Рози и Зверь по-соседству (ЛП). Страница 20

— Пикап. Но до «Ледяной вершины» так близко, что нет смысла ехать.

Мой телефон периодически подгружал пару секунд игры, а потом снова зависал. Я видел, как «Пикс" контролируют шайбу. Когда мы дошли до Аспиды, Рози юркнула внутрь и исчезла на кухне.

Я направился было к барной стойке, но замер, заметив в дальнем углу кабинку, где сидели мои родители.

Я не видел их восемь лет.

Папины волосы почти полностью побелели, а вокруг талии появилось немного лишнего веса. Он сбрил свои фирменные усы, и я едва узнал его без них. Мамины волосы всё так же оставались светло-каштановыми, как в моём детстве, но морщинок вокруг глаз и губ стало гораздо больше.

Она несколько раз звонила мне, с тех пор как я приехал в Винтерхейвен, но я каждый раз отправлял её звонки на голосовую почту. Я просто не знал, о чём говорить с ней.

«Что, если она разочарована во мне? Что, если они все только рады, что меня здесь не было?»

Они смотрели на экран. Гейдж прорывался по льду, передал шайбу Брету.

— Ну же, давай… — прошептал я.

И к моему изумлению, ресторан взорвался криками радости, когда Брет забил гол.

Я даже представить не мог, что кто-то здесь вообще смотрит наши матчи. Хотя… Это был Шайло. Все любили Шайло.

Меня? Может, когда-то давно. Но не после того, как я дал всем понять, что не собираюсь возвращаться.

Шайло сделал тот же выбор, что и я. Мы оба уехали учиться в Торонто и играли за команду соперников нашего родного колледжа. Но он, талантливый игрок, возвращался каждое лето, чтобы помогать с хоккейными лагерями. А когда мы попали в профессиональный спорт, он жертвовал деньги на развитие школьной хоккейной команды.

А я остался в Торонто, потом переехал в Монтану, где тренировался с персональными тренерами вне сезона, чтобы просто удержаться в команде. Это требовало всего — времени, денег, полной самоотдачи. Мне пришлось работать на пределе, чтобы стать лучше и подняться до уровня лучших игроков. А когда я наконец повзрослел и осознал, как поступил в юности, казалось, что прошло слишком много времени. Слова были сказаны, и их уже нельзя было забрать обратно. Всем было лучше без меня.

К тому же, какой смысл возвращаться туда, где тебя не ждут?

Шайло пытался убедить меня найти в себе смелость вернуться домой. Он говорил, что стоит дать людям шанс простить меня. И напоминал, что я тоже должен простить их.

Шайло был не только лучшим игроком, чем я. Он был лучшим человеком.

Я точно уловил момент, когда отец заметил меня. Словно цепная реакция, один за другим, все в ресторане замерли, их взгляды были устремлены на меня. Единственным звуком оставалась игра, гремящая с телевизора.

Ноги словно приросли к полу. Я не был морально готов к разговору с родителями.

Мама встала и неуверенно сделала шаг вперёд. Мы никогда не были слишком эмоциональной семьёй, и я не знал, как себя вести. Обнять? Пожать руку? Помахать? Всё это казалось неправильным. Особенно, когда весь ресторан наблюдал, как моя семья решит меня принять.

Отец медленно поднялся следом за ней. Это походило на дуэль на льду — кто-то должен был сделать первый шаг. Но в отличие от игры, здесь никто из нас не торопился. Последний раз, когда я видел его, всё ещё стоял перед глазами. Отец кричал, что я разрушил семью. Я в ответ ударил его. Мама в слезах, умоляющая нас остановиться. Я ушёл из дома и больше не возвращался.

— Рада тебя видеть, Дилан, — мама сделала ещё один робкий шаг вперёд. Раньше между нами не было этой стены напряжённости.

— И я вас, — ответил я, хотя внутри хотелось спросить: если это правда, почему вы ни разу не приехали ко мне? Почему мне пришлось возвращаться, чтобы увидеть свою семью?

Нет, я давно перестал об этом думать.

— Дилан, — отец кивнул мне. Его голос был низким, хриплым. — Всё ещё в силе на ужин в воскресенье?

— Да.

Я не мог смотреть ему в глаза и уставился на какое-то пятно над его плечом. Всё моё тело напряглось. Злость давно прошла. Осталась только боль.

— Ты здесь! — воскликнула Рози с такой неподдельной радостью, будто мы не заходили в ресторан вместе минуту назад.

Она взяла меня под руку, и я с облегчением перевёл взгляд на неё. Её присутствие было, как прохладный компресс на ноющую рану.

— Я зарезервировала для тебя столик, — продолжила она и, развернувшись к моим родителям, добавила: — Простите, но Дилан обещал мне помочь.

Я кивнул, готов был даже на то, чтобы снова держать её этого странного лысого кота, лишь бы уйти из этой ситуации.

Отец смотрел на нас слишком внимательно, с каким-то прищуром, будто пытался понять, почему мы с Рози уже настолько близки, если познакомились всего пару дней назад. Это были вопросы, на которые я совершенно не собирался отвечать.

Я ещё раз помахал маме, и мне показалось, что её глаза подозрительно заблестели.

Я замер. Может, стоило просто переступить через неловкость и обнять её? Но она уже села обратно, и момент был упущен.

За тем столиком, куда усадила меня Рози, я оказался вне зоны видимости моих родителей, но с идеальным обзором на экран с игрой.

Рози наклонилась ко мне настолько близко, что я почувствовал запах её кокосового шампуня, а её хвостик щекотал моё ухо.

— Мне нужно работать, но я возьму перерыв через час. Какую пиццу тебе заказать?

— Что-нибудь твоё любимое, — ответил я, чувствуя себя более потрясённым, чем ожидал.

По выражению моего лица, видимо, всё было слишком очевидно, потому что Рози замерла, её лицо оказалось в опасной близости от моего. Она внимательно всматривалась в меня, и от её взгляда я почувствовал себя так, будто оказался на ладони — слишком открытым, слишком уязвимым.

— Худшее уже позади, — прошептала она.

Я пытался вернуть себе самообладание, но мои чувства были разбросаны в разные стороны. Близость Рози, встреча с родителями — мой внутренний компас окончательно потерял ориентиры.

— Ты что, заботишься обо мне, Рози? — пробормотал я, едва найдя голос.

В ту же секунду её серьёзное выражение исчезло, уступив место озорной улыбке.

— Я пытаюсь пустить слухи. Кажется, у меня получается.

Она взъерошила мне волосы и исчезла, а я только тогда заметил, что большинство людей в ресторане всё это время следило за нами. Я пригладил волосы, пытаясь не думать о том, как приятно было чувствовать её пальцы на коже головы.

«Просто игривый жест, братан», — подумал я. — «Не вздумай придавать этому значение».

Но мысли упрямо возвращались к ней.

Мой взгляд разрывался между игрой — «Пикс» действительно жгли, на шаг приближаясь к финалу — и Рози, порхающей по ресторану, как пчёлка. Она знала имена всех посетителей, помнила их заказы, и, судя по всему, каждый здесь её обожал.

Когда она принесла мою пиццу — разумеется, с ананасом и пепперони (она явно психопатка, если ест фрукты на пицце) — то с довольной улыбкой откусила кусок прямо из моего заказа и с набитым ртом сказала:

— Тебе вообще-то нужно фотографировать еду для соцсетей.

То, насколько глупым я себя чувствовал, фотографируя пиццу, экран с игрой, ресторан и в придачу делая селфи с пиццей, невозможно описать словами.

Ресторан оставался полным почти до конца игры, но постепенно люди начали расходиться. Я продолжал сидеть, досматривая послематчевое обсуждение — то, что я обычно избегал.

Эксперты рассуждали о том, как команда справляется без меня и Шайло.

— Пока его команда сражается за выход в плей-офф, Зверь уютно устроился с романтическим романом, — фыркнул один из комментаторов. На экране появилась моя фотография с книгой.

— По нашим данным, ему запрещено появляться на арене до конца плей-офф. Что ему ещё остаётся делать? Может, немного расслабиться — как раз то, что ему сейчас нужно, — добавил второй.

Рози с улыбкой пробежала мимо, доедая свой кусочек пиццы и махнув мне на прощание.

Расслабиться, да?

Что-то мне подсказывало, что союз с Рози Форрестер будет всем, чем угодно, но только не расслабляющим.