Адвокат вольного города 12 (СИ). Страница 27

Я в очередной раз порадовался тому, что заполучил такого бесценного специалиста по криминальному миру Бийска, наводящему одним своим видом ужас на достаточно трудных в общении рабочих и торговцев.

За счёт его зверского вида приказы Филиппа выполнялись, сроки сокращались, а лихой народ вёл себя тихо. Пока что Бульдог заменял собой всю городскую полицию.

И Митяя мне пригласил, ещё и оставил говорить один на один.

Мы сидели на большом бревне, приспособленном под лавку, в районе дворца Юбы, с видом на аэропорт.

— Концессия — это выполнении функций… Короче, Митяй, Вы и Ваша команда берёте в управление аэропорт.

— А кто сейчас им рулит?

— Семья дяди Вани, но они готовы снять с себя это всё, причём мне им придётся заплатить за все постройки, сооружения, инженерию и так далее. Практически весь аэропорт создан руками Ивана Ивановича.

— Ну, довольно много чего придётся добавить. Но это я так, если договоримся. Сколько Вы хотите, Аркадий Ефимович?

— Считаешь себестоимость по утверждённой смете.

— Это что-то новое.

— Ну Митяй, ты получаешь от аэропорта доход. Торговля ГСМ, техническое обслуживание, сбор за посадку, причём маленький.

— Ещё и работа столовой и лавки, склады.

— Да. И это имеет себестоимость, расходы эксплуатационного характера.

— Посчитали. И?

— От прибыли отминусовали себестоимость и посчитали чистую прибыль. Прости, Митяй, я тебя, по сути, основам экономики учу.

— Не, я это всё и так знаю, только не так по-умному.

— Ну, тогда получаем чистую прибыль, и она идёт пополам, половина тебе и половина мне. Честно?

— Аэродром Ваш… А налоги?

— У меня нет налогов. В этом и есть смысл, у моего города есть имущество, я получу прибыль от него, от бизнесов государственных, это позволит мне вообще не вводить налоги. Так что, получится у нас сработаться?

— Ну, начнём с того, Ваша светлость, что я не вижу тут толпы страждущих авиаторов.

— Это, Митяй, часть проблемы. Даже главная её часть.

— Эбаут.

— Что?

— Ну слово такое. Я пытался английский учить. Получается не очень. Пока только одно слово выучил. Эбаут. Оно такое… Всё объясняет.

— Гм. А можно по-русски?

— Что, Ваша светлость тоже не очень в языках? В общем, я понимаю, чего они Вас сторонятся.

— Война?

— Она, родимая. То есть, наоборот, не родная, не родимая, — стушевался Митяй.

— Боятся, что их собьют? Ты видел мои стены? У меня под стенами орда могла стоять и всё равно не проникла бы.

— А ну как собьют с земли? Короче, пилотам это триста лет не надо, рисковать собой и целостностью корпуса.

— А ну как закончится война? Чтобы ты понимал, реальные боевые действия пока закончились.

— Сегодня закончились, завтра начались. Я может не шибко грамотный, но понимаю, что нужен мирный договор.

— Допустим, мы завтра его подпишем. И раструбим по всей Степи. Кстати, как нам это сделать?

— Слухи кочуют от стойбища к стойбищу. Тут нечто похожее, информация перемещается от аэропорта к аэропорту. Или радио. Есть у Вас радио?

— Нет, — развёл руками я. — Ну вот, достану самый большой радиоприёмник и всем сообщу. Прилетят они?

— Да. Только так Вы оттянете всю клиентуру от моего аэропорта.

— А ещё раньше заберу тебя. Ты же будешь встречать их тут?

— Вообще, конечно, оно выгодно. Я за себя расскажу, ладно?

— Да, Митяй, говори, я слушаю.

— У нас же на Кедровике как? Там Манька главный.

— Говорили, что ты рулишь аэродромом?

— Это да. Но надо мной стоит Манька.

— Манька в смысле Мария?

— Манька — это Цыгарин Денис Юрьевич, вор-авторитет. И тайга его. И деревенька. Лесопилки две. Мастерские. И аэродром. И я тоже под ним хожу. Отдаю довольно много. Мне таких условий, как у Вас никто не предлагал, козырных. И пилоты боятся садиться, ёлки кругом, полоса коротковата. У Вас вот какой длины полоса?

— Недавно продлили до двух километров. Идёт по внутренней части стены с юга на север.

— Гм. Моя-то четыреста пятьдесят метров.

— Митяй, ты меня прости, но мы не будем длиной ВПП меряться. Это детский сад, тем более видно же, что у меня длиннее. Но суть-то не в этом. Ещё раз. Допустим, я вопросы с войной порешал?

— Допустим.

— Тебе нравятся условия, Митяй. Выгодно? Или мне того… Воспитывать бабу Ягу в своём коллективе?

— Какую Ягу?

— Не важно. Суть в том, что ты представляешь для меня ценность как специалист, который возьмётся и исходя из опыта, сразу настроит мне целое направление. И я не буду переживать за этот проект. В этом твоя ценность, причём «в моменте».

— Если сейчас не соглашусь, через время Вы найдёте другого человечка, он тут всё обустроит, и я со своей каторжной рожей в город не впишусь?

— Ну не так жёстко, но смысл ты ухватил верно.

— Да я не против, но…

— Постой. Давай до «но». Ты согласен?

— В целом.

— Митяй, ну что не так?

— Да как же! Я же того, этого…

— Ну, не тяни ты кота за гриву. Я не прошу давать согласие прямо сейчас, сниму вопрос по войне.

— По войне, да… снимете… — он горестно вздохнул. — Но есть же ещё и Манька?

— Ты ему денег должен, что ли?

— Тьфу на Вас. Простите, вырвалось. Но задолжать ему денег — это хуже, чем мухоморы жрать на ужин. Манька мужик суровый. Ему не понравится, если я такой красавчик, встал и вышел. А у меня к тому же жена, дочка Млада, она в школу только начала ходить.

— Школу?

— А Вы думали, Ваша светлость, я разбойник?

— Да ну что ты, — протянул я, хотя именно такое впечатление он и производил.

— Просто так надо выглядеть в наших-то лесах и с нашими-то людьми, — вздохнул он, несколько расстроенно.

— Ну, школа — это хорошо, — я постарался сменить тему. — Мы тут тоже школу делать будем.

— Что-то я тут не только толпы самолётов не вижу, но и толпы детишек. Простите за дерзость.

— Брось чуть что прощения просить. Школа нужна.

— Это сложное дело. А ребёнку надо уже ходить.

— Ты видишь город вокруг? Несколько месяцев назад тут кабаны бегали между елок. Всё меняется и меняется быстро. Будет тебе школа. Ну, не тебе, школа — это часть общей концепции по объединению народа.

— Да шут с ней, со школой. Я же говорю, Манька…

— А что Манька?

— Я не могу так просто уехать.

— Жену можешь отправить с ребёнком? Типа к родственникам?

— Эбаут.

— Что опять за эбаут?

— Говорю же, слово классное. В общем, отправлю, сопровождение дам, она доедет. Прямо до сюда. И я могу уехать, я же постоянно мотаюсь в Бийск или ещё куда, я же не на цепи. Но одно дело уехать, а другое Манька.

— А что тебе Манька? Ты в Николае мой человек. За тебя твоего Маньку в землю по уши вобьют.

— Допустим, я под защитой. Эбаут. Он на Ваших грузах отыграется. Будет вредить.

— Я плачу криминалитету Бийска не только за красивые глаза и поиск кадров, а ещё и приплачиваю за охрану грузов. А с другой стороны, за грузами смотрит ещё и полиция Бийска. Они твоего Маньку в порошок сотрут за мои грузы.

— Может и так. Убедительно говорите, Ваша светлость. Но всё же боязно мне.

— Боязно. Понимаю. Я подумаю, как тебя прикрыть. Но эта вся каша только, если тебе интересен аэропорт.

— Заманчиво, сил нет. Подумать надо, привыкнуть. Но я буду молчать, даже семье не скажу, хотя для меня это типично, я человек семейный.

— Уважаю.

— А я Вам пришлю пару контрабандистов пообщаться. Тем более, Вы-то из Кустового, вам эта публика привычная.

Мой мобилет ожил незнакомым номером, который был странным образом короче обычного. Что за фигня?

— Алло.

— Это Джон.

— Привет, ваше гоблинейшинство.

— Зачем ёрничаешь, покупатель? Ты записку оставлял? Оставлял. Вот, звоню тебе.

— Да, всё так. Я хотел у тебя СВД заказать.

— Что такое СВД?

— Секунду…

Я попрощался с Митяем и отошёл, чтобы поговорить.

— Ну, ты Вьюрковскому же поставлял такое… Это снайперская винтовка Драгунова. Ну из того места, где я… Гоблин, ты меня понимаешь? Я не всё могу по телефону.