Доктор Крюк (СИ). Страница 51

Я не сразу это заметил, раза два-три мимо проходил. Искал пещеру, но не нашел.

Сердце заколотилось. Я скинул куртку, разулся и нырнул. Вода обожгла холодом, но я поплыл вниз, к пятну. И точно — это был вход в пещеру, узкий, но вполне проходимый. Каменные края обросли водорослями, а внутри было темно, как в трюме без фонаря. Я вынырнул, хватая воздух, и ухмыльнулся. Вот оно. Надо было подготовиться.

Вернувшись к лагерю, я двигался тихо — все еще спали, даже Филипп, свернувшись калачиком у остывшего костра. Я порылся в наших припасах, нашел пару факелов, кресало и кусок парусины. Обмотал факелы тканью, чтобы не намокли, и сунул кресало туда же. Потом вернулся к берегу, к тому месту у «переносицы». Никто не проснулся — отлично. Я снова нырнул, сжимая сверток с факелами в одной руке. Вода сомкнулась над головой, я проплыл через узкий вход, чувствуя, как камни цепляют плечи, и вынырнул внутри.

Темнота была густой, как смола, но я выбрался на каменный выступ, стряхнул воду с рук и развернул парусину. Факелы остались сухими — повезло. Я чиркнул кресалом, искры полетели. Через пару секунд пламя затрещало, разгоняя мрак. Пещера открылась передо мной — низкая, сырая, с неровными стенами, блестящими от влаги.

Я поднял факел повыше, и тени заплясали вокруг меня. Вперед уходил узкий проход. Я хмыкнул. Я был прав — «в глазах святого Бернара» значило «внутри». И я, похоже, нашел это «внутри». Теперь осталось понять, что там дальше. Шагнув в проход, я чувствовал, как пульс стучит в висках. Один, с факелом в руке, я шел за сокровищами Дрейка. И будь я проклят, если вернусь с пустыми руками.

Я шел по туннелям с факелом в руке, и пламя отбрасывало длинные тени на влажные стены пещеры. Проход был узким, низким — пару раз я цеплялся головой за выступы, чертыхаясь про себя. Воздух пах сыростью, а под ногами хрустел мелкий гравий вперемешку с песком. Туннель вился, как змея, то сужаясь так, что я протискивался боком, то расширяясь в небольшие каверны, где эхо шагов гудело, как в пустом трюме.

Факел трещал, смола капала на камни, и я шел дальше, пока туннель не вывел меня в большую пещеру. Я остановился, подняв свет повыше, и замер. Передо мной стояла статуя. Не золото, не сундук, а каменная фигура, грубо высеченная, но явно кем-то сделанная. Это был наверное святой Бернар — не собака, а человек, монах в длинной рясе с капюшоном, что свисал на лицо. В руках он держал посох, а у ног лежала большая собака — сенбернар, вырезанный так, будто он спит, положив морду на лапы. Статуя была старая, потемневшая от времени, с трещинами на камне, но глаза монаха выделялись — два круглых углубления, словно кто-то нарочно их выдолбил. Они смотрели прямо на меня, и я хмыкнул. «В глазах святого Бернара». Вот оно. Как-то даже просто все это. Или это из-за того, что я акцентирую внимание на эти «глаза».

Я подошел ближе. Факел осветил статую, и я заметил, что глаза монаха не просто углубления — они были чуть выпуклыми, как кнопки, и отличались по цвету от остального камня. Интуиция, что не раз спасала мне шкуру в операционных и на пиратских палубах, подсказала: это не случайность. Я протянул руку, коснулся одного «глаза» — холодный, гладкий. Надавил. Ничего. Тогда я нажал сильнее, одновременно на оба, и тут раздался низкий скрежет, как будто камни зашевелились под ногами. Я отскочил, держа факел наготове, и увидел, как часть стены за статуей начала двигаться. Она отъехала в сторону, открывая грот — небольшой, но глубокий, с низким потолком.

Я шагнул внутрь, и свет факела упал на пирамидальный постамент в центре. А на нем стоял сундук. Небольшой, деревянный, обитый железными полосами, потемневший от времени. Резьбы или замков я не заметил — простой, но крепкий, как будто ждал меня здесь веками. Я замер, чувствуя, как пот стекает по спине. Это сокровища Дрейка. Все, за чем я гнался через шторма, долги и пиратские разборки, лежало передо мной.

Я поставил факел в трещину на стене, чтобы свет падал на сундук, и подошел ближе. Руки сами потянулись к крышке. Я ожидал замка, цепей, какого-то подвоха — Дрейк ведь был не дурак. Но нет. Сундук не был заперт. Я взялся за края, потянул, и крышка со скрипом поддалась, открывая то, что скрывалось внутри. Я выдохнул, глядя на содержимое.

Глава 22

Я уставился в сундук, и пламя факела отразилось в том, что лежало внутри, ослепив меня на миг. Золото. Монеты, слитки, цепи — все сверкало, как маленькие солнца, замурованные под землей. Сундук был размером с полметра в ширину, полметра в высоту и метр в длину — не огромный, но увесистый. Я прикинул в уме: такой объем, если набить его золотом под завязку, мог вместить примерно 200–250 килограммов, учитывая плотность золота. Но он не был заполнен целиком — где-то треть пространства занимало не золото, а что-то другое. Я провел рукой по куче монет, чувствуя их холодную тяжесть. Испанские дублоны, английские гинеи, какие-то потертые куски с непонятными клеймами — Дрейк явно грабил всех подряд. Среди золота поблескивали драгоценные камни — рубины размером с ноготь, изумруды, что переливались зеленью даже в тусклом свете, и россыпь жемчуга, белого и черного, как слезы моря. Я хмыкнул. Это было богатство, о котором пираты вроде Роджерса могли только мечтать.

Но мое внимание быстро переключилось на то, что лежало поверх сокровищ. В углу сундука, будто нарочно уложенный так, чтобы его заметили, стоял ящик. Небольшой, деревянный, размером с толстую книгу, с резной крышкой и железными уголками. На нем лежали несколько пожелтевших листков, прижатых драгоценными камнями, чтобы не унесло сквозняком. Я взял один из них, поднес к факелу. Почерк был неровный, но разборчивый — явно писано в спешке. Вверху стояла подпись: «Фрэнсис Дрейк». Я пробежал глазами текст: обрывочные записи о плавании, упоминания каких-то «теней на закате» и «ключа к вечности». Ничего конкретного. Может Дрейк с ума сошел от этого богатства?

Я положил листки обратно и присмотрелся к ящику. На крышке была вырезана надпись: «Открыть только в Эльдорадо». Рядом — грубый рисунок, похожий на крылатого змея, и несколько слов на латыни, которых я не понял. Эльдорадо? Золотой город из легенд? Я хмыкнул. Что за чертовщина? Это что, очередная загадка? И тут я заметил, что под ящиком торчит уголок очень плотной ярко-желтой бумаги. Я потянул — еще один кусок потрепанной карты. Опять карта! Я сунул ее в карман. Дрейк, старый лис, явно любил играть с теми, кто найдет его добычу.

Ящик я трогать не стал. «Ящик Пандоры» — мелькнула фраза на бумагах. Я невольно отшатнулся. В легендах он приносил беду, а я и без того по уши в долгах и пиратских разборках. Открыть его? Нет уж. Надпись про Эльдорадо звучала как предупреждение, и я не собирался испытывать судьбу прямо здесь, в сырой пещере под Монито. Золото и камни — это я унесу, а этот ящик пусть пока полежит. Надо было возвращаться к команде, но сначала — решить, как вынести добычу. И что делать с этой новой тайной Дрейка.

Я стоял над сундуком. Сырой воздух пещеры оседает на коже, а факел в руке потрескивает, бросая дрожащие отблески на золото и драгоценности. 200 килограммов монет и слитков, россыпь рубинов, изумрудов и жемчуга — все это было моим, добычей Доктора Крюка, который вырвал сокровища у судьбы. Половину золота я отдам все же Анри и Филиппу. Но ящик — этот проклятый деревянный ящик с надписью «Открыть только в Эльдорадо» нужно спрятать.

Он лежал поверх золота, будто дразня меня своей тайной. Я уже сунул в карман новый кусок карты, но заметил, что под ящиком что-то еще есть. Осторожно, чтобы не повредить резьбу, я приподнял его и вытащил несколько листков — таких же пожелтевших и потрепанных, как те, что лежали сверху. На них тоже был почерк Дрейка — неровный, торопливый, с пятнами чернил, будто он писал их в шторм, при свете фонаря. Я сел на холодный камень, поднес факел ближе и начал читать.