Безжалостный альфа (ЛП). Страница 10

— Слоан.

Глаза Рокси расширяются от узнавания.

— Дочь Альфы Брока?

— Это я, — гордо отвечает она, и я борюсь с желанием ударить кулаком в ближайшую стену.

Слоан, которую я знал, ненавидела, когда люди называли ее так. Она всегда говорила, что она самостоятельная личность, а не просто дочь альфы. Особенно такого властного придурка, как Брок Мастерс.

— Ты просто в гостях? — спрашивает Рокси, накручивая на палец прядь своих светло-каштановых волос и приближаясь ко мне.

Теперь, когда она знает, кто такая Слоан, она явно чувствует угрозу. Все знают нашу историю.

— Не в этот раз, — вздыхает Слоан. — Учитывая всю ситуацию с охотниками, мой отец хочет, чтобы я была рядом.

— И боже упаси тебя пойти против того, что приказывает самый дорогой папочка, — горько бормочу я.

Ее глаза устремляются на меня, моховая зелень ее радужек вызывающе сверкает.

— На самом деле он сказал мне прийти прямо в лагерь, когда я вернусь, но вместо этого я пришла сюда.

— Вау, какой акт бунта, — фыркаю я. — Что дальше, не ложишься спать позже положенного времени?

Слоан одаривает меня взглядом, и я отвечаю ей тем же, мы двое внезапно вступаем в гляделки, в которых я отказываюсь уступать.

— Значит, между вами двумя не пропала любовь, да? — Рокси неловко хихикает, ее взгляд перемещается между нами.

Слоан закатывает глаза, складывает руки на груди и вздергивает подбородок.

— Давай, скажи, что ненавидишь меня, Мэдд. Мы оба знаем, что ты лжец.

Моя кровь закипает в жилах, каждая негативная эмоция, связанная с этой девушкой, вырывается наружу. Как, черт возьми, она смеет возвращаться сюда спустя восемь лет и вести себя так, будто все еще знает, кто я такой?

— Ты ни хрена обо мне не знаешь, — шиплю я, подходя ближе к Слоан и тыча пальцем ей в лицо. — Больше нет.

Я отворачиваюсь, но не раньше, чем замечаю, как она вздрагивает.

Хорошо.

Пусть она боится меня. Может быть, тогда она просто будет держаться подальше, и у меня не будет постоянных напоминаний о том, что могло быть брошено мне в лицо каждый раз, когда я смотрю на нее.

Слоан Мастерс была для меня всем на свете. Мой первый друг, мой первый поцелуй, моя первая любовь.

Мое первое разбитое сердце.

Моя единственная, потому что Слоан не просто разбила мне сердце, она вырвала его из моей груди, швырнула на землю и раздавила каблуком.

Теперь в моей груди не осталось ничего, кроме зияющей дыры там, где она была раньше, отголоска воспоминания о том, каково это — на самом деле чувствовать что-то.

Кто настоящий злодей, тот, у кого нет сердца, или тот, кто вырывает чужое?

Вот тебе и гребаная пища для размышлений.

Я топаю прочь от нее, мчась через тренировочное поле, в то время как Рокси изо всех сил старается не отставать от меня.

— Мэдд…

— Не сейчас, Рокс, — огрызаюсь я.

Она бежит трусцой, чтобы догнать меня к тому времени, как я достигаю дверей полицейского комплекса, следуя за мной внутрь.

— Почему бы нам не подняться наверх, в твою комнату в общежитии, просто немного остыть? — предлагает Рокси, изо всех сил стараясь не отставать от меня, когда я несусь по коридору, преодолевая расстояние большими шагами.

Я живу в доме стаи в Голденлифе, но у всех командиров отделений есть комнаты в общежитии здесь, в комплексе, на случай, если мы решим остаться на ночь. Я часто останавливался здесь до того, как мои родители переехали из приюта, но в наши дни это большая редкость.

— Нет, — рычу я резче, чем намеревался.

Я резко останавливаюсь, зная, что если я не уделю этой девушке хоть каплю внимания, она так и будет ходить за мной по пятам, как потерявшийся щенок. Я поворачиваюсь лицом к Рокси, беру ее за подбородок и смотрю в ее голубые глаза.

— Я собираюсь пойти потренироваться. Я позвоню тебе позже, ладно?

Голова Рокси качается в знак согласия.

— Да, конечно.

Она выглядит уязвленной, но я не могу найти в себе сил чувствовать себя виноватым за это. Не тогда, когда у меня сейчас так много других забот.

Я наклоняюсь, чтобы коснуться губами ее щеки в самом неприкрытом проявлении любви, затем поворачиваюсь и продолжаю идти по коридору, направляясь в тренажерный зал. Если есть что-то, что поможет мне привести голову в порядок, так это потерять себя в изнурительной тренировке.

И поскольку Слоан вернулась, у меня такое чувство, что с этого момента я удвою свои тренировки.

6

Моя спальня в «Ривертон пакхаус» в точности такая, какой я ее оставила в семнадцать лет: чересчур девчачья, в ней столько розового и цветочных оттенков, что тебя тошнит. Меня это никогда не беспокоило, когда я возвращалась сюда, чтобы навестить свою семью на несколько ночей, но теперь, когда я здесь навсегда, некоторые изменения определенно назрели.

Я начинаю составлять список в уме, пока распаковываю вещи, убираю то, что осталось в шкафу и ящиках, чтобы освободить место для моего текущего гардероба, и упаковываю свои старые вещи в коробки. Они просто напоминают о жизни, которую я давным-давно оставила позади; о жизни, которая больше не кажется мне моей собственной.

Можно подумать, что в свою первую ночь дома я буду спать как младенец, но как только я забираюсь в постель, я начинаю беспокоиться, ворочаюсь с боку на бок. Снова увидеть Мэдда после стольких лет оказалось труднее, чем я ожидала. Я знала, что он затаил обиду, когда я ушла, но, наверное, после стольких лет я думала, что он забудет об этом.

Очевидно, я была неправа.

Я не была готова к тому холодному приему в командном комплексе сегодня, и от одной мысли о еще одном подобном противостоянии с ним мне становится физически плохо.

Раньше мы никогда не ссорились. С другой стороны, у нас никогда не было для этого причин. Все уже не так, как было раньше, и я ненавижу пропасть, которая существует между нами сейчас.

Уже поздно, когда я, наконец, прекращаю борьбу за сон и вылезаю из постели, направляясь на кухню перекусить. Я захожу и вижу свою маму, сидящую на табурете у кухонного островка и ослепительно улыбающуюся мне, как будто она ждала моего прихода.

Стопка печенья «Орео» и стакан молока рядом с ней — мой любимый ночной перекус — подтверждают, что она это так.

Меня это не удивляет, но иногда раздражает, что моя мама всегда на два шага впереди. Астрид Мастерс не просто обычный оборотень, она была наделена экстраординарными способностями, одним из которых является способность заглядывать в будущее. Она провидица, как и ее бабушка до нее, и когда я была маленькой, мои родители часто размышляли о том, унаследую ли я этот дар тоже. Представьте себе их разочарование, когда я оказалась самым обычным ребенком.

— Не можешь уснуть? — спрашивает мама, когда я обхожу кухонный островок и сажусь на табурет рядом с ней.

— Это ты мне скажи, — ворчу я. — Ты явно знала, что у нас будет этот разговор.

Она вздыхает, успокаивающе кладя свою руку поверх моей.

— Нелегко возвращаться, не так ли?

— Ты понятия не имеешь, — бормочу я, беря Орео.

— Мэдд задал тебе жару?

— Конечно.

Я переворачиваю печенье, чтобы оно раскололось, слизывая белую глазурь с внутренней стороны.

— Он боролся с тех пор, как ты ушла, — комментирует мама, наблюдая за мной. — Держу пари, он рад, что ты вернулась, даже если и не показывает этого.

— Ну да, конечно, — фыркаю я, поворачиваясь к ней лицом. — Он ненавидит меня, мам. Настоящей ненавистью. Я никогда не думала, что Мэдд может смотреть на меня так, как сегодня.

Я качаю головой, отправляя половину печенья в рот и с хрустом проглатывая.

— Держу пари, он хотел бы, чтобы я была той, кого охотники прикончили в Денвере, — бормочу я, жуя кусочки Орео.