"Фантастика 2025-5". Компиляция. Книги 1-22 (СИ). Страница 84

Тянуло в сон.

Вскоре к легким перезвонам добавились мелодичные женские голоса, приглушенные смешки, далёкие отголоски пения; они как при плохой трансляции то затихали, то вновь звучали отчетливее и явственнее.

Сопротивляться навалившейся неге совсем не хотелось.

Вокруг клубился загадочный туман, рисуя красивые узоры. Как языки пламени, только мягкие, не обжигающие.

Гарпии, мертвец и минотавр застыли восковыми фигурами.

Тонкие светлые женские силуэты сплетались прямо из воздуха, бесплотные, в простых рубахах, из-под подола выступали изящные красивые икры и ступни с тонкими прозрачными ноготками.

Шаг – тихий отдалённый музыкальный приглушенный звон. Шаг – и звон повторяется.

На устах бледных дев играет ласковая, влекущая улыбка. Руки взлетают высоко над головой, как у балерины, приготовившейся к пируэту.

Поворот. И в воздухе снова разливается что-то неуловимое, похожее на музыку.

Танцовщицы кружились, как снег за окном в те редкие зимние моменты, которые навсегда остаются с нами, словно сказка или мечта. Танцевали невесомо и плавно. Волосы плыли за ними, точно у утопленниц. Танец сопровождался мелодичным ритмичным треньканьем невидимых колокольчиков.

Одна из девушек протянула к Лейле руки, в хищной улыбке приоткрывая мелкие, как у ребёнка, жемчужные зубки.

– Иди к нам, сестра…

– К нам!.. К нам!.. К нам! – вторили её подруги.

– Отдай нам свою боль, и она никогда тебя больше не потревожит. В нашем мире нет печали. Ты никогда её не узнаешь.

– Не узнаешь… – вторили, кивая, девушки. – Никогда…

– К нам… к нам… к нам…

Память рисовала одну картину за другой. Вот Лейла стоит, объятая пламенем. Вот Василиса, оскалившись, набрасывается на Варда.

Дэйв с искажённым ненавистью лицом. Лик Эссуса, потемневший от похоти.

Одиночество и страх.

Пытки.

Дом посреди океана, принадлежащий призракам.

Вскрытые вены Уилкс.

Смерть Айзека Аббнера.

– Воспоминаний не будет!

– Больше не будет, – страстно вторили танцующие сёстры.

– Ты станешь танцевать с нами. Ни мира, ни боли не будет.

Лейла потянулась к успокаивающему, умиротворяющему холоду.

– Идем с нами…Идём! К нам…к нам… к нам!

Девушки кружились совсем близко. Они больше не улыбались. Их лица стали спокойными и отрешёнными. По каменным плитам шуршала ледяная поземка, непонятно каким образом и откуда взявшаяся.

– Лейла – нет! – услышала она неведомо откуда и непонятно кому принадлежавший голос.

Но пелена, опутавшая её сознание, спала.

Лейла попятилась под жадными, разъярёнными взглядами девиц, в чьих ликах явственно проступали птичьи черты. Нос и подбородок у красавиц заострились, руки раскинулись, превращаясь в белые крылья. Через мгновение вся стая сорвалась с места и растворилась белым туманом. Неприятный тонкий свист пронесся по тоннелям. В следующий момент плиты вздулись и взорвались тысячами насекомых. Жуки в мгновения ока заполнили собой пол, дружным воинством двинувшись на Лейлу и её эскорт.

Пришлось припустить бегом, что было сил, хаотично сворачивая из одного перехода в другой.

Лейла быстро потеряла счёт времени и поворотам.

Только удостоверившись, что опасность миновала и её никто не преследует, она остановилась, жадно хватая ртом воздух.

В этот момент она почувствовала первые предвестники схваток. По ногам потекла горячая жидкость – отошли воды. Всё произошедшее не прошло даром – у неё начались преждевременные роды. От отчаяния хотелось не то, что плакать. – выть в отчаянии.

Не выбраться. Ей отсюда живой не выбраться.

– Эссус!!! – в отчаянии закричала Лейла.

– Эссус-Эссус-Эссус-Эссус – прокатилось по переходам насмешливое эхо, будто издеваясь перед тем, как стихнуть.

Отчаянный крик словно увяз в толщине камня.

Гарпии и минотавр если и не были уничтожены скарабеями-жуками, то где-то потерялись.

Ни мертвых, ни живых. Она осталась одна!

В том, что случилось с ней, была чудовищная несправедливость. Почему так? Она же не сделала ничего плохого? Да, она убили несчастную журналистку и того, первого, кролика, но ведь сделала это из милосердия?

«А те мертвецы, которых ты привела с собой в Министерство? Это тоже милосердие? Признайся, ты успела стать достойной племянницей своему дядюшке. Ты не соглашалась с ним, но ты ему не противостояла. Ты терпела вашу противоестественную связь и даже по-своему получала от неё удовольствие. Ты то самое серое, что никогда не станет белым. Всё, что с тобой происходит сейчас ты заслужила своей трусостью, граничившей с низостью ».

– Нет!!!

«Действительно – нет? Хотя, каким бы не был Эссус-Чёрный-Змей, его не назовешь колеблющимся трусом, правда? Ты куда больше походишь на Майлзов. Всегда думаешь только о себе».

– А о ком?! – закричала Лейла в полный голос. – О ком ещё мне думать!?

Когда прокатившееся по сводам пещер эхо вернулось к ней, Лейла поняла, что спорит сама с собой.

Нет! Не дождутся! Она не умрёт, не сойдёт с ума. Она выберется отсюда. Должна выбраться. Не для того, чтобы отомстить сучке-Уилкс, пусть та подавится собственным ядом. Не во имя ненависти или мести – во имя своего ребёнка. Для него и во имя него она выживет – и всё!

Странный угрожающий гул заставил землю снова вибрировать. Гул все усиливался, нарастал, пока ледяной беспощадный водоворот не захлестнул и не поволок за собой, увлекая в неизвестном направлении. Поток как рок. Сопротивляться ему бесполезно. Но нужно держаться, пока сможешь. Бороться до последнего, потому что хуже смерти в жизни ничего не бывает и каждая секунда, каждое мгновение, даже половинка его имеет смысл, стоит любой борьбы.

Лейла боролась. Не обращая внимания на то, что её ударяло и тащило по камням столько раз, что она уже не чувствовала вспышек боли в теле. Горло заливало водой. И каждая новая волна, накрывающая с головой, казалась последней.

Лейла боролась.

Чисто интуитивно уцепившись за выступ, она удержалась, прижимаясь к скале. Ноги сводило судорогой. Сбитые пальцы кровоточили и саднили. Живот мешал и дико болел.

Дрожа, она твердила себе, что подниматься у неё нет сил, что это бессмысленно, что проще разжать руки, умереть, сдаться. Но руки уже подтягивали тело на следующий выступ. Ещё на одну трещинку. Ещё на один дюйм.

Ещё и ещё. И ещё, будь проклято всё!

Нет страха. Нет даже настоящего желания выжить. Адреналин, кажется, давно кончился в её теле. Осталось только тупое упрямство.

Вперёд. Ещё чуть-чуть. Свалиться вниз всегда успеется.

Нет сил.

Ещё чуть-чуть…

Нет сил.

Лицо Дэйва. Его улыбка. Взгляд, брошенный искоса. Привычка зарываться в светлые волосы всей пятернёй, не аристократично ероша волосы. Вытягивающие в тонкую линию нежные губы, стоило ему разозлиться хоть самую капельку. Агрессивная манера вести себя и холодный взгляд.

Лицо Эссуса, похожее на лик тёмного демона – Черный Змей. С удушающими тёмными волосами и жалящим взглядом.

Через силу ещё немного верх…

Не смотреть вниз. Благо сейчас тьма её союзница, она скрывает от глаз, насколько всё плохо.

Лейла, видимо, начинала бредить, потому что так отчетливо увидела Эссуса, словно воочию видела его перед собой.

Он стоял на одном из зелёных ярких холмов, ветер трепал чёрные волосы, кристально-белая рубашка вздувалась вокруг его тела пузырём.

– Эссус…

Потянувшись в последний раз, она перевалилась на землю, выбираясь из пропасти.

Руки и ноги крутило. В ушах звенело. Спину – ломило. Боль от начавшихся схваток была нестерпимой.

– Эссус… – просипела она.

Почему так больно дышать?

Лейла моргнула несколько раз, проверяя, не мерещится ли ей? Дверь. Обыкновенная. Обитая металлом.

Дверь!?

Кинувшись, девушка из всех сил замолотила по ней руками и ногами, игнорируя вспышки боли.

– Выпустите меня! Выпустите меня отсюда! Выпустите!!!

Когда дверь со скрипом отворилась, она упала на руки Лиссандра Майлза.