Законник Российской Империи. Том 4 (СИ). Страница 28

Это было неожиданно. Я обменялся быстрым взглядом с Виктором.

— Продолжай, — сказал я. — Что за компромат?

— Я не знаю деталей, — прохрипел он. — Но это что-то связанное с его прошлым. Что-то, что может разрушить его карьеру.

Я задумался. Это объясняло нервозность Вяземского. Для такого человека его положение было всем и потерять это из-за ошибок молодости ему бы точно не хотелось.

— А теперь главный вопрос, — я наклонился к нему так близко, что мог видеть капли пота на лбу мужчины. Еще со своей прошлой жизни я понимал, что такое — психологическое давление, и оно работало. — Какова конечная цель вашей операции?

Мужчина закрыл глаза, словно борясь с внутренним демоном. Когда он снова открыл их, в них была смесь страха и решимости.

— Мы… мы хотим предотвратить сближение с Империей, — начал он. — Нынешний правитель Польши… он боится за свою жизнь. Думает, что сближение с Империей даст ему защиту. Но его семья… они чертовы узурпаторы! Они захватили власть, сместив истинную династию.

Я слушал, не перебивая. Это была ценная и неожиданная информация.

— Все эти революционеры, о которых вы слышите, — продолжал он, — они не просто бунтовщики. Они борются за свободу страны, за ее собственный путь.

— И что вы планируете делать? — спросил я, хотя уже догадывался об ответе.

— Мы собираемся убить нынешнего правителя, — признался мужчина. — И частично обвинить в этом Империю, частично — западных союзников. Мы хотим, чтобы общество Царства Польского отвернулось от идеи присоединения к кому-либо. Только самостоятельность, только независимость. Мы сами способны встать на ноги! С истинным правителем!

Я выпрямился, обдумывая услышанное. Ситуация была сложнее, чем я предполагал. Выходит, что радикалы — вовсе не радикалы, а те, кто борются за место истинного наследника? Ох, что-то подсказывает мне, что эта поездка будет куда сложнее, чем я предполагал. И тем не менее, чтобы составить картину происходящего, нужно знать информацию более полно.

— Противоядие, — прохрипел мужчина, возвращая меня из своих мыслей. — Вы обещали…

Я посмотрел на него, и на моем лице появилась легкая улыбка.

— Знаешь, в чем прелесть обмана? — сказал я. — В том, что жертва сама заставляет себя поверить. Не было никакого яда. Я дал тебе обычную настойку для согревания. Все симптомы, которые ты чувствовал — результат твоего собственного страха.

Его глаза расширились от удивления и гнева.

— Ты…

— Да, я, — кивнул я. — И теперь у меня есть вся информация, которая мне нужна.

Я повернулся к Виктору. Он смотрел на пленника с холодной решимостью.

— Убрать? — коротко повторил он вопрос, что говорил ранее.

— Нет, — сказал я тихо, чтобы пленник не услышал. — Вырубим его, свяжем и оставим здесь, пусть союзники найдут своего друга. Я хочу, чтобы противник знал, что мы располагаем информацией. Это может пригодиться мне в будущем.

Виктор кивнул. Одним быстрым движением он нанес точный удар, и мужчина обмяк на стуле.

— Знаешь, — сказал Виктор, связывая пленника, — когда нужно, ты выглядишь действительно устрашающе. Этот парень реально испугался, когда ты рассказывал про яд. Да что там, даже я поверил, что ты его убьешь.

Я пожал плечами, помогая ему.

— А я и не обманывал, — сказал я. — У меня на самом деле есть такой яд. Просто я им еще не пользовался. Ты же и сам прекрасно знаешь, кто мой учитель и на какие «шуточки» он способен. Вот и нахватался немного, — скромно улыбнулся я.

Виктор на мгновение замер, глядя на меня со смесью удивления и уважения.

— Иногда ты меня удивляешь, Максим, — сказал он наконец.

Я усмехнулся, но ничего не ответил. Сочту за комплимент.

Мы закончили связывать пленника и вышли из комнаты, тщательно заперев дверь.

Глава 14

Я смотрел на Варшаву, раскинувшуюся передо мной, словно живой гобелен, сотканный из истории и современности. Столица Царства Польского встретила нас оживлением и суетой, столь характерной для крупных городов, где концентрируется жизнь. Наши кареты медленно продвигались по улицам, окруженные усиленной охраной, что не могло не привлекать внимания прохожих. Я видел, как люди останавливались, провожая нас любопытными взглядами, но быстро возвращались к своим делам, словно напоминая, что жизнь продолжается, несмотря на высокую политику.

Архитектура города поражала своим разнообразием. Старинные готические соборы, чьи шпили, казалось, пронзали небо, соседствовали с современными зданиями, украшенными флагами правящей партии. Этот контраст создавал странное ощущение, будто мы оказались на стыке эпох, где прошлое и настоящее сплелись в причудливый узор.

Когда мы наконец прибыли в отведенную нам гостиницу, я был удивлен известием о том, что у нас есть несколько дней отдыха перед началом официальных встреч. Это казалось странным, учитывая срочность нашей миссии и те трудности, с которыми мы столкнулись по пути.

— Виктор, — обратился я к своему верному телохранителю, когда мы остались наедине в моей комнате, — не кажется ли тебе это подозрительным? Столько спешки в пути, и вдруг такая пауза.

Виктор, который стоял у окна, внимательно изучая улицу внизу, повернулся ко мне.

— Не всё так просто, Максим. Я кое-что услышал, пока мы ехали по городу.

— Ты знаешь польский? — я удивленно поднял бровь.

— Немного, — кивнул он. — Пришлось выучить в свое время. Оказывается, незадолго до нашего прибытия здесь произошло нападение на нынешнего правителя. Революционеры даже что-то взорвали. Вот и носятся теперь.

— Вот оно что, — пробормотал я, задумчиво потирая подбородок. — Теперь понятно, почему нас так усиленно охраняют. Но почему об этом молчат?

— Видимо, не хотят создавать панику, — предположил Виктор. — Но слухи всё равно расползаются.

Я подошел к окну и увидел, как вокруг гостиницы выстраивается дополнительное кольцо охраны. Это выглядело почти комично, учитывая, что вокруг нас не было никаких признаков беспорядков. И кого от кого охраняют, спрашивается.

— Что ж, — сказал я, поворачиваясь к Виктору, — раз у нас есть свободное время, предлагаю использовать его с пользой. Давай исследуем город, почувствуем его атмосферу. Возможно, мы узнаем что-нибудь полезное.

Мы вышли на улицы Варшавы, смешавшись с толпой. Я старался впитывать каждую деталь: запахи свежеиспеченного хлеба из пекарен, звон колоколов старинных церквей, гомон уличных торговцев. Всё это создавало уникальный портрет города, живого и дышащего.

Проходя мимо оживленной улицы, я заметил небольшую лавку, перед которой собралось несколько человек. Моё внимание привлекла вывеска: «Сегодня — чтение стихов русского поэта М. Н. Темникова! Конкурс переводчиков для адаптации на польский язык».

Сказать, что я был удивлен — ничего не сказать. Да уж, издательство потрудилось на славу. Как хорошо, что фотокарточки еще не получили широкого распространения. В противном случае, мое лицо могли бы быстро узнать, что значительно осложнило бы нашу миссию. Надо быть поаккуратнее со своей фамилией, когда представляюсь.

Любопытство взяло верх, и я решил зайти внутрь. В лавке царило оживление: люди обсуждали стихотворения, спорили о тонкостях перевода. Я прислушался к разговорам, стараясь не привлекать к себе внимания.

— Ten poeta to najlepsze, co Rosja dała światu, — услышал я фразу на польском.

Мой польский был далек от совершенства, но смысл я уловил: «Этот поэт — лучшее, что дала Россия миру». Я на мгновение замер.

Выйдя из лавки, я поделился своими впечатлениями с Виктором.

— Знаешь, порой искусство может сделать то, что не под силу политикам. Оно объединяет людей, несмотря на все разногласия.

Виктор кивнул, но его взгляд оставался настороженным.

— Говоришь, как твоя знакомая. Но не стоит забывать, что мы здесь не на литературных чтениях.

Мы продолжили нашу прогулку, и я старался прислушиваться к разговорам обычных людей. Удивительно, но политические темы занимали их куда меньше, чем я ожидал.