Пиратский граф (СИ). Страница 35

— Фух, — выдохнул я впервые за этот вечер и перевёл взгляд на своих весьма бледных попутчиков, подмигнув обоим.

— Вы молодцы, — похвалил я их, — Алонсо завтра себе и Бартоло выдай по пятьдесят флоринов. Ваша помощь в поиске подарков и слухов, чем можно угодить королеве, были очень полезны.

— Зачем столько много, сеньор Иньиго? — удивился Алонсо, — нам хватит и двадцати.

Бартоло смущённо кивнул, подтверждая его слова.

— Дают — бери, бьют — беги, — хмыкнул я, — к тому же, для вас эта ночь ещё не закончена.

— Что нам нужно будет сделать сеньор Иньиго? — насторожились они.

— Найдите мне лучший бордель Сарагосы с самыми красивыми и дорогими молодыми девушками, — приказал я, — и снимите мне его целиком завтра с утра до вечера.

— Зачем сеньор Иньиго? — изумились мужчины.

— Будем клин клином вышибать, — вздохнул я, — благо у меня уже есть опыт работы с безнадёжно влюблёнными.

Бартоло стал стремительно краснеть, а Алонсо начав догадываться, что это я делаю не для себя, довольно потирать ладошки.

— А проверку девушек я могу устроить, сеньор Иньиго? — поинтересовался он у меня.

Я показал ему кулак со словами:

— Проверь лучше это.

На что мужчина грустно вздохнул.

Больше всех был обрадован епископ Монреале, когда узнал, что мы выезжаем уже завтра после обеда, так что ушёл собирать свои невеликие пожитки, как впрочем и Алонсо, который также пошёл распоряжаться о подготовке припасов к поездке.

Глава 19

Утром, в сопровождении того дворянина, который на ужине ходил за инфантом по приказу короля, ко мне в таверну пришёл и Хуан. С ними был молодой парень-слуга, при первом же взгляде на которого я понял, что это девушка, переодетая в мужское платье. Приглядевшись к её рукам и лицу, я понял, что это сеньорита ещё из благородных, поскольку её руки точно не знали грубой работы.

— Сеньор Иньиго, я прибыл под вашу опеку, по приказу короля, — инфант старался не смотреть в сторону слуги, изображая из себя полную покорность.

— Вот обещанные документы, ваше сиятельство, — дворянин протянул мне ворох бумаг с королевской подписью и печатью, на которых ещё были свежие чернила, посыпанные песком. Первое было разрешение от архиепископа Сарагосы, об непрепятствовании церковью открытию ломбардов во всём королевстве Арагон и приказ от него же о назначении викарием епископа в Аликанте — Аусиаса Деспуча. Хуана же, сделать сразу епископом было нельзя, нужно было как получить согласие Рима об этом, так и провести саму процедуру хиротонии с участием трёх епископов, на что также нужно было время.

Убедившись, что всё именно так, как я и хотел, я поблагодарил дворянина и он с лёгким поклоном отбыл.

— Алонсо, отвезите инфанта в тот дом, что вы сняли прошлой ночью, — распорядился я, а когда слуга инфанта дёрнулся было ехать с ним, я остановил его или точнее её жестом. Тут же на её защиту бросился и сам Хуан.

— Мигель всегда со мной!

— Сегодня нет, инфант, — я покачал головой, — к тому же можете не переживать, я не дам вашу девушку в обиду.

Глаза у обоих молодых людей расширились, она вскрикнула слабым голосом, а он схватился за голову.

— Ваше сиятельство, умоляю вас, ничего не говорите королю! — взмолился он, схватив девушку за руку.

— Съездите, приведите себя в порядок инфант, — улыбнулся я ему, — даю вам слово, что не буду сообщать ничего королю, просто поговорю с твоей возлюбленной.

Молодой парень с сомнением посмотрел на меня, затем на неё.

— Едь Хуан, — раздался слабый голос, — граф не замарает себя обвинением в причинении зла девушке.

Алонсо увёл парня к повозке, которая направилась прямиком в бордель. Утром я посетил его и пообещал всем самым красивым девушкам, что оставил в нём мой управляющий, что заплачу каждой месячную выручку, если они все вместе обслужат инфанта так, чтобы тот и думать забыл о сексе хотя бы на неделю. Резко воодушевившиеся жрицы любви, заверили меня, что сделают всё, чтобы парень уехал от них довольным. А судя по их лицам, когда они видели моё золото, которым я расплачивался с хозяйкой борделя, мне было даже немного жаль инфанта, который попадёт в их руки.

Так что сейчас отправив ничего не подозревающего парня к ним, я занялся девушкой, сначала раздумывая какую линию поведения выбрать: угрожать или попытаться решить дело миром. Подсказала она сама.

— Ваше сиятельство, — она молитвенно сложила руки, — я прошу вас ничего не говорить и моему дяде тоже, поскольку признаюсь вам, я без спроса сбежала из дома.

— Это я понял, — кивнул я, — но вам придётся вернуться дорогая.

— Почему? Мы с Хуаном решили всегда быть вместе! — распахнулись её большие глаза.

— Представляете, как будут волноваться ваши родные дорогая, — я мягко стал её уговаривать остаться, все время давя на её чувство долга перед ними.

Но несмотря на всё моё красноречие она наотрез отказалась возвращаться домой, поскольку любит парня, а вскоре вернулся весьма смущённый Алонсо вместе со злым Хуаном, который сразу же бросился к девушке, целуя её и говоря, что его верность ей, хотели подвергнуть сомнению.

— Алонсо! — возмутился я, переводя стрелки на управляющего, — ты что себе позволяешь! Я просил просто помыть и переодеть инфанта к дороге!

— Простите сеньор Иньиго, — тот моментально принял игру и стал низко кланяться и извинятся, — я просто подумал, что инфанту ещё не плохо будет снять напряжение.

Злой парень явно поверил этой слепленной на скорую руку постановке, и повернулся ко мне.

— Если это и правда была инициатива ваших слуг граф, то дайте нам своё слово дворянина, что о Вилене не узнает никто из посторонних! Для всех она будет просто моим слугой! Поклянитесь!

Я без всяких зазрений совести положил ладонь на сердце и поклялся.

— Клянусь своей бессмертной душой, что ваша тайна влюблённые останется только у меня в сердце.

Оба молодых людей сразу же успокоились, я жестом показал Алонсо отправить их познакомиться с епископом, а сам приказал Бартоло отнести меня в комнату, где сам быстро накидал письмо.

— Найди дом её дяди и передай письмо маркизу лично в руки, — приказал я, отдавая его секретарю.

— Слушаюсь сеньор Иньиго, — кивнул тот и вышел.

Когда он ушёл, я позвал Алонсо и попросил его найти аптекаря и взять у него сильное слабительное. Искренне удивлённый моей просьбой он ушёл, вернувшись с небольшим глиняным флаконом размером с большой палец и бумажкой, где было написано, что капать в стакан нужно не больше двух капель.

— Перед отъездом будем пить за здоровье, я их отвлеку, а ты выльешь в её стакан полфлакона, — сказал я, но затем подумав добавил, — а лучше вообще весь.

— Но сеньор Иньиго! — изумился он, — тут же написано давать только по две капли!

— Алонсо, — я строго посмотрел, — я не оставлю на волю случая дело своей жизни, а если для этого кому-то придётся сильно обосраться, то пусть так оно и будет.

— Но сеньор Иньиго, почему вы так сопротивляетесь, чтобы они были рядом? — удивился он, — ведь никому с этого не будет плохо.

— Алонсо, — я тяжело вздохнул, — плохо будет мне, когда порядочные христиане Аликанте увидят, как их будущий епископ целуется с юношей. Разбираться с тем, что он — это переодетая девушка никто не будет. Оно мне надо в моём городе?

Управляющий вздохнул, но больше спорить или спрашивать ничего не стал, отправившись выполнять поручение.

Не знаю, что там дал нам аптекарь, но девушку прорвало не с одной, а сразу с двух сторон. Слуги таверны ночные горшки не успевали таскать, и разумеется ни о каком отъезде не могло быть речи. Инфант сидел у кровати, держа за руку осунувшуюся от резкого обезвоживания Вилену и молился, а у той судороги в животе схватывали раз за разом, так что я сам испугался, что переборщил со слабительным, отправив Алонсо к аптекарю узнать, что будет если выпить весь флакон разом, а Бартоло за врачом. Сам я тем временем суетился рядом с кроватью девушки и создавал видимость, что сильно переживаю из-за случившегося, а особенно за её здоровье. Когда прибыл врач и осмотрел её, я отвёл его подальше от них, чтобы они не слышали его вердикт. Доктор, к счастью, сказал, что ничего страшного не случилось, просто отравление и вскоре всё пройдёт, выписав какие-то успокаивающие для желудка травяные порошки. Давать их сразу девушке я не стал, а дождался Алонсо, который вернулся от аптекаря с ровно такими же порошками, что прописал и врач, и его заверением, что если бы он знал, что у кого-то хватит ума выпить сильнейшее слабительное всё сразу, он бы продал ведро, поскольку у него его ещё много.