Великий диктатор. Книга третья (СИ). Страница 30

— Господин Хухта, разрешите мне, — подал голос Чеслав Танский. — Я могу написать в Варшаву Юзефу Древницкому, который уже более десяти лет совершает прыжки вместе со своими младшими братом и сестрой на парашютах с воздушных шаров. Думаю, их опыт может очень нам пригодиться.

— Конечно, господин Танский, обязательно напишите и пригласите. Создание надёжного средства спасения это очень важно. Разбившийся самолёт можно построить заново, а вот разбившегося пилота, оживить невозможно. И это напрямую касается всех вас. Ведь вы все хотите научиться управлять аэропланами.

— Тогда нам потребуется купить воздушный шар, для испытаний. Или лучше купить мягкий дирижабль? — озаботился старший Рунеберг.

— Лучше, конечно, дирижабль. На него можно поставить двигатель и использовать его ещё и как транспортное средство, — поддержал я отца Тома. — А заодно, надо будет построить и вышку. Которую можно будет использовать для прыжков с парашютом и для парковки дирижабля. Вот такую, — и я нарисовал схему парашютной вышки с краном из моего первого мира.

……

На автомобильном заводе приехавшему из Парижа Расмуссену тоже некогда было отдыхать. Я нашёл его в механическом цехе, где он лично контролировал начало работы линии по выпуску механизмов стеклоподьёмников.

— Что случилось, Матти? — как-то странно прореагировал он на моё появление.

— Ничего, — удивился я. — А ты чего такой взъерошенный?

— Да Фрида ведёт себя как-то странно. За завтраком потребовала купить ей солёных лисичек. И это при том, что она вообще грибы не любит. Вот теперь хожу и гадаю.

— Ну, могу предположить, что твоя Фрида беременна, — я усмехнулся, вспомнив безумные требования своей бывшей супруги из того мира и сестричек из этого. — Мои сестрички, когда понесли, тоже солёное любили.

— Ты думаешь? — застыл как вкопанный Йёрген Расмуссен. — Тогда мне нужно срочно домой.

— Стоять! — поймал я того за рукав пиджака. — Йёрген! Подожди! Я здесь по поручению деда. — Это не займёт много времени. Ты, главное, в свой блокнот запиши, чтобы не забыть. Это очень важно.

При упоминании моего деда датчанин застыл, как вкопанный, и послушно извлёк записную книжку.

— Что записывать?

— В этом году празднуется столетие присоединения Финляндского княжества к России. И дед решил отправить в дар императору по одной единице нашей техники. Твою Sisu-F, грузовичок, трактор и мотоцикл. Их стоимость заводу компенсирует дед Кауко. Но ты должен лично проконтролировать качество сборки каждой машины. Всё. Беги. Только лисичек не забудь купить, — напоследок подколол я Расмуссена.

……

Я сидел в нашем детском дворике и уже наверное минут пять разглядывал остатки песчаного замка, который возвели Петер с Лукасом в прошлом году. Часть башен со стенами не пережили осени и зимы. Но донжон ещё держался, даже кое-где сохранились зубчики на его крыше. Часовня, возведённая внутри стен, пала под натиском осадков и представляла из себя песчаный холмик. А барбакан раздавил я, когда приперся сюда. Не со злости, просто не заметил. Теперь на месте предмостного укрепления был отпечаток подошвы моего ботинка.

Разглядывал замок, попутно пытаясь успокоиться и понять, что же спровоцировало меня на этот эмоциональный взрыв. Предложение матушки о моей добрачной помолвке со сговоренной для меня девушкой? Однозначно — да! Но она в своём праве, такое здесь, в княжестве, не редкость.

Нежелание принимать в расчет моё мнение? Так я, по её мнению — маленький, хоть и официальный наследник. Она же, видите ли, хочет мне как лучше, а я — неблагодарный и невоспитанный ребёнок. Наверное, это и был тот момент, когда я сорвался и наговорил много лишнего. В основном про то, что это я источник большей части богатства и славы нашей семьи, а значит, априори, должен иметь право голоса.

В общем, поорали друг на друга мы знатно. Я на матушку с бабкой, и они на меня. И ведь специально время выбрали, когда рядом не было ни отца, ни деда. Интересно, а они знают об этой помолвке? По идее — должны.

Как итог, меня выгнали из родного дома, раз я такая неблагодарная свинья и срываю помолвку с очень хорошей, красивой и богатой девушкой из села Контио. А я, собрав вещи и позвонив во дворец пионеров, отдал распоряжение найти и прислать ко мне Микку Йокенена с автомобилем, отправился в детский дворик.

Вот и сижу, а вернее полулежу, закинув ноги на соседнюю лавку, и предаюсь размышлениям. Что это такое вообще было? Попытка ограничить мою самостоятельность? Привязать меня к дому? Так я, вроде, и не отвязывался. В отличие от моих братьев и сестёр. Или в этом всё и дело? Вовремя надеть уздечку и поставить в стойло? Всё может быть.

Ну, ладно, мама с бабушкой были недовольны моим отказом, а я то чего взорвался? Зачем орал на них? Ведь мне, в совокупности, больше лет чем матушке. Нет, чтобы спокойно отказаться и, покинув дом, дать им время на переосмысление. А я, наоборот, всё только усугубил. Хрень какая-то…

А может, это проделки подростковых гормонов этого тела? Шестнадцать лет — как раз самый эпицентр переходного возраста. Да нет! Я вполне согласен с тем, что наговорил родительницам. И о праве найти себе жену самостоятельно, и вообще о праве моего голоса. Тогда чем же я недоволен?

— Ага, так и знала что ты здесь, мелкий, — прервал моё самокопание довольный голос сестрички Анью. — Эсса! Иди сюда. Он здесь.

— Лежишь? Страдаешь? — прошёл во дворик брат Эсса и бесцеремонно скинул с соседней лавки мои ноги, из-за чего я чуть не грохнулся на остатки песчаного замка. — Что, братишка? Не хочешь жениться?

— Эсса! Ну куда мне жениться? Мне же только шестнадцать! Мне ещё в университет поступать! Да и той Сату всего двенадцать. Это мне что? Шесть лет ждать?

— Ну, она и в шестнадцать вполне в возраст войдёт, — вставила свое мнение и Анью.

— Так чего ты не дождалась подобной помолвки? Чего меня просила о помощи со своим Пентти? Да и наш Кауко женился не особо оглядываясь на решение родителей. За Тюуне я вообще молчу. И только…

— И только я один соблюдаю традиции, — перебил меня Эсса, раскуривая трубку.

— Если бы тебе была не по душе твоя Анели, то ты тоже что-нибудь подобное выкинул. В город сбежал бы, например, или, как Ахти, в священники подался.

— Ой, дать бы тебе в лоб, мелкий! Там сейчас, — брат кивнул в сторону дома. — Бедлам полный. Матушка рыдает. Бабуля капли пьёт. Может, сходишь, повинишся? А то вечером отец ещё узнает. А он такой — не посмотрит на возраст и заслуги, может и побить.

— Не, Эсса. Пусть, матушка для начала отменит помолвку и признает за мной право выбора. Вот тогда и поговорим. А по поводу отца, я уверен, что он поймёт меня. Но спасибо вам за переживания, а мне пора, — подорвался я с лавки заслышав клаксон подъехавшего автомобиля.

……

— Что случилось? — встретил меня вопросом Микка, когда я закинул свои вещи в багажник и плюхнулся на переднее сидение.

— Невесту мне нашли. Помолвку хотели организовать.

— Ну ни слэрсси себе, — матюкнулся мой кузен. — А кто она? Я её знаю?

— Не думаю. Она ещё соплюшка. Ей только в январе двенадцать исполнилось. Сату Виртанен из Контио. Да не стой ты, поехали.

До Корвенкюли ехали без разговоров. Микка после моего ответа молчал и почему-то бросал на меня странные взгляды.

— Микка, что происходит? Что ты на меня зыркаешь так, как будто я у тебя занял десять пап и отказываюсь тебе их отдавать?

Новые монеты с изображением Мумми-Троллей в княжестве прижились настолько, что народ в обиходе так их и называл по номиналу. Папа — две марки, мама — одна марка и так далее. Причём, прижилось до такой степени, что и более крупные суммы считали в папах и мамах.

— Мне надо с тобой серьёзно поговорить, — наконец выдавил из себя мой кузен. — Сейчас заедем, заправимся на пионерской заправке и там поговорим.