и тронулись в путь, я заметил, как изменилось отношение Вяземского ко мне. Он постоянно обращался за советом, интересовался моим мнением по разным вопросам при формировании отчета, спрашивал, в порядке ли я. Это было бы забавно, если бы не было так утомительно. Похоже, его настолько сильно прижали во время шантажа, что мужчина не мог поверить в свое счастье.

Виктор, сидевший напротив, внимательно наблюдал за этой сценой. Когда Вяземский наконец задремал, убаюканный мерным покачиванием кареты, мой верный телохранитель произнес:

— Никогда не видел его таким счастливым и учтивым. Что это с ним?

Я усмехнулся, глядя в окно на проплывающие мимо пейзажи.

— Он думает, что я попросил за него у Катарины. Поэтому, мол, его и оставили в живых.

— А ты просил? — в голосе Виктора прозвучало любопытство.