Адвокат вольного города 12 (СИ). Страница 22

— То есть, я для красоты?

— Да, мля, ты почти как белозубая блондинка, отвлекаешь внимание гостя своей красотой и эстетикой.

Карась задумался над моими словами. Он не мог понять, стебу я его или нет.

— Короче, мой пресноводный друг. Ты тут лучезарно улыбаешься, словно он тебе мешок денег привёз, а я тебе… Что тебя бы мотивировало радоваться его появлению?

— Ну, дык… Я может тоже машину хочу, как у атамана!

— Давай так? Если мы за мир договоримся с англичанами, я тебе подарю свою машину.

— Лимузин?

— Хренузин. Нет, у меня в Кустовом есть небольшая двухместная машинка. Моя личная, с адвокатских времён. Маленькая, но гордая. В отличие от Чуя, у которого авто стало на баланс казачества, эта машинка идёт тебе в собственность. Такое предложение способно сгенерировать тебе радость?

— Это самое… Да, способно такое вызвать радость. Вплоть до истерики и бегания по портовой зоне без порток. Вы сейчас серьёзно, босс?

— Да. Если я его уговорю, то скажешь всем, что в карты у меня выиграл.

— А Вы в карты играете?

— Играю, редко и всегда не удачно. Повезёт в любви. Короче, они уже на посадку заходят. Я не шучу. Ты давай, лыбу шириной в горизонт, пальчики свои шаловливые от пестика убери… от греха, понял?

Взвизгнули покрышки самолёта, чуточку приседая от работы тормозов, небольшой, но шикарного вида самолёт сбросил скорость и к нам, к делегации встречающих, катился мерно и самоуверенно, как губернаторский Ленд Крузер по сельской администрации.

У строгого и по-своему стильного самолёта был собственный трап, который опустился и по нему спустился немолодой, в очках полноватый сноб в классическом костюме-тройке, который осмотрел нас критически и неодобрительно засопел.

— Рады приветствовать Вас на алтайской земле. Вы, стесняюсь спросить, мистер Палмер?

— Ваши приветствия, знаки уважения, почётный караул и ковровая дорожка принимаются.

Я посмотрел под ноги. Там был кристаллизованный грунт, отлично выполняющий роль взлетно-посадочной полосы и никакого ковра.

Не было и караула, если не считать Карася, который, как я и заказывал, смотрел на англичанина как дембель на витрину ликёро-водочного отдела.

— Аааа… Сарказм. Уважаю.

Незнакомец фыркнул и достал сложенный в четыре раза документ.

— Это верительная грамота. Я есть Фредерик Олсой Палмер, второй заместитель министра, политическое управление «А», куратор Среднего Востока. Сэр, прошу Вас представится и подтвердить свои полномочия.

— Аркадий Ефимович Бугуйхан. Какие полномочия Вам требуются? Верительной грамоты у меня нет.

— Вы глава МИД своего каганата, мы это знаем. Для подписания официальных документов нам понадобится указ на такие договорённости от Вашего премьер-министра или кагана.

— О, не волнуйтесь. Я ещё и председатель Правительства каганата. В Вашей классификации премьер-министр.

— А как же, глава МИД?

— Тоже я. В одном флаконе.

Палмер подумал какое-то время, потом вручил мне верительную грамоту, которая была на английском, так что фиг его знает, что они там пишут.

— Этот документ на ведение переговоров и установление отношений с Вашим каганатом. То есть,по нашей с Вами щекотливой ситуации. Я не посол, а ситуационный представитель. Так понятно?

— Вполне. Так что, отскочим-побормочем?

— Я есть под действием артефакта, позволяющего понимать русский язык, но это где-то за пределами. Выражайтесь литературно.

— В нашей ситуации это не всегда возможно. Вы с группой поддержки?

— Нет, а она нужна?

Повернувшись к заместителю атамана, я кивнул ему. Намекающе.

— Господин ротмистр, спасибо, что приняли участие во встрече высокого гостя.

— Даа…. У меня тут есть кое-какие дела по казачеству. Вы, если что того… свистите. И удачи Вам, Аркадий Ефимович. Вы с трудом найдёте человека, который бы так за Вас болел!

Тем временем англичанин осмотрелся и увидел только мотоцикл.

— Пешком прогуляемся? — спросил он, явно не горя желанием погружать своё холёное тело в недра далеко не шикарной люльки.

— Да. У нас тут всё рядом.

Я повёл его неспешным шагом в южном направлении.

— Итак, мы получили Ваше послание. Более сотни пленных, угроза публикации в лондонских газетах, — неспешно вещал он на довольно сносном русском языке.

— Всё так.

— Так чего же Вы хотите от старой доброй Англии, молодой человек?

— Ну, мне много не надо. Хочу, чтобы вы от меня отстали.

— И всё?

— Нет. Чтобы мы это дело формализовали. Я даже проект соглашения накидал. Сможете прочесть?

— Не торопитесь. В дипломатии не так, как в юриспруденции. Вам кажется, что Вы понимаете собеседника, а на деле Вы просто разговариваете. Говорите и не слышите.

— Я уж постараюсь.

— Аркадий, объясните, зачем Вам формальный мир с нами?

— Ну, у меня ваши солдаты.

— Неправильный ответ, Аркадий. Я спрашивал про Вашу мотивацию и Ваш интерес. Не всё ли Вам равно?

— Нет, представьте себе нет. Не всё равно. Я тут создаю крупный торговый пост, ориентированный на Китай, Российскую империю и Степь. И так же понимаю, что в Степи и Китае торчат ваши компании, они добывают уголь, железо, молибден, кобальт. Ваши торгуют, закупают шерсть, продают оборудование, оружие и много чего. Мне бы хотелось, чтобы они могли спокойно вести дела через меня, мой город. Я бы хотел, чтобы завтра вы не наняли ещё каких джунгаров на войну со мной.

— Здорово, что Вы верно понимаете ситуацию, хотя бы её часть. И верно понимаете некоторые из наших интересов и методик в регионе.

— Понимаю.

— Но не до конца. Что мы получим от сделки с Вами?

— Постойте, мистер Палмер. У меня ваши солдаты.

— А что солдаты? — он небрежно взмахнул рукой в неопределённом жесте.

Утренний ветер трепал полы его костюма. Несмотря на то, что Палмер был немолодым, коротконогим, пузатым и нескладным, костюм смотрелся на нём великолепно. По сравнению с ним я выглядел как колхозник, снятый с трактора.

Но и у колхозника есть своя гордость и здравый смысл.

— Солдаты, — продолжил он, — принимают свой шиллинг, выпивают во славу его Величества пинту пива и поступают на военную службу. Они идут на войну, они рискуют погибнуть на этой войне. И всё. Какие тут сантименты?

— А я говорю не про сантименты, а про живых людей.

— Ай, бросьте. Вы много знаете лордов, — он ткнул куда-то в сторону горизонта, — которые пекутся о своих подданных? Ну, погибли и погибли. Мы споём пару песенок и будем крепче держать свой политический курс, громя врагов Англии.

— Они не погибли, они живы и играют в футбол. Вам не всё равно?

— Мне всё равно, Аркадий. Я не чувствительный ребёнок который плачет по гибели раздавленного им жука, — на секунду он помрачнел. Аллегория была странной. Видимо Палмер вспомнил что-то о своём детстве. — Мы очень озабочены каждым своим подданным и его безопасностью. Таков мой официальный ответ. Учитесь дипломатии. В этой мысли нет ни слова про мои личные чувства.

— Ладно. Я понял. Вам плевать на парней. Так чего же Вы хотите?

— Вы вызвали меня на разговор. Мы хотим… У Англии нет постоянных друзей, есть только постоянные интересы. Наши интересы — это то, что питает силы страны и её народа.

— Короля и банды нахлебников на народной шее.

— Но-но, Вы говорите как социалист!

Я задумался. Разговор пошёл не по тому пути, что я рассчитывал. Дипломат явно давал мне понять, что тот аргумент, что я положил на весы, ему безразличен. Ничего не весит. С судьями так бывает. Ты ему пленум, он тебе пролетарскую дулю. Но всё же англичанин сейчас тут и игра не закончена. Говорить: «Чего бы вы хотели?», то есть открывать ворота для его фантазии, я не хотел.

— Давайте пойдём от обратного, — предложил я.

— То есть? — не понял англичанин.

— Я показал, что у меня есть мотивация для сделки.

— Да, иначе бы Вы меня не вызывали сюда, — Палмер снова толсто намекал на то, что эти переговоры нужны в первую очередь мне.