Экзамен на выживание. Десяток невозможностей до завтрака (СИ). Страница 13

Парень виновато покосился на руку девушки. На запястье действительно наливался синяк. И, кажется, это терзало Рубура куда больше, чем разрушенные дома.

–  Это пустяки, –  торопливо возразила Тася. –  Ты ведь заколдован был! И вообще… вообще, может, потому тебя и выбрал бытовой факультет? Сражаться и рушить –  тебе и учиться уже не надо. Ты и так все умеешь. Так и что тебе на боевом делать? А вот что-то создавать… или чинить –  оно посложнее будет. Может, твоему народу этого и не хватает?

–  Да на кой оно моему народу, –  орк безнадежно махнул рукой. –  Если я там кому честно скажу, на какой факультет пошел, надо мной вся степь хохотать станет. И ни одна орчанка меня не выберет. Ты поди-ка им объясни… вот и выходит, что для орков я буду слабак, которого в боевые шаманы не взяли. А для здешних-то, хоть как извернись, –  глупый орк, дикарь, вон, твой брат и не скрывает…

–  Ну и зря, –  сейчас Тася вовсе не стремилась утешить –  а говорила то, что и в самом деле думала. –  Ты сильный и смелый. И совсем не глупый. И какое тебе дело до тех, кто по-другому думает? Те, кто тебя любит, все равно желают тебе счастья, каким бы ты ни был. Вот мои тетушки, к примеру…

Странно, но почему-то раньше Тася вовсе об этом не задумывалась. А сейчас слова будто сами на язык ложились.

–  Понимаешь, все всегда считали, что я самая… обычная. Я и сама так думала! Папа у меня, правда, магом был, по мирам путешествовал. А только он погиб вместе с мамой, а я вроде как и не унаследовала от него ничего. Тетушки меня всю жизнь опекали. И старались, чтобы я и вовсе ни о какой магии не думала. Хотели, чтобы я счастлива была… как они это понимают. А для тетушки Гортензии счастливая девушка носит чистое платье, не ввязывается в приключения, умеет печь лучшие пирожки и в свой срок должна выйти замуж за хорошего парня с соседней улицы. Поселиться неподалеку, ходить к ней в гости, нарожать детишек… Только вот когда я получила свое письмо и решилась идти в академию –  тетушка все же не стала меня останавливать. А знаешь, почему? Потому что если бы я осталась, я была бы несчастна. И какими бы разными мы с тетушкой Гортензией ни были, она все-таки хочет, чтобы я была собой. И тетушка Марта –  тоже в свое время не стала останавливать Густава. Она после смерти моего папы, своего брата, вообще всякой магии сторонилась. А теперь гордится сыном и повсюду им хвастается. Хотя в нашем городке боевому магу вовсе и делать-то нечего. Просто она его любит, понимаешь? Когда любят –  любят таким, какой есть, а не пытаются переделать. И желают счастливым быть. А что до всех прочих… так какое тебе дело до мнения тех, кто тебя не любит?

–  Может, и так… –  Рубур снова вздохнул и отвел взгляд. –  Только –  сама видишь. Я неуклюжий орк, как ни крути. Невозможно прыгнуть выше своей головы. Вон, и камень ты свой в первый же день заработала –  а я никак… выходит, и на бытовом факультете я ни на что не гожусь…

–  Знаешь, –  Тася зачерпнула рукой горсть песка и пропустила его через пальцы, разглядывая, как он утекает –  не вниз, как на воздухе, а чуть в сторону, куда несло течение. Любопытная сине-полосатая рыбка ткнулась мордой в струйку и тут же обиженно отплыла. –  Папа когда-то привозил мне книжки из своих путешествий. Книжки, написанные в самых разных мирах. У меня была одна самая любимая… одна из ее героинь говорила, что, пока ты молод, стоит верить во все самое невозможное. И даже хвасталась, что в юности успевала поверить в десяток невозможностей еще до завтрака. Я думаю, она была права. В невозможности обязательно стоит верить –  иначе как же им сбываться? Между прочим, у нас с тобой до завтрака в академии есть еще время! Смотри, –  девушка растопырила пальцы и принялась загибать их. –  Волшебная академия может позвать самую обыкновенную, ничем не примечательную Анастейзи Твилломкот. Это раз! Могучего орка, воина степей, сына вождя и ученика шамана, может затянуть бытовой факультет. Это два! Бытовой факультет может оказаться самым интересным в академии магии –  это три! Можно упасть с неба и ничуточки не ушибиться –  четыре! Мыши и тараканы умеют убираться в доме –  пять! Пауки могут ткать чудесные занавески –  шесть!

–  Тараканы бывают ростом с орка, –  мрачно продолжил орк, и Тася радостно кивнула. –  И мечтают найти себе дом, откуда их не прогонят… а может, и находят!

–  Семь! И восемь!

–  Сирены очаровывают мужчин, чтобы нанять их для кровельных работ –  девять, –  негромко подсказал почему-то оказавшийся рядом Густав, и девушка снова кивнула.

–  Орк может стать самым лучшим бытовым магом, –  подытожила она. –  И точно справится с восстановлением подводного города. Десять!

*

…Пожалуй, “восстановление” –  это было небольшим преувеличением, думала Тася, оглядывая покосившуюся ограду, ставни, вставленные вверх ногами и прочно заклинившую в проеме дверь. Впрочем, сирена –  хозяйка дома, клятвенно заверяла, что ей всегда нравилось вплывать в свой дом через окно, а открывающаяся дверь ей не очень-то и нужна. А когда окрыленный своими успехами, хоть и едва держащийся на ногах Рубур заявил, что готов посмотреть и на ту крышу, которую надо было перестелить изначально, сирены, переглянувшись, принялись дружно заверять, что та крыша уже сама собой заросла, у них, мол, в городе, это обычное дело –  течениями порой и крыши чинит ненароком, и стекло в окна само собой вставляет…

Тася, в общем-то, очень их понимала. Потому что все, что делал Рубур, он делал боевыми заклинаниями –  пытаясь приспособить их для мирных целей. Иногда получалось. Не сразу, правда. И шепотом признавался, что сил на все это ушло куда больше, чем понадобилось бы, чтобы разрушить город целиком.

–  Мы видим, что ты великий маг! –  торжественно, но как-то нервно и торопливо объявила та самая сирена, что несколько часов назад тянула в свой дом Густава. –  Ты очень помог нам! И мы готовы отблагодарить тебя.

“Точно, они же говорили, что у них здесь и золото, и жемчуга…” –  подумала Тася и с любопытством вытянула шею.

Однако когда сирена протянула руку и разжала ее, на широкую ладонь Рубура упало что-то тусклое, рыжевато-коричневое. Да это же… яшма! В точности такая же, как камень, полученный в первый день самой Тасей.

–  Поздравляю с поступлением на бытовой факультет академии Изумруд! –  объявила сирена.

–  У тебя получилось! –  завопила радостно Тася и, забыв себя, с радостным смехом кинулась орку на шею. Рубур, широко улыбаясь, подхватил и закружил девушку. Из ее руки выпала и плюхнулась куда-то в песок чугунная сковородка. Теперь точно все будет хорошо! Теперь-то…

–  Эй-эй! –  недовольный голос Густава прозвучал как гром среди ясного неба. –  А ну поставь где взял, говорю! Не сметь хватать мою сестру! Поставь сейчас же! Получилось –  молодец! Пошли завтракать!

Рубур осторожно, будто хрустальную, поставил Тасю на песок и оба недоуменно уставились на Густава. Который, как оказалось, указывал на соткавшуюся, казалось, прямо из окружающих водорослей светящуюся арку. А за ней снова виднелись знакомые очертания зала Испытаний.

–  Но… –  Тася недоуменно оглянулась. –  А как же… а мой камень! Он же там, на берегу!

И тут же почувствовала, как что-то ткнулось в живот. Опустила глаза и обнаружила, что что-то оттягивает карман на переднике. Сунула туда руку –  и с недоумением извлекла собственный камень.

–  А… а мои вещи?

Сирены одновременно подняли лица вверх. Тася тоже запрокинула голову –  и обнаружила, что ко дну плавно опускаются ее вещи и оружие Рубура. Последними, красиво кружа, прямо на голову орка опустилась пара полосатых чулок. Впрочем, нет –  сдавленное ругательство рядом тут же сообщило, что последним оказался все-таки башмак, щелкнувший Густава как раз по макушке.

Орк, стеснительно отведя глаза, снял с лица чулки и протянул их владелице, затем сноровисто приладил свою перевязь, проверил все клинки –  и только после этого принялся один за другим подхватывать Тасины сумки и чемоданы.