Адвокат вольного города 12 (СИ). Страница 24

— Как дипломат, я не могу и не стану давать показания в суде, — зачем-то сказал он.

Я лишь неопределённо кивнул.

— Какие торговые преимущества Вы можете дать компаниям, которые будут у Вас работать?

— Ну, у нас нет налогов.

— Вы офшор?

— Да, в некотором роде. Если это слово применимо к предгорьям.

Дипломат позволил себе короткую улыбку.

— В любом случае, я не очень заинтересован в развитии тяжёлой промышленности, однако на лицо торговля, склады, хороший перевалочный пункт.

— Логистика рекой? Зимой она замерзает.

— Моя не замерзает до самого Бийска. Кроме того, у меня вовсю строится железная дорога туда же, плюс сухопутная на восток до Кустового и на юго-восток, в глубину Степи, — так уж получилось, что я расхваливал свой город.

— А куда конкретно в Степи?

— Середина озера Балхаш, там крупное стойбище и региональная торговля.

Палмер что-то прикинул в уме.

— Там же горы по пути, реки?

— Туннели, мосты, всё настроено и всё работает. Трактом уже пользуются местные.

Я умолчал про тот момент, что ко мне пока что не прибыло ни одного каравана, не считая полутора дюжин одиночных торговцев из степняков и то это были всё больше авантюристы-исследователи от больших степных кланов. Прощупывают почву.

— Всё равно я не ощущаю пользы от существования Вашего города и Вашего каганата. Золота у Вас больше нет. Так ведь?

— Я продал добытое золото императору Кречету. Положа руку на сердце, не могу предложить англичанам ни в какой форме добычу золота. У меня его нет.

— А другие полезные ископаемые?

— Вам бы лишь бы чего-то добыть и вывезти, — нахмурился я. — Страна у нас такая, какую видите. В раскурочивании нашей природы для хищнических методов добычи руд мы не заинтересованы.

— Вы говорите, как местный, как алтаец.

— А чем плохи алтайцы? Вы можете считать меня местным степняком или чалдоном.

— Я Вас услышал. Разумеется, решение принимать не мне.

— Разумеется, — согласился я. — Но роль докладчика колоссальна. Как Вы представите нашу ситуацию и предложите варианты выхода из неё, так, с высокой вероятностью и будет. В крайнем случае, мы с Вами наладили контакт, а там уж министрам решать, что и как. Разумеется, никаких жестов доброй воли. Ваши пленные англичане будут у меня, хотя и в комфорте, а покушения на министров продолжаться.

— Как Вы хотите, чтобы мы вели дела с Вами, если Вы позволили себе нанимать убийц в отношении нас? — приподнял бровь Палмер.

— Так же, как я с вами. Забыли, что наняли поляков прибить меня?

— Подлые морды, — чопорный доселе англичанин впервые позволил себе эмоции. — Взяли деньги, а потом отказались от выполнения, ссылаясь на гибель своих агентов. И предоплату не вернули.

— А не расскажете, во сколько вы оценили мою жизнь?

Дипломат задумался, затем высокомерно бросил:

— Официально заявляю, что наша страна никогда не пользовалась и не пользуется ни грязными методами, ни убийствами, ни контактами с сомнительными группировками.

— Это не ответ. А я могу поделиться, сколько заплатил за вашего парнягу. Того, который выжил.

— Ну допустим. Заказ на Вас… Который, подчеркиваю, мы не давали, стоил десять тысяч фунтов.

— Принял. Ваш заказ стоил сто…

— Чего сто?

— Сто тысяч.

— Ну, Ваши исполнители, как Вы знаете, не преуспели. Я не подзуживаю Вас на повторение, просто выражаю сожаление их действиям и Вашим.

— Ишь ты! А по легенде, однажды немцы прислали к французам одноногого посла. В ответ Франция направила в Германию посла, который был одноруким.

— Иронично. Вы намекаете, что платили не за убийство?

— Да. Задача стояла на неудачную попытку убийства. Так что всё, что я просил, они сделали. Ваши тоже не преуспели. Как говорится, один-один. Но если ваши славные джентльмены продолжат войну… Я не пришлю к вашим воротам отряды наёмников, руки коротки. А вот нанимать каждый раз новые группировки киллеров я могу. И деньги у меня есть.

— Угроза?

— Особенности кнута и пряника в России. Никаких гарантий, что вас не изобьют пряником. Никаких гарантий, что вас не заставят сожрать кнут.

— Не обещаю, что вернусь. Не обещаю положительный результат.

— А я, как и говорил ранее, обещаю, что дам Вам двести тысяч рублей наличными, если ваша сторона решит заключить со мной соглашение, пакт о мире.

Я вручил ему проект в картонной папочке.

— При этом я не спрашиваю, как Вы этого добились.

— Я никогда не стану использовать служебное положение в личных интересах! — высокомерно задрал нос дипломат. — Я умею отделять личное, работу и бизнес.

— А я нет, сэр Палмер. У меня всё связано напрямую. Мой бизнес — это личное. И я не настаиваю, чтобы Вы «использовали» положение. Если это получится само, по естественному ходу вещей…

Англичанин улетел, но не в режиме Карлсона, не обещал вернуться. То есть, он вообще лишних слов не говорил.

Провожая его, одиноко стоя на конце взлётно-посадочной полосы, коротко перебрал в голове ход переговоров и отметил, что он не сказал буквально «я не возьму Ваших денег, жалкий Вы диктатор».

Нет, он что-то там задвигал про долг и абстрактную честь. Хороша честь, сначала напали на меня, я кучу бабок потратил, потом ещё и взятки давать приходится, чтобы вопрос уладить. А они ещё и брать не хотят. Шельмецы.

…

Когда самолёт помахал мне серебристым крылом, я набрал полковника Шпренгера.

— Буэнас диас, сеньор полковник.

— И тебе не хворать, Аркадий. Чем решил порадовать старика?

— Докладываю голосом. Гм. С чего начать?

— Начни с того, что к тебе намылил лыжи третий зам главы МИД Британии, подпольная кличка «Марокко», любитель современной музыки, коктейлей с голубым ликером «кюрасао», танцев и вооружённых свержений неугодных Британии князьков и прочих каганов. Был такой?

— Был только Палмер. Это он?

— Онее некуда.

— Только что улетел.

— Рад, что ты докладываешь об этом и ничего не делаешь за моей спиной.

— Я — сама лояльность. Яков Лаврович, тогда начиная с него… Набрал он меня вчера, прилетел сегодня. Надо думать, что звонил уже где-то на полпути. Как считаете?

— Разумное предположение. Значит был уверен, что ты его примешь или у него в регионе есть другие дела.

— Он мне показал странную такую верительную грамоту.

— Он посол в каганате?

— Ни разу. Это документ на ведение со мной, то есть… с каганатом, переговоров.

— Значит, документ у него к моменту звонка уже был. Но договорился о встрече не сразу. Ладно, это надо обдумать. Как пообщались?

— Давайте отступим на шаг, а то я, получается, рассказываю с середины. До этого ко мне прилетали Сташер и Симменс.

— Сташера знаю, хотя для меня новость, что он появлялся в нашем регионе, он обычно в Москве торчит. То, что мы не уследили такой вояж — это наш прокол. А что за Симменс?

— Это один из глав Ост-Степной компании, он тут столбит бизнес.

— Надо думать это и есть те англичане, с которыми ты в дёсны целуешься?

— Яков Лаврович, Вы сегодня не в духе?

— Гм… Прости старика. И правда, чего это я?

— Так что случилось у Вас?

— Да так, по здоровью проблемы. Знаешь, когда много лет по службе ешь, что попало, а ещё и пьешь горькую, то немудрено словить жировую болезнь печени.

— Никогда о такой не слышал, но у меня знакомые китайцы, спрошу, может их медицина чем-то может.

— Отставить. Не положено нетрадиционной медициной баловаться.

— А ко мне в гости Вы не собираетесь?

— А ты не звал.

— Вот, зову. Прилетайте, у нас водичка целебная.

— Посмотрим. Не заговаривай мне зубы. Так, Симменс прилетал и Сташер…

— Да. Заскакивали. Прощупывали почву для английского бизнеса.

— И создании агентурной сети, — проворчал Шпрегнер. — И что?

— Я им показал более сотни пленных англичан, которых готов обменять на мирный договор с Британией.

— И попросил передать это в правительство, так?