Феечка с сердцем дракона (СИ). Страница 24

— Погоди, Эри, — окликнул меня кронфей. — Как ты? Как твои успехи в учебе?

Хорошее настроение как рукой сняло.

— Если не считать музыки, я почти вписалась, — кисло отозвалась я.

— Саэлей-тэй ничего мне не говорил. — Фабиан резко посерьезнел. — У тебя какие-то проблемы? Ты всегда можешь спросить, если что-то непонятно!

Ну, непонятно мне было примерно все, но кто же признается в таких вещах! Хватало и того, что Бургунди считал меня чуточку умнее своего пюпитра, выставлять себя в дурном свете еще и перед Фабианом не хотелось. Поэтому я зашла издалека:

— А вот скажите, можно определить сразу, если кто-то в принципе не обладает магией музыки? Вдруг я сейчас научусь отличать фа от фа диеза, но по итогу так никого игрой на скрипке и не убью? Ну, кроме тех, у кого нежный слух.

— Профессор Бургунди хоть раз выгнал тебя из класса? — поинтересовался Фабиан.

— Нет, но… Иногда он так орет! Когда я в детстве уронила раскаленную кочергу на ногу рябому Грэту, он и то кричал тише!

Вместо того, чтобы посочувствовать или презрительно сморщиться, ректор неожиданно просиял.

— Так это же отлично, Эри!

Я недоверчиво воззрилась на Фабиана. А ведь таким рассудительным и здравомыслящим казался — и тут нате. Полное отсутствие логики!

— Послушай, я раскрою тебе один секрет, но не говори профессору, что я это сказал. — Он огляделся по сторонам, увлек меня в дом и понизил голос: — Саэлей Бургунди громче всего орет на тех, в кого верит. Если видит потенциал, то задирает планку и начинает ужасно злиться, если студент не успевает до нее дотянуться.

— Ой, вот только не надо меня жалеть и утешать! — я отдернула руку и остановилась возле порога. — Другим же удавалось и перо в воздух поднять, и сделать трещину в кристалле, а Соль вообще одним пассажем передвинула стул!

— Солианна Тагетти — из древнего рода скрипачей. У них в семье одни музыканты, и, насколько мне известно, не было ни поэтов, ни живописцев. Конечно, у Солианны другой уровень! Она занимается с пеленок!

— Но я даже маленькую пылинку не могу…

— Забудь, — перебил Фабиан. — Просто не думай об этом и все! Ты слишком зацикливаешься на результате, а в музыку надо погружаться не головой.

— А чем?! — разозлилась я. — Задницей?

— Эри-Эри, — вздохнул Фабиан. — Пойдем, кое-что тебе покажу.

— Но…

— Иди, Янброк, это приказ.

Раньше, наверное, я бы возмутилась и на пальцах растолковала ректору, что приказывать мне имеет право только мой герд, но в этот вечер любопытство взяло верх над гордостью.

Да и потом, герд железного клана, как выяснилось, не такой уж великий воин. Нарт ведь отправил ему бабочку уже давно, однако ответа я не получила. То ли отец забыл про меня, то ли стыдился признать правду… В общем, поступил не самым достойным образом.

Я знала, что однажды обязательно расспрошу его обо всем в лицо, а пока передо мной был другой воин. Пусть он не носил доспехи, но орков-то разметал! А победителей не судят. И я проследовала за ним в гостиную, надеясь, что Фабиан сыграет мне какую-нибудь убойную сонатину.

Ректор усадил меня на диван, сам устроился за роялем, бросил в мою сторону лукавый таинственный взгляд и коснулся клавиш.

Я жадно ловила каждый звук и ждала. Даже не так: я жаждала чуда. Осматривала комнату и гадала, что же Фабиан уничтожит своей мелодией. Расколет окно? Взорвет что-нибудь? Или вон то бархатное кресло — почему бы не разрубить его пополам? Вот была бы красотища! По крайней мере, в докладе Нарта было ясно написано: боевая симфония кромсала и раскидывала орков с немыслимой скоростью.

Но время шло, а никакими разрушениями даже не пахло. Музыка струилась горным ручейком, — мягкая, прохладная, ненавязчивая. Будто наяву я увидела родные фервирские скалы, серые неприступные камни, поросшие бурым и зеленоватым мхом и серебристым лишайником. Мои ладони покоились на бархатной обивке, но кожей я ощущала не ее, а знакомую шероховатую поверхность камня.

Я дышала. Впервые с момента прибытия я дышала по-настоящему, глубоко, полной грудью. Мне чудилось, словно ветер треплет меня за волосы, и так хотелось крикнуть в никуда, в пустоту, чтобы крик мой подхватило эхо и разнесло далеко-далеко, за горизонт…

Сердце сжималось от острого восторга и в то же время от невыразимой тоски по дому. Расправить бы крылья, сигануть вниз и парить на воздушных потоках!

— Теперь понимаешь? — донесся до меня голос Фабиана.

И только тогда я осознала, что он уже перестал играть. Музыка стихла, мерно цокали хрустальные настенные часы. Но самое удивительное — мое лицо было абсолютно мокрым от слез, хотя я даже не собиралась плакать. Что за место такое — особняк Фабиана?! Почему именно здесь меня постоянно пробивает пореветь? Не дом, а рыдальня какая-то!

— Что ты… Вы… Что вы сделали со мной? — пробормотала, вытерев щеки подолом.

— Это не я. — Фабиан закрыл клавиатуру и облокотился на крышку, подперев подбородок. — Это музыка, Эри.

— Да знаю я! Какая конкретно? Мелодия, чтобы деморализовать врага? Ноктюрн уныния? Какой прием вы использовали? Я не помню…

— Никаких приемов, просто музыка. Иногда нужно всего лишь впустить ее, раскрыть свое сердце. И она ответит взаимностью.

— То есть если я сейчас сыграю, у меня получится? — Я подскочила. — Подождите, только сбегаю за скрипкой! — И бросилась к дверям.

— Эри, не надо! Уже поздно, ты должна отдохнуть!.. — раздалось сзади, но я не послушалась.

Со мной творилось что-то невероятное. Столько раз я слышала про вдохновение, и вот, кажется, испытала его на собственной шкуре. Кровь стучала в ушах, кончики пальцев покалывало от нетерпения. Смычок, скрипка, ноты… Ну, держись, Бургунди, сейчас я такое выдам, такое!.. Не будь я Эренида Янброк!

Я неслась по дорожке, едва касаясь земли. Готова была взлететь даже без крыльев! Так торопилась, так боялась расплескать это новое чувство и так хотела передать его в музыке… Вообще ведь неважно, ре мажор, до минор, мне впервые самой отчаянно требовалось взять инструмент, остаться с ним один на один и показать, кто здесь главный…

И до того я увлеклась этими мыслями, что даже не заметила высокий плечистый силуэт. Не услышала хрипловатого вопросительного: «Эри?..» — и с разбегу врезалась в нечто большое и твердое.

— И что, ради огненного владыки, с тобой стряслось? — спросило нечто.

Я потерла ушибленное плечо, вскинула голову и чуть не потеряла равновесие. В полумраке сердито поблескивали серые, как фервирская сталь, глаза моего отца.

— Папа?.. Но откуда?..

— Добрый вечер, отец, — перебил он. — Как добрался, отец… Как я рада тебя видеть… Нет? Ничего такого не будет?

— Я рада, что ты добрался, и что добрый вечер, — выпалила, пригладив растрепанные от бега волосы. — Но почему ты не предупредил?..

— Ты хотела поговорить, и вот я здесь. Было неприятное происшествие на руднике, пришлось задержаться, но как смог, так сразу… — Отец вдруг осекся и прищурился, всматриваясь в мое лицо. — Та-а-ак. И кто он?

— Кто — он? — не поняла я.

— Какой, спрашиваю, мерзавец заставил тебя плакать?! — Папина рука легла на эфес, тихо лязгнул тяжелый клинок. — Имя, Эренида. Назови мне имя.

Глава 11

Недели три назад я бы сдала Фабиана отцу без колебаний. Более того — с удовольствием. И нет, я никогда не пряталась за папину спину, предпочитала разбираться с врагами сама. Но после того поединка любая возможность увидеть ректора на шпажке казалась соблазнительной. Кто хоть раз пробовал изумительный десерт под названием «месть», тот поймет! Сейчас же вместо злорадства я испытала нечто новенькое.

Страх.

Я, дочь железного герда, уложившая на обе лопатки не один десяток молодых драконов, пусть и в учебном бою, испугалась. Сначала желудок сжался в комок, и я уж подумала, не замешаны ли в этом фрикадельки, которые подавали на ужин, а потом неожиданно ярко перед глазами всплыл образ Фабиана в луже крови, и меня хорошенько тряхнуло. Сомнений не осталось: страх в самом чистом, самом позорном виде.  Оправдывало меня только то, что боялась я не за себя. Да и соперник мне достался выше на две головы — во всех смыслах. В открытую выступить против отца?.. Нет. Нужна другая тактика.