Сумерки Эдинбурга. Страница 13

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сперва главный инспектор Крауфорд не поверил собственным глазам. Едва он успел усесться за стол, как перед ним, словно самый настоящий банный лист, появился инспектор Гамильтон — и когда? В субботу, ради всего святого! Крауфорд крепко потер саднящие от недосыпа глаза в робкой надежде, что это лишь плод воображения его перетрудившегося мозга, но нет — перед ним стоял чертов юнец во плоти с нетерпеливо горящим взором.

— Господь всемогущий, да вы вообще спите когда-нибудь?

— «Сном окружена вся наша маленькая жизнь» [8] , сэр.

Крауфорд стиснул зубы.

— «Гамлет»?

— «Буря». А вы не слишком уж жизнерадостно выглядите, если позволите заметить, сэр.

— Не позволю, — проворчал Крауфорд, наливая чашку чая из стоящего тут же, на столе, синего керамического чайника. Он пришел сюда в субботний день разгрести кое-какие бумаги, и до сих пор в участке было тихо как в могиле. Единственным проникшим сквозь толстые стены звуком был звон отбивающих время церковных колоколов. Десять часов. Крауфорд вздохнул:

— Если вы считаете, что я невзлюбил вас, Гамильтон, то вы абсолютно правы.

Однако это его замечание не возымело ни малейшего эффекта.

— Вы уже видели утренние газеты, сэр? — только и спросил Гамильтон.

— Господи, да я еще даже чая выпить не успел, — ив качестве иллюстрации к сказанному Крауфорд сделал большой глоток обжигающего чая, едва не обварив себе язык. Потом не без труда сглотнул и воззрился на Гамильтона: — Ну так что? Расскажете мне, что там такого интересного в этих ваших газетах?

— Я взял одну с собой, чтобы показать вам, сэр, — сказал Гамильтон и кинул на стол начальника номер «Шотландца». В глаза главному инспектору бросилась набранная крупным шрифтом передовица:

Крауфорд быстро и внимательно пробежал глазами всю статью. Рано утром спрятанное за мусорным баком тело обнаружила пара бродяг, охотившихся за объедками. Они заявили, что надлежащим образом оповестили о своей находке ближайшего констебля, но, судя по всему, сделали это только после визита в редакцию «Шотландца», где с максимальной выгодой продали сенсационную новость. Местные репортеры уже не в первый раз узнавали о преступлении раньше полиции и, подумал Крауфорд, наверняка не в последний. Газетчики исправно платили своим информаторам, и многие из них были представителями отнюдь не высших слоев эдинбургского общества.

— Вот только паники нам и не хватало, — сказал главный инспектор, откладывая газеты, — Холирудский душитель — вот ведь, а?

— А что, если между этими смертями действительно есть связь? — спросил Иэн.

— Ради всего святого! Да мы даже не знаем, как умер этот бедолага! Мне хватает репортеров, которые жертвуют фактами ради дешевых сенсаций, — не вздумайте повторять ту же ошибку, Гамильтон!

И тут в кабинет ввалился констебль Бауэрс. Его щеки пылали. Это был очень бледный молодой человек с длинными светлыми бровями и усами им под стать.

— Сэр, произошло убий… — Он осекся, увидев на столе Крауфорда газету. — Я только…

— Не берите в голову, констебль, — сказал главный инспектор, изо всех сил пытаясь не засмеяться. Хотя в диком выражении красной физиономии Бауэрса и правда было что-то комичное, Крауфорд понимал, что импульсивный и совершенно неуместный смех связан прежде всего с его физическим истощением. Засмеяться в такую минуту было бы верхом бестактности, однако от одной этой мысли смеяться захотелось еще больше. Сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, главный инспектор делано нахмурился: — Эти клятые бродяги со всех ног кинулись продавать свои известия, пока тело не нашел кто-нибудь еще. Повезло — добрались до редакции аккурат перед отправкой номера в печать. И вознаградили их наверняка щедро. Вы оставили кого-нибудь присматривать за местом преступления, Бауэрс?

— Констебля Маккворри, сэр.

— Если не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов, — включился в разговор Иэн.

— Вы что же, сами назначаете себя на это дело, Гамильтон? — сухо поинтересовался Крауфорд.

— Я уверен, что два этих дела связаны между собой.

— «Нет ничего более сомнительного, чем безусловная уверенность», — пробормотал Крауфорд, делая еще один глоток.

— Это Роберт Бёрнс, сэр?

— Да.

— Отлично сказано, сэр.

Крауфорд вздохнул. Гамильтон определенно действовал ему на нервы, и вместе с тем он каким-то непонятным образом будил в Крауфорде родительский инстинкт, который по своей бездетности тот так и не смог воплотить в жизнь. Как бы главный инспектор ни старался поддеть парня, а все же он явно ощущал в себе стремление позаботиться о проклятом выскочке и защитить его. И тем не менее Гамильтон был невероятно раздражающим типом.

— Что ж, Гамильтон, беритесь за дело, чтобы констебль Бауэрс смог вернуться на свой пост.

— А что с мальчишками, которые нашли тело? — спросил Иэн.

— Я тут, — раздался голос из-за спины констебля.

Его обладатель оказался темноволосым пареньком лет десяти с глубоко посаженными глазами на бледном напряженном лице. Для своего возраста мальчик держался удивительно уверенно. Несмотря на разноразмерные отрепья, найденные, очевидно, в мусорных баках и на благотворительных базарах, а также на явную необходимость принять ванну и постричься, в его серьезном лице читалось что-то благородное.

— А ты кто такой будешь? — строго поинтересовался главный инспектор.

Его попытка смутить собеседника успеха не возымела. Мальчик не отвел взгляда.

— Дерек Макнайр, — негромко ответил он. — Это я с моим другом Фредди Каббинсом нашел тело.

— Да что ты говоришь! — сказал Крауфорд. — А где же, позволь поинтересоваться, Фредди Каббинс?

— А он не любит копперов [9] , — ответил Дерек, бросив взгляд на констебля Бауэрса, который покраснел еще сильнее и стал возиться с пуговицей на мундире.

— А ты, значит, любишь?

— Я-то? Я так прям обожаю.

Главный инспектор откинулся в кресле и сложил руки на груди.

— Что ж, рад это слышать, — сказал ом и повернулся к констеблю Бауэрсу: — Прямо гора с плеч — правда же констебль?

Полицейский умоляюще поглядел на Иэна в поисках поддержки, а потом вновь повернулся к начальнику:

— Как скажете, сэр.

— О да, — сказал Крауфорд, поднимаясь из-за стола. — Тут некоторые утверждают, будто у нас весьма напряженные отношения с уличной братией вроде мистера Макнайра, а он вот лично утверждает, что это совершенно не так. Радость-то какая, прав да? Лично у меня сердце поет, вот прям честно, — добавил он, имитируя говорок мальчика. — Но не менее восхитительные отношения, как я погляжу, связывают вас с прессой, которой вы предоставляете возможность написать об убийстве еще до того, как соизволите сообщить о нем в полицию.

Дерек переступил с ноги на ногу и с беспокойством посмотрел на Гамильтона. Тот сделал шаг вперед:

— В качестве старшего следователя по делу Стивена Вайчерли, сэр, прошу разрешения допросить мистера Макнайра.

Крауфорд стряхнул несколько капель пота со лба и плюхнулся обратно в свое кресло.

— Милости просим, Гамильтон, — да смотрите, как бы он ненароком не накормил вас всякой белибердой и ахинеей.

— Да, сэр.

— А заодно постарайтесь убедить этого малолетнего головореза впредь извещать полицию о преступлениях немедленно, а не бежать на поиски ближайшего щелкопера.

— Так точно, сэр, — сказал Гамильтон, опуская руку на плечо парню. — Пойдем-ка найдем тебе чашку чая и печенья. Есть-то хочешь?

Парень лишь слегка кивнул, не сводя цепкого взгляда с инспектора. Крауфорд знал, что от внимания маленького бродяги не ускользнула ни единая деталь всей разыгравшейся здесь сцены — если хочешь выжить на улице, нужно уметь глядеть в оба.