Однажды на реалити-шоу (СИ). Страница 29

-- Есения, -- раздается позади голос хиппи-ассистентки. — Инга ждёт у себя.

Развернувшись на пятках под насмешливое хмыканье Кристины, я марширую в коридор. Внутри клокочет возмущение. Кем они тут все себя возомнили? Третейским судом? Родительским комитетом, решившим разобраться с опоздавшей двоечницей? А вот хрен им всем.

Раздраженно побарабанив в дверь, я вхожу в святая-святых – кабинет Инги.

Даже странно, что на стенах нет чучел животных и засушенных крысиных лап. В приглушенном свете настольной лампы и кошачьей оправе, сдвинутой на кончик крючковатого носа, она выглядит точь-в-точь, как злая ведьма из сказок.

Судя по ее холодному осуждающему взгляду, комплиментов укладке ждать не приходится.

— Садись, — чеканит она, кивая на стул.

Решив не спорить по пустякам, я послушно сажусь.

— Котов просил три часа на встречу с тобой. Ты приехала на два часа позже, выглядя как… -- Его взгляд презрительно пробегается по моей смятой майке. – Скажи, ты давно читала договор?

— Перечитываю нет-нет перед сном, — ерничаю я. – Очень увлекательно.

— Пункт девять-четыре содержит информацию о неустойке, которую участник или участница обязаны возместить в случае срыва съемок, - продолжает она, проигнорировав мой искрометную шутку. -- Вот смета одного съемочного дня.

Инга разворачивает экран ноутбука с открытой на нем таблицей.

-- Напомни, кем работают твои родители? Их зарплаты хватит на то, чтобы покрыть подобные издержки?

Пробежавшись по цифрам, я раздраженно стискиваю зубы.

— А я разве срываю съемки?

— Ты делаешь хуже, -- она угрожающе подается вперед. -- Ставишь под удар все шоу своими детскими выходками.

Я глубоко дышу в попытке подавить расцветающую злость. Если Инга решила назначить меня девочкой для битья, то просчиталась.

— Вы охотно идете на поводу у Артема, когда он просит вас о встрече со мной, а после обвиняете меня в срыве шоу? Вы точно ничего не путаете?

— Я хочу, чтобы ты включила наконец голову, - парирует она. -- Котов – звезда мирового масштаба, которому так или иначе прощается все. А ты – никому неизвестная студентка, лишь по случайности не вылетевшая после первого выпуска. Чувствуешь разницу?

-- Чувствую конечно. Разница в том, что ему вы не можете сказать «нет», а на меня готовы спустить всех собак.

— Ты дура, если считаешь, что это шоу про любовь. Это шоу – высокоскоростной лифт к узнаваемости, и все участницы здесь именно за этим. Давно проверяла свои соцсети?

— Месяца полтора назад наверное, -- буркаю я, сбитая с толку ее напором.

Пощелкав мышкой, вновь Инга разворачивает экран ко мне.

-- Смотри.

Я вглядываюсь в страницу с кружком своей аватарки и чувствую, как глаза лезут на лоб.

-- Это прикол такой? Куда делись мои тридцать шесть подписчиков, пять из которых – интернет-магазины и откуда взялись эти двести тысяч идиотов?

-- Это все шоу и популярность, которую оно приносит, - сузив глаза, чеканит Инга. -- Если ты не знаешь, что с ней делать – уступи место другим.

— Я самого начала просила отправить меня домой… - начинаю я.

— Ты и сейчас готова туда отправиться? Зная, что на этом закончатся и твои свидания с Артемом?

-- Вы так уверены, что они закончатся?

Скрестив руки на груди, она смотрит на меня со снисходительным сочувствием.

— А ты думаешь, он будет обивать пороги твоей квартиры вне шоу? Когда нет преград для встреч и злой мачехи вроде меня, подпитывающих его интерес? Уверена, что его чувства так глубоки, чтобы забыть обо всех других женщинах, вешающихся на него гроздями?

-- Он не такой, каким представляется на первый взгляд, -- возражаю я.

-- Ты тоже. Первые пару недель ты казалась мне умной.

Я стискиваю зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не запустить в нее пресс-папье. Что значит «казалась?»

— Можешь идти, -- сухо бросает Инга, потеряв ко мне интерес. – Еще один косяк – пеняй на себя. Вылетишь из шоу с позором и судебным разбирательством.

Клокоча от злости, я встаю. Все-таки Инга – настоящая сучара. Испортила мне такой день.

39

Через час участницы, утомлённые процессом бойкотирования, ложатся спать, давая мне возможность посидеть в тишине с чашкой чая. Мысли гудят, как переполненный вагон метро.

Надо отдать Кристине должное: она знает, как произвести неизгладимое впечатление. Тяжёлое молчание и резкое падение атмосферы странным образом меня задели.

Здоровый пофигизм вдруг дал сбой, намекая на то, что пребывание на шоу меня изменило и крысиный хвост покрылся рыжим пушком.

— Можно?

Подняв глаза, я вижу Лику, нерешительно топчащуюся на пороге. С приглушённым кухонным светом её фигура, облачённая в шелковую сорочку, напоминает изящную бронзовую статуэтку. Если бы я работала на телевидении, непременно позвала бы её сниматься в рекламе чего угодно: от прокладок до кредитных карт. Настолько на неё приятно смотреть.

— Заходи, конечно, — осторожно говорю я, кивая на соседний стул.

Она присаживается рядом и, потеребив кружевной подол, поднимает виноватый взгляд.

— Я хотела объяснить своё поведение. Я считаю, что вся эта ситуация с бойкотом — огромная глупость. Мне ужасно стыдно, что я не поддержала тебя там, в гостиной начала. Просто девочки были такие злые из-за того, что ты якобы играешь не по правилам, что я растерялась…

Голос Лики натянут и дрожит, отчего неуютный комок в груди тает, замещаясь сочувствием. Она ранимее и чувствительнее меня, и можно лишь догадываться, насколько ей непросто открыто с кем-то конфликтовать.

— Это ерунда, правда, — я легонько пихаю её локтем в знак того, что нашей дружбе ничего не угрожает. — Я тебя понимаю. Никто не хочет быть изгоем.

— Тебе плевать, изгой ты или нет, — возражает она, слабо улыбнувшись. — Не знаю, как тебе это удаётся, но я бы хотела уметь так же.

— Я очень рада, что ты пришла, чтобы поговорить, — в порыве чувств я нахожу её руку и сжимаю. — Так что не настолько мне плевать.

Мы замолкаем. В тишине слышно, как по десятому кругу закипает чайник и шелестят листья за окном.

— Так ты, выходит, снова ездила по неотложным семейным делам? — в голосе Лики слышен намёк на веселье.

— Ага, — киваю я, закусывая губу, чтобы не заулыбаться во весь рот.

— И как там Артем?

Его имя, произнесённое вслух, как и воспоминания о свидании на кухонном столе, заставляют щеки предательски гореть.

— Я была на его тренировке. Было круто. Я даже пересмотрела своё отношение к футболу.

— Тренировка и всё? — лицо Лики разочарованно вытягивается.

— Потом мы ненадолго заехали к нему, чтобы он принял душ и переоделся, — бормочу я, отводя взгляд в сторону.

Помолчав, Лика опускает свою ладонь поверх моей.

— То, что происходит между вами — это здорово. Он по-настоящему к тебе тянется, это чувствуется.

Я хочу по инерции ей возразить, но вдруг понимаю: сказать нечего. Потому что Лика права. Я готова признать, что Артем тянется ко мне, а я — к нему. И это осознание делает меня невероятно счастливой.

Утро оказывается в разы мудренее вечера. Наше примирение с Ликой разрядило обстановку, и пассивный игнор Кристины и её приспешниц больше не ощущается гнетущим. Внутри легко и радостно настолько, что, принимая душ, я, помимо воли, начинаю мырлыкать мелодию попсового радио-хита.

Как всегда, всё портит Инга. Цоканье её каблуков по мраморным полам традиционно становится вестником дерьмовых новостей.

— Сегодня вечером у Артема запланировано свидание, — без лишней прелюдии чеканит она, поднимая в воздухе гул взбудораженных шепотков. — Он выбрал Кристину.

Её взгляд останавливается на королеве нашего беличьего будуара и, как мне кажется, слегка теплеет.

— Будь готова через два часа.

— Конечно, — ласково мурлычет она, потягиваясь, как мартовская кошка.

Я прикладываю ладонь к груди, чтобы избавиться от этого противного зуда. Артем встречается с Кристиной, и что с того? Мы на шоу, а свидания жениха с участницами — это часть сценария.