Отбор ведьм для Господина Зла. Новые чувства под снегопадом (СИ). Страница 38

— Знаю.

— Ну вот… В конце концов я уже просто сидел, не двигался. И ко мне подошла женщина такая красивая… Высокая, волосы светлые, глаза большие и жёлтые, как две луны. Она протянула мне руку и забрала с собой.

— Ты… умер?

— Что? — фыркает он. — Нет, но мог бы, наверное, как та девочка…

— Какая девочка? — выгибаю бровь.

— Мне Джек рассказывал…

— Ёлка?

— Она, — отмахивается Крыс. — То была могущественная ведьма, о которой у нас слагали легенды. Она меня отогрела, вылечила от уже было начавшейся лихорадки и оставила себе. Я скучал по дому долго. А потом перестал. Она стала мне матерью, а её дочь — сестрой.

— Дочь? — удивляюсь я, грея руки над пламенем своей же силы.

— Ага. А я не говорил? Взяла-то она меня из-за своей мелкой, которая была на редкость капризной. Ей нужен был друг, и рыжий насмешливый мальчик пришёлся в пору. Её звали Лелька. Мы чаще ладили, чем нет, хотя иногда и дрались до крови. Но… знаешь, она стала моей семьёй. Я в какой-то момент полностью забыл, что было что-то ещё. Хоть и не понимал, почему мать такая странная и что означают все творящиеся вокруг чудеса. То время было как жутковатая детская сказка. Но я вспомнил всё же про зиму и горку, про то, что была другая семья. Когда ведьма умерла. Умерла и оставила мне свой дар. А он накладывает некоторые ограничения.

Крыс обводит рукой своё пухлое тельце.

И склабится.

Мол вот такая вот история, Изольда, а теперь бегом спать!

Но меня распирает любопытство, какой теперь сон!

— Подожди, но разве так делается? Почему тебе?

— А что я по-твоему рожей не вышел, а?

— Не вышел, ведь ты — мужчина.

— Да, поэтому и стал похож на чуд… животное! Вот что бывает, когда мужчине достаётся такая сербёзная вещь, как ведьминская магия. Не каждый бы справился! Но вот он я перед тобой.

— Но почему не дочери?

Крыс кричит:

— Ты чем слушала, Изольда? Уши у тебя из чего? Говорю же… болела она. Да к тому же у неё был свой дар, с холодом связанный.

— И что с ней случилось?

Он чещет лапкой за ухом.

— А ты как думаешь? Ничего хорошего. Зарвалась и как ты прямо своей силы не выдержала!

— Я?

— Ну да. А кто ещё у нас лезет на рожон, если не ты?

— Я ведь делаю только то, что Джек требует и от остальных ведьм.

— Тебя никто не приглашал сюда.

— Я пришла и меня пригласили.

— И это было его ошибкой, — огрызает Крыс. — А теперь спи!

И я и вправду устраиваюсь прямо на снегу, поближе к огню, от которого ничего не тает, но тепло идёт, прячу лицо в локте и шепчу, даже не зная, слышат меня или нет:

— Если у тебя сила могущественной ведьмы, то почему ты не самый могущественный в городе троллей?

— А кто сказал, что нет? — тут же раздаётся голос Крыса над ухом.

И я усмехаюсь:

— А кто это у нас тут спрятался? Зачем прячешься от меня, Джек?

Глава 41. Большой рот

Мне так хотелось бы сейчас снега! И словно прочитав мысли, морозный, но ласковый как пёс, ветер, ворошит сугроб и слипшиеся друг с другом снежинки валятся на нас… с господином зла.

Крыс не стал отпираться и принял более приближённый к своей сути облик.

Я наблюдаю за ним — без пламенных невероятных волос и глаз, но всё такой же высокий и массивный, рыжий, кареглазый, уютный. Чуть сгорбившийся, будто обиделся. Так легко представить эту гору мышц и пошлого юмора маленьким, потерянным мальчиком на опустевшей горке.

Интересно, почему его родители так и не пришли?

У меня бы сердце разорвалось, если бы это чудо опоздало хоть на минуту.

Джек хмурится, я наблюдаю за его плотно сжатыми губами и вдруг хмыкаю:

— Знаешь, а мне нравится твой рот.

Не думала, что когда-либо кому-нибудь такое скажу. Но правда…

Господин зла, мой обаятельный и отталкивающий одновременно тролль, выгибает бровь и даже ничего не говорит.

То ли не зная, как на это ответить, то ли… смутившись?

О, какая прелесть!

— Не часто девушки делают комплименты? — усмехаюсь я.

— Обычно, — всё же склабится он, будто только сейчас вспомнив, кем является на самом деле уже много-много лет, — им нравится другое. Что не так с моим ртом?

Облизывает тонкие губы.

— Он… такой большой.

Хохотнув, Джек бьёт по снегу великанской ладонью и качает головой.

— Про другое обычно говорят точно так же.

— В нём что-то есть, — не поддаюсь я на эти пакостные провокации, по прежнему открыто улыбаясь ему.

— Определённо что-то есть.

Джек хмыкает и вновь отворачивается от меня, уделяя внимание трескучей магии в виде огня.

Я подозревала, что Крыс — это господин зла, но честно говоря мне было не до того, чтобы пытаться это как-то проверить. Ведь и без грызунов в городе троллей и моей голове хватает тайн. А ещё снега, судя по словам некоторых неджентельменов.

— Отчего сразу не сказал, что ты — это ты?

— Хотел понаблюдать за тобой… — шепчет он, создавая своё собственное пламя поверх моего. Синее, жгучее и горячее.

Оно вплетается в красную искристую магию и вместе они сливаются в фиолетовый шар, греющий гораздо сильнее.

По рукам пробегают мурашки.

Вовсе не от холода.

— Как и весь уходящий год? Джек, знаешь, ведь с девушками ещё и общаться можно.

— Как оказалось, — тянет он, — лучше смотреть.

— Отчего господин зла повесил нос? — осмеливаюсь я подсесть к нему.

— Этот лабиринт я помню ещё с детства, — отвечает тролль на удивление легко, и голос его течёт чистой рекой, будто совершенно изменившись. — Точно не знаю в чём дело, но место странное. Иногда здесь и вправду бывают существа, будто из другого мира. Иногда время работает не правильно. Как в том месте, где я нашёл тебя.

— Что? — выгибаю бровь, чувствуя укол холодного страха.

— Не бойся, ты ничего особенного не пропустила, но до испытания оставалось два часа, когда я появился на твоих глазах.

— Нет, — собираюсь подняться, но передумываю — начинает кружиться голова, должно быть, от недосыпа. — Ведь сейчас ночь…

— Мы отошли от того места, но пока болтали прошло ещё пол часа, а то и больше.

Я обдумываю его слова медленно, чувствуя себя сейчас и вправду глупой.

А затем делюсь догадкой:

— Ты не вмешался раньше, чтобы я проиграла в испытании?

— Если ты проиграешь, — отвечает он спокойно, даже ни разу не рыкнув, — это будет только твоя вина. Сама пошла глазеть на дракона. И чего ради?

— Это понятно, — отмахиваюсь я. — Конечно, ни за что бы не пошла, зная, что могу попасть во временную ловушку, но ты всё равно прав. И я не обвиняю тебя. Просто, — стреляю в него взглядом, — получается, ты наблюдал за тем, как я говорю с Аркаем, как блуждаю по лабиринту и… ждал, когда будет появиться удобнее всего?

— С чего ты взяла, что мне удобнее всего сделать так, чтобы ты не выспалась и отравилась на одно из опаснейших испытаний?

— Потому что… — произношу тихо, — ты не хочешь, чтобы я была твоей ученицей. Хочешь, чтобы ушла.

— Ушла, — повторяет он, мотнув головой, — а не погибла. Я хотел оставить тебя блуждать, чтобы потом прийти и сказать: «Эй, Изольда, дурашка, ты не явилась на испытания, а, значит, проиграла, пока-пока!». Было бы идеально, на самом деле.

Тёплые карие глаза такие печальные, что я прикусываю щёку изнутри.

Я даже близко не переживала, что расстрою Робера.

Но с хозяином зимы всё иначе.

— Сова бы принесла мне магический шар с твоими россказнями, — замечаю мягко.

— Скорее всего она бы не добралась сюда.

— Ладно, тогда что помешало тебе сказать мне «пока-пока»?

Господин зла бросает на меня тяжёлый взгляд.

— Ты хотела участвовать. Я обещал, что не стану вставлять палки в колёса.

Я киваю, тронутая не только его словами, но и тем, как он их произнёс.

И всё же…

— Тогда почему появился так поздно?

Он хрустит шеей.

— Не сразу смог продраться сквозь тяжесть этого места.