Время камней (СИ). Страница 45

— У Ламкерга ещё много чего припасено, — убеждённо заверил Эла Сафир.

— Поглядим.

Хассаф тем временем выставил вперёд правую ногу и поднял трезубец, собираясь метнуть его в противника. Темнокожий гладиатор напрягся, перехватив копьё обеими руками. Зрил сделал ещё несколько шагов и протянул морду к отчаянно ржавшей лошади. С его губ падала слюна, язык метался между зубами в предвкушении свежего мяса. Хассаф резко развернул корпус и послал трезубец в противника. Тот отбил его древком и бросил в ответ копьё, но Хассаф пригнулся, и оружие просвистело у него над головой.

Таким образом, оба гладиатора оказались безоружными. Переглянувшись, они спешились и помчались по песку к трезубцу и копью. Получилось, что противники обменялись оружием. Теперь они бегом возвращались. Темнокожий воин первым добежал до своей упряжки, но перепрыгнул её и с размаху вонзил трезубец в голову зрила. Чудовище взвыло и дёрнулось, вырвав засевшее в костяных пластинах оружие из рук гладиатора. Хассаф метнул копьё, и стальное остриё пробило грудь новичка навылет. Темнокожий рухнул на песок, суча ногами и цепляясь за древко, словно пытаясь вытащить его.

Трибуны торжествующе взревели, зрители подбрасывали шапки и шарфы. Победитель поднял руки, приветствуя своих болельщиков. Но он забыл о зриле, яростно мотавшем головой, тщетно стараясь избавиться от засевшего в панцире трезубца. Животное крутанулось вокруг собственной оси, молотя по песку хвостом. Тот, подобно огромному хлысту, стеганул Хассафа по спине, и человек полетел кубарем, подняв целую тучу пыли. Трибуны ахнули, служители ступили на арену, подзывая погонщиков с цепными ловушками и арканами. Зрила с трудом поймали, предварительно сбив с его головы назойливый трезубец, и увели. Хассафа и его темнокожего противника унесли.

— Он мёртв? — поинтересовался Эл.

— Не знаю, милорд, — ответил Сафир, пожав плечами. — Думаю, скоро это станет известно.

На арену выпустили трёх тигров и десяток рабов, вооружённых сетями и короткими мечами. Люди жались друг к другу, испугано следя за кружившими хищниками.

— Было бы логичней дать им копья, — заметил посол. — С такими ножиками к зверю не подберёшься.

— Само собой, — кивнул Сафир. — Но тогда было бы неинтересно.

— Кроме того, тигры стоят гораздо дороже рабов, — вмешался Нармин, наблюдавший за представлением, сложив руки на груди.

— Вы не одобряете этих забав? — поинтересовался Эл.

— Мне всё равно, — Нармин пожал плечами. — Это развлечения для черни, мы здесь только присутствуем. Думаете, император Камаэль любит подобные зрелища?

— Вам виднее.

— Уверен, повелитель с удовольствием пропустил бы эти кровавые состязания. Но простолюдинам нравится смотреть, как умирают им подобные.

— Политика никогда не бывает простой, — заметил Эл.

— К сожалению, — обронил Нармин, нахмурившись.

— Вы вспомнили что-то неприятное? — спросил посол.

Он поднял руку и погладил своего ленивца, который слегка приоткрыл правый глаз и сонно моргнул. Его вертикальный зрачок едва заметно пульсировал, словно повторяя биение сердца.

— Ничего особенного, милорд, — ответил Нармин.

— Не беспокойтесь об этом, — сказал Эл вкрадчиво. — Всё можно решить.

— Вы уверены? — голос Нармина прозвучал на удивление серьёзно, Сафиру даже показалось — с надеждой.

— Разумеется, — посол улыбнулся. — Мы с вами поговорим об этом позже, если не возражаете.

Нармин несколько мгновений внимательно смотрел на казантарца, словно обдумывая его предложение.

— Конечно, милорд, — проговорил он, наконец.

— Скажите, кто этот человек? — Эл перевёл взгляд на Сафира и указал вниз, где на песок вышел воин в чёрных доспехах с тяжёлой секирой.

На рогатом шлеме колыхался белый плюмаж, а грудь и спину украшали изображения серебряной змеи.

— Надо полагать, он вольный. Или рабам тоже достаются подобные доспехи?

— Не знаю, — признался Сафир. — Раньше я его не видел.

— Интересно, кого против него выставят, — проговорил посол, почёсывая ленивца между ушами. — Он выглядит довольно внушительно.

Словно в ответ на слова Эла на арену выбежали четверо гладиаторов с катанами. Двое держали ещё длинные хлысты, которые начали медленно раскручивать.

— Это братья Кад-Ицумы, — сказал Сафир. — Они свободные, живут в Тальбоне года два.

— С востока?

— Да, милорд. Земли зитов.

— Значит, с катанами обращаться умеют?

— И очень неплохо, — подтвердил Сафир.

— Поглядим.

Воин в чёрном с заметной лёгкостью поигрывал с секирой и поджидал круживших вокруг него противников. Те, однако, нападать не торопились, а расхаживали, словно примериваясь. Прошло несколько секунд, и зрители начали проявлять недовольство. Наконец, братья Кад-Ицумы почти одновременно бросились на чёрного воина сразу с четырёх сторон. Гладиатор крутанул секиру, одновременно уходя в сторону, и отбил два клинка. Остальные промазали. Восточные воины взмахнули кнутами, стараясь захлестнуть ноги противника, но тот молниеносным движением обрубил оба хлыста. Кад-Ицумы отшвырнули их и снова атаковали противника мечами. И опять потерпели неудачу: двое были отброшены, а один лишился катаны — её переломил тяжёлый полумесяц секиры. Братья сошлись вместе, что-то обсуждая. Чёрный воин расправил плечи и направился к ним, держа топор наперевес. Кад-Ицумы заметили это и встретили его яростными ударами. Гладиатор отбил один клинок, уклонился от другого, рубанул поперёк груди самого рослого из братьев, подсёк ему ногу и, развернувшись, оказался лицом к лицу против оставшихся троих, изрядно растерявшихся.

— А он хорош! — тихо заметил Нармин. — Похож на профессионального воина.

— Возможно, пленный, — предположил Сафир.

— Я бы поставил на него, — проговорил Эл, прищурившись.

— Кад-Ицумы никогда не проигрывают, — возразил Сафир. — Они ещё не показали своей знаменитой «сцепки».

— Что это?

— Слаженные действия, когда все прикрывают и помогают друг другу.

— Я видел такое на востоке, в Янакато, — кивнул посол. — Называется «хо-икун». Но теперь их только трое, а они наверняка тренировались в расчёте на четверых.

Тем временем чёрный воин вступил в схватку с оставшимися противниками. Дважды кривые мечи прошлись по доспехам, не причинив им вреда, а затем секира снесла голову одному из братьев. Голова полетела в песок, разбрызгивая кровь. С яростными воплями его сородичи бросились на одинокого гладиатора, полные решимости отомстить. Замелькала сталь. Никто не мог разобрать, понёс ли урон чёрный воин, однако он отбивался и сумел ранить одного из Кад-Ицумов в ногу. Братья попятились от него и, перекинувшись несколькими фразами, возобновили атаку. В этот раз они действовали слаженно, используя друг друга для сложных «поддержек», оказываясь то выше своего противника, то обманывая его ложными выпадами и движениями.

— Вот оно! — сказал Сафир. — «Сцепка»! Удивительно.

— Занятное зрелище, — согласился Эл. — Но это не лучшие воины на востоке.

— Вы всё ещё уверены, что новичок победит? — поинтересовался Нармин.

— Разумеется, — Сафиру показалось, что в голосе казантарца прозвучало самодовольство.

Кад-Ицумы обрушивали на противника частые удары, но тот отбивал их без особого труда, затем воспользовался короткой заминкой, произошедшей в одном из приёмов «сцепки», и разрубил сначала одного, а затем другого: от плеча до середины груди, с вытягиванием лезвия секиры на себя.

— Браво! — воскликнул Эл. — Изящная победа!

— Не правда ли? — обратился к нему император, услышавший реплику посла. — Если он победит, надо будет предложить ему вступить в мою армию.

— Ваше Величество не прогадает, — отозвался Эл с поклоном.

И снова что-то в его тоне показалось Сафиру странным.

Трупы Кад-Ицумов быстро убрали, и на арену вышел полуобнажённый человек с круглым щитом, копьём и полуторным мечом.

— Это Гразх из Ольсмейла, — сказал Сафир. — Он раб. Часто побеждает, но до сих пор не получил свободу, так как пытался сбежать. Его наказали плетьми, и теперь он должен выиграть пять раз. Тогда его отпустят.