За шаг до ненависти. Страница 4

Он не понял, что ему приказывают, и когда она, доехав до своего дома, помедлила перед тем, как выйти из машины.

– У вас завтра свободен вечер? Не хотите сходить со мной на одну скучную-прескучную, – тут она состроила милую гримаску, – тусовочку?

– Хочу, – кивнул Владислав.

С такой роскошной девушкой он согласен был идти куда угодно.

– Счастье, что Надя не дожила. – Марк откинулся на спинку кресла.

Владислав был с ним согласен. Хоронить детей последнее дело.

– Надя прожила трудную жизнь. – Марк посмотрел на ноутбук, отвернулся. – Всего сама добилась, одна.

Про Илониного отца и теща, и ее дочь вспоминали редко. Раз в году ездили на кладбище. Сопровождать их Владислава Илона не заставляла.

Ее отец был то ли ученым, то ли инженером, заняться бизнесом не пытался и, как предполагал Владислав, уважением в семье не пользовался. Умер он от инфаркта еще относительно молодым, и теща нудно внушала дочери, что за здоровьем нужно постоянно следить.

– Женщине всегда одной трудно. А Наде тем более все время приходилось себя ломать, слабая она была, ранимая.

– Слабая? – поразился Владислав и озадаченно покачал головой. – Ее коллеги с вами не согласились бы.

– Ей приходилось себя ломать, – Марк поморщился, снова покосился на компьютер, вздохнул. – У тебя какие-то предположения есть?.. Кто мог Илону ненавидеть?

– Никаких! Я понятия не имел, как она живет. – Владислав подумал и запоздало спросил: – Вы тоже предполагаете, что это не был несчастный случай?

– Допускаю. – Марк поднялся, подержался за стол. – Ключи от этой квартиры я себе оставлю. Буду заглядывать иногда.

Владислав промолчал. Не стал напоминать, что он тоже здесь не хозяин.

Запер за Марком дверь, прошелся по квартире и начал методично и внимательно перебирать тещины бумаги.

Документов, которые он искал, в квартире не было.

21 мая, вторник

К маминому приходу Вера приготовила завтрак. Сварила рисовую кашу, накрыла кастрюльку полотенцем, достала яйца, чтобы опустить их в кипяток и сделать в мешочек, и вышла на крыльцо. За растущей у забора калиной медленно проплыл рейсовый автобус, фыркнул, останавливаясь, и через несколько секунд из-за калины вышла мама.

– Встала? – На крыльцо мама поднималась тяжело, она уставала за суточные дежурства.

– Встала, кашу сварила, – улыбнулась Вера.

– Умница!

Завтрак мама ела через силу, чтобы не обидеть Веру.

Работа на «Скорой» сил отнимала много, после дежурства их ни на что не оставалось, даже на то, чтобы нормально выспаться. Мама проваливалась в сон и через пару часов вставала с еще более тяжелой головой.

– Пойди погуляй, Верочка.

Мама переживала, что Вера заперла себя в доме, как в келье. Робко уговаривала поискать работу в Москве. Иногда через многочисленных знакомых узнавала, куда требуются дизайнеры, ненавязчиво сообщала о вакансиях Вере.

Прятаться от жизни в двадцать шесть лет ненормально, и обе это понимали.

– Погуляю, – улыбнулась Вера.

Теперь, пожалуй, можно уже не прятаться. Она больше не хромоножка.

Тренькнул телефон, пришла эсэмэска от заказчицы, вчерашний эскиз ей понравился. Вера заодно со страхом заглянула в почту, нового письма от внезапно появившегося шутника не было.

Неожиданно она пожалела, что вчерашнее письмо удалила. Надо его найти, шутника. Она вычеркнула из жизни четыре года и не даст никому портить ей остальные.

– Прогуляюсь прямо сейчас. – Вера вымыла мамину тарелку. – А ты ложись, спи.

Ей повезло, что в тот проклятый день дежурила мама. Благодаря ее связям Веру отвезли не в районную, а в московскую больницу.

Но и московская больница не могла совершить чуда. Чудо совершила она, Вера. Она поставила себе цель стать нормальной и стала.

Переносила одну операцию за другой, терпела боль и не позволяла себе отчаиваться.

И теперь она не даст какому-то мерзавцу с ней шутить.

Она найдет шутника!

Вера вышла за калитку, через забор поздоровалась с новой соседкой, склонившейся над кустом пионов. Новые соседи купили несколько лет пустовавший дом и использовали его как дачу. Новая соседка без конца прибегала к маме, когда ей мерещились болезни, истово благодарила за очередную консультацию и упорно пыталась подобрать Вере жениха. В прошлом году уговаривала познакомиться с сыном подруги, чудесным, замечательным молодым человеком. Вере стоило больших трудов отбиваться от соседкиных услуг.

Одуванчики вдоль дороги кое-где уже побелели. Длинные ветви стройной молодой березы у развилки мелко подрагивали на слабом ветру.

Вера повернула направо, к оврагу. В незапамятные времена здесь был карьер, там добывали то торф, то еще что-то. Потом техника уехала, а яма с торчащими из нее железными балками осталась.

Весной яма наполнялась талыми водами, маленькая Вера с подружками делали плот и пытались на нем плавать. Мама Веру за это ругала.

Вера остановилась около растущего у края обрыва куста калины и опять пожалела, что удалила гадкую фотку. Кажется, на фотке Вера находилась как раз здесь.

У куста стоял полосатый дорожный столбик.

Вера огляделась, закрыла глаза, представляя вчерашнюю фотографию. Подняла веки, огляделась.

Она никого не встретила в субботу, ни здесь, ни дальше, у лесной опушки.

В субботу она была уверена, что ее никто не видит.

В субботу даже ни одна машина не проехала мимо.

Скрыться шутник мог только за кустами, тянущимися через поле от края леса.

Она медленно подошла к кустам.

Свежая майская зелень казалась нетронутой.

Впрочем, она всегда казалась нетронутой, даже когда в ней бродили грибники, заглядывая под каждый куст.

Вера лазила в кустах долго, ободрала об какую-то ветку здоровую ногу.

Кроме грязной смятой банки из-под пива, никаких следов человека в кустах не нашлось.

Инна весь вечер ждала Владислава, заснула поздно и будильник едва расслышала.

Торопясь, выпила утреннюю чашку кофе, но глаза подкрасила, стараясь не спешить, аккуратно. Появляться в офисе с небрежным макияжем она никогда себе не позволяла. Даже когда ее жизнь не была сосредоточена на Владе.

Она почти не опоздала, но Владислав был уже на месте.

– Пришла? – Он недовольно выглянул из кабинета, услышав, как она хлопнула дверью.

– Пришла, – улыбнулась Инна.

Он подержался за дверь, сердито ее толкнул и, подойдя к Инниному столу, уселся рядом.

Он уже давно предлагал Инне пересесть в соседний офис, чтобы у нее было нечто вроде маленького кабинетика, но она отказывалась. Ей хотелось быть к нему поближе.

Он был злой и измученный.

Хлопковая рубашка с закатанными рукавами казалась мятой.

Она не предполагала, что смерть бывшей жены сможет настолько выбить его из колеи. Смерть тещи оставила его, в общем-то, равнодушным. А тещу он уважал и даже вроде бы по-своему любил.

– Влад, кто будет хоронить Илону? – осторожно спросила Инна.

– Черт… Не поинтересовался. Позвоню Марку.

Владислав никогда не расспрашивал Инну про ее семью, а о своей иногда рассказывал. То есть о бывшей семье. Про собственных родителей тоже упоминал, но гораздо реже. Раньше он иногда просил Инну покупать цветы, когда отправлялся в гости к теще, и потом жаловался, что его заставили скучать весь вечер. Однажды Илона потребовала, чтобы Инна подыскала им с Владиславом отель, когда начальник собирался в отпуск. Владислав потом жаловался, что скучал около моря и пальм.

Инна на скуку не жаловалась. Она его ждала и радовалась, когда он к ней приезжал.

Из окна светило солнце. Владислав поморщился, отодвинулся вместе со стулом.

Инна любила яркое солнце и легкие летние платья. Прошлым летом мечтала поехать с Владиславом туда, где жарко, но в отпуск он ее не позвал, и она радовалась солнцу в родном городе.

Владислав достал из кармана джинсов телефон, сжал в руке.