Мечников. Открытие века (СИ). Страница 26

— Упал-упал, лежи спокойно, — попросил Вадима я. — Тебя лекари уже осмотрели. Тебе надо отлежаться пару дней, скоро придёшь в порядок. Если захочется мочиться — не беспокойся. Из тебя литр или два выйдет в течение следующих нескольких дней.

— Спасибо… — Вадим зажмурился. — Я думал, что никто мне уже не поможет. Меня все считают каким-то монстром. Уродом. Только несколько мужиков, кажется, согласились за мной поухаживать.

Такие же изгои, как и он сам. Местные алкоголики. Стоит отметить, поступили они невероятно благородно. В одиночку он бы погиб. В этом доме, как я уже понял, все циррозники. Только остальные жители страдают от этого заболевания из-за пагубной привычки, а Вадим из-за генетической болезни. Он-то вряд ли пьёт. Если бы этот гигант ещё и пил… Ух! Тогда бы мы даже вместе с Сеченовым не смогли бы ему помочь.

— Я поговорю с вашей знахаркой на эту тему, — уверил его я. — Мне не нравится, что болеющего человека считают монстром. Скажите, вам никто не вредит? Это очень важно. Вы имеете полное право обратиться в полицию, если…

— Нет, — открыл глаза Вадим. — Не беспокойтесь, господин лекарь, все меня боятся. Из-за внешности. Никто даже не думает причинить мне вред. Только разговаривать со мной никто не хочет, а так — ерунда.

Ну да, физический вред не причиняют, а психологическим душат. Представляю, какого это — жить в небольшом селе и постоянно подвергаться такому отношению.

И ладно бы он был просто высоким — тогда бы его и мужчины, и женщины не сторонились. Но акромегалия уродует скелет. Поэтому Вадим напоминает громадную лысую обезьяну. Но обезьян никто из местных никогда не видел, поэтому сравнивают мужчину в первую очередь с монстром.

— Пойдёмте, Иван Михайлович, — обратился я к Сеченову. — Дело сделано. Нас ждёт знахарка. Перекусим — и поедем домой.

Сеченов молча кивнул. Я заметил, как он что-то фиксировал в своём блокноте. Уже и мои методы лечения начал перенимать. Что ж, я не против. Если это поможем ему вылечить больше людей — это к лучшему.

Около входа в дом нас встретил один из тех выпивающих мужичков, которые приютили к себе домой Вадима.

— Господа лекари, — произнёс мужчина. — Скажите честно — будет он жить? Или надежды уже нет?

— Будет, — кивнул я. — Через неделю уже встанет на ноги гарантированно. А вы, ребят, молодцы. Не бросили человека в беде. Это дорогого стоит.

— Да вот именно — человека, — вздохнул мой собеседник. — Мало кто понимает, что он — человек. А я его с детства знаю. Родители у парня рано умерли, а он в душе хороший. Хоть и выглядит, как монстр. Это я его на улице нашёл. Без сознания лежал. Не смог его бросить. Не по-людски это.

Меня эти слова аж за душу тронули. У самого жизнь сломана, а другим помогает.

— Если понадобится помощь, — сказал я, — приезжайте в Хопёрскую амбулаторию. Скажите, что вам нужен Мечников. Приму, даже если денег не будет.

— И Сеченов! — встрял Иван Михайлович. — Спрашивайте либо меня, либо Алексея Александровича. Поможем.

Он молча кивнул, с благодарностью поклонился и поспешил в дом. К знахарке мы с Сеченовым шли молча. Мой коллега выглядел шокированным. Такое лицо я уже видел однажды. Когда в Хопёрск приезжал проверяющий Ловицкий. Когда я показал ему, как живут местные люди, как порой лекари забывают помогать собственным коллегам, он вспомнил свою мать и возвращался в амбулаторию с таким же лицом.

Скорее всего, Сеченов сейчас переживал точно такие же метаморфозы.

— Ой, господа лекари, наконец-то! — воскликнула знахарка Светлана. — Я уж думала, что вы и не вернётесь. Проходите скорее в дом, присаживайтесь. Ваш кучер уже наелся и спит.

— Спит⁈ — воскликнул Сеченов. — Нам ведь скоро назад ехать!

— Тише, — попросил я. — Пусть отдохнёт. Дорога непростая. Это мы с вами сидим в тёплой карете. А он на холоде мёрзнет. На мой взгляд, надо уважать любой труд.

Сеченов снова ничего не ответил. Кажется, мужчина вообще не ожидал, что ему придётся пережить столько потрясений разом.

Мы прошли в дом знахарки, женщина уже накрыла на стол. Котлеты, картошка варёная, овощи, компот — всего хватало. От самогонки мы сразу отказались. Хотя, мне почудилось, что Сеченов после увиденного был не против выпить.

— Господа лекари, я вас беспокоить не буду, — сказал Светлана. — Буду у себя в комнате. Если что — зовите.

— Света, — остановил её я. — Есть важный разговор. Задержись, пожалуйста, на полчаса, пообедай с нами. А потом уже мы с господином Сеченовым поговорим тет-а-тет.

Женщина не стала спорить, молча кивнула и присела у другого конца стола.

— Света, не знаю, можете ли вы как-то повлиять на людей, но так дальше продолжаться не может, — начал я. — Вылечили мы вашего великана. Вот только смотреть больно, что ухаживают за ним три местных алкоголика. Нельзя его за монстра принимать. Он родился таким, и в этом не виновен.

— Да есть у меня влияние на людей, есть, — кивнула она. — Ко мне всё село ходит, спрашивает советы. Я всем помогаю, как могу.

— Значит, без вас они не справятся, — кивнул я. — И совет ваш послушают. Скажите людям ещё раз, чтобы Вадима больше не сторонились. Выглядит он пугающе, я понимаю. Но это — такая болезнь. Он таким родился. И его облик никто не изменит. Он не проклят, не пропитан некротикой. Это обычный больной человек.

— Согласен с Алексеем Александровичем, — сказал Сеченов. — Грустно смотреть, что за больным следят только алкоголики. Им самим-то помощь нужна.

— Ой… — вздохнула Светлана. — Простите, а я ведь и сама этого не понимала. Мне всё казалось, что он… Ох, даже не знаю, как вам помягче сказать. У нас по селу ходили слухи, что мать его от монстра какого-то забеременела.

— Это — ложь, — прямо сказал я. — Ещё раз повторюсь, его родители явно были людьми. Просто он от рождения болен тем, что никто излечить не сможет. Прожить нормальную жизнь ему удастся, но только в двух случаях. Если он будет посещать лекарей хотя бы раз в полгода, и если люди перестанут считать его чудовищем.

— Поняла, Алексей Александрович, — кивнула знахарка. — Я со всеми поговорю. Вы поймите, мы ведь далеко от города, совсем ничего не понимаем. Я вот лечу своих людей тра… Травками, — призналась она.

— Не стоит этого стесняться, — сказал я. — Некоторые травы лучше любого лекаря помогают.

— Это точно, — согласился со мной Сеченов.

Светлана ещё немного посидела с нами, после чего налила нам с Иваном Михайловичем чай и ушла к себе.

— Сделали какие-нибудь выводы для себя, господин Сеченов? — спросил я после долгой паузы.

Не видел смысла сидеть в тишине. Раз уж мы оказались в одной лодке, стоит и обменяться мнениями.

— Я глубоко шокирован, — заявил мужчина. — Не думал, что далеко за пределами столицы дела обстоят… Так!

— А что ещё вы рассчитывали увидеть в Хопёрске? — усмехнулся я. — Лекарей здесь мало. Люди необразованные. Это ещё повезло, что вы прибыли сюда после того, как был решён вопрос с бандитизмом.

— Вы не поняли, Алексей Александрович, я в целом удивлён, что здесь встречаются болезни, которые… Которых никто и никогда в Санкт-Петербурге не видел! — воскликнул Сеченов.

— Хотите сказать, что акромегалию в столице пока что никто не встречал? — отпив чаю, поинтересовался я.

— Такое понятие даже ещё не ввели в обиход. Я впервые его слышу от вас, — сказал Сеченов, добавляя себе в чашку ещё одну порцию чая. — А вы оказались правы. Я сильно поспешил, пытаясь ускорить работу его сердца. Это ведь и вправду могло ему навредить. Или даже — убить! Не стану скрывать, вы предостерегли меня от серьёзной ошибки.

— Мне уже приходилось сталкиваться с подобным заболеванием, поэтому я знал, о чём говорю, — ответил я. — Хотя, точно такая же симптоматика бывает и при сердечной недостаточности. Так что ваш предварительный диагноз имел право на жизнь.

Неожиданно я почувствовал невероятный покой. Будто все мысли встали туда, где и должны были быть. Странно… Вряд ли это разговор с Сеченовым подтолкнул меня к этому. Я будто принял что-то из группы…