Ложная девятка (СИ). Страница 41

Так что, когда я сказал, что в поле играть не буду, это всех устроило, и игра началась.

Играли мы, кстати, не 11 на 11, а восемь на восемь. Поле тоже было не стандартное, как и ворота. Прыгать за мячами тут было практически не нужно, по размерам они были считай что гандбольными.

Мы довольно быстро забили два гола, первый с моего навеса через всё поле. Я вышел из ворот, поймал мяч, опустил его на землю, а потом сильно, но притом очень точно отпасовал на Кольку, который принял мяч на линии чужой штрафной, обработал его и тут же пробил.

Правда вторая практически сразу отыгралась, так что минуте к сороковой у нас была боевая ничья.

Ну а потом отличился Борян.

Вообще этот крендель вёл себя достаточно прилично, и я сделал такой вывод, что главной причиной этого был Осечкин. Борян его банально боялся.

И это выглядело очень необычно, учитывая то, что Игорь ниже Борисова как минимум на полторы головы, да и веса в нём было ну максимум килограмм 60.

Но амбал Борисов очень настороженно относился к Осечкину.

Правда, на этой самой сороковой минуте у Борисова наконец-то потёк чердак.

Один из парней из второй прошёл по флангу чуть ли не до углового флажка и оттуда попробовал изобразить навес. И надо сказать, у него это получилось.

Правда, я вышел из ворот и в прыжке забрал мяч.

И когда я его поймал, то понял, что прыгнул-то я не один. Рядом со мной к мячу попытался добраться Борисов. Учитывая то, что этот кабан, мягко скажем, непредсказуемый, я при приземлении выставил вперёд колено — в будущем это будет считаться нарушением, за которое сразу же ставят пенальти, но сейчас это разрешено.

В итоге Борян испугался бороться за мяч, и я подумал, что на этом всё.

Но не тут-то было.

Едва я опустил мяч на землю, чтобы ввести его в игру ударом ноги, этот придурок рванул ко мне и прыгнул вперёд ногами!

Хорошо хоть периферическое зрение у меня хорошее, и я увидел этот прыжок.

Если бы не это, он бы мне точно въехал бы в ноги. А веса в нём точно за сотню.

А так мне удалось уйти от удара, для этого мне пришлось с места прыгнуть вверх так, чтобы Борисов пролетел подо мной.

Правда, когда я приземлялся, то задел руку Борисова бутсой, и шипы оставили на его коже несколько ярких царапин.

И когда Борян вскочил на ноги, он с диким криком прыгнул на меня.

Вернее, попытался… ему практически сразу же прилетел удар в бок. Притом удар такой силы, что Борисова аж скрутило.

И нанёс этот удар Осечкин. Игорь был в нашей штрафной, когда у меня случилась стычка с Борисовым, и надо отдать должное одной из главных городских легенд. Сориентировался Осечкин моментально.

Ну а Борян после того, как его отпустило, полез драться уже с Игорем.

И, как выяснилось, очень зря. Тому было абсолютно всё равно, что противник превосходил его весом и ростом. Молотили Борисова очень качественно.

Притом Игорь потом ещё и стал комментировать то, за что Борисову прилетает.

— Ты, (вырезано цензурой) Борисов, просто (вырезано цензурой)! Ты (вырезано цензурой) что творишь? Ты не понимаешь, на кого ты лезешь?

Вот на этом моменте к нам и подошла Оля. Колька рассказал моей сестре, что тут происходит, а та понимающе кивала головой.

Потом она, правда, наехала на меня.

— Слава, а ты что не знал, что Боря у нас на голову слабый? И что он тебя, мягко говоря, тебя не любит, ты тоже не знал? Какого хрена ты вообще сюда попёрся? — ну да, претензии справедливые, на самом деле.

Тем временем пацаны и наши, и из второй школы растащили Боряна с Игорем, вернее, оттащили последнего от изрядно помятого Борисова.

— Да всё, всё, отпустите меня, — сказал Игорь пацанам, — правда всё.

После этого он подошёл к Боряну, тот сидел на земле и сплёвывал кровь, и сказал ему:

— Скажи мне спасибо, придурок. Если бы ты Ярика травмировал бы, то тебя бы просто закопали. Наши же мужики, заводские. Кретин! — добавил он в сердцах и, вытерев сбитые кулаки об траву, достал из олимпийки пачку сигарет.

— Ладно, пацаны, я пошёл, — кинул Игорь всем собравшимся и пошёл на автобусную остановку. Проходя мимо меня, он хлопнул меня по плечу и сказал:

— Давай, Ярик, удачи. Дай там всем как следует.

Само собой, что мы с Олей даже и не думали никому рассказывать о случившемся. Остальные участники этого злополучного для Борисова матча тоже по идее должны были молчать.

И пока мы с сестрой ехали за мамой, я думал о том, что нужно в корне пересмотреть мой подход к внефутбольной жизни.

Я же сам всё понимаю, на самом деле. И то, что риска мне хватает на футбольном поле, и то, что случись что, и я останусь один на один с проблемами. Нет, само собой, у меня есть семья, мама, папа, сестра. И это значит очень многое.

Но какими бы они у меня не были золотые, но бывают такие ситуации, когда помощь бесполезна.

Мне вспомнилась трагическая судьба Елены Мухиной, абсолютной чемпионки мира по спортивной гимнастике, которая получила тяжелейшую травму на тренировке и сейчас живёт, прикованная к постели.

В футболе, конечно, меньше шансов вот так вот сломать себе жизнь травмой, но всё равно такая вероятность есть.

Так что решено. Больше никакой самодеятельности. Один раз судьба отвела от меня неприятности, Борисов мог запросто оставить меня вне игры очень надолго, второго мне не нужно.

Оля, надо отдать ей должное, поняла, что настроение у меня, мягко скажем, мрачное, так что особо с разговорами не лезла, а когда мы забрали маму из совхоза, то сестра взяла на себя большую часть общения.

А вообще из-за всего случившегося и неслучившегося выходные у меня получились не очень. Слишком уж я загрузился из-за всего произошедшего.

И отъезд в Москву я воспринял с облегчением, видимо, понимал, что моё место там, а не здесь.

16 августа 1983 года я вместе с основой «Торпедо» и дублирующим составом отправился в Лужники, на центральный стадион имени В. И. Ленина.

Там должны были играть первая и олимпийская сборные, и Валентин Козьмич решил, что посещение этого матча будет неплохим общекомандным мероприятием.

И я с ним полностью согласен. Во-первых, я наконец-то увидел, что из себя сейчас представляют Лужники, до этого я их видел только в будущем, когда они стали совсем другими, чисто футбольными.

С одной стороны, чисто футбольный восьмидесятитысячный стадион — это прекрасно.

Акустика у Лужников будущего совсем другая, она лучше, плюс ещё и игра воспринимается по-другому, когда между полем и трибунами нет беговых дорожек и прочих атрибутов универсальных стадионов.

Но с другой стороны, как ни крути, а Лужники будущего — это главный стадион страны. И страны, которая претендует на ведущие позиции сразу в нескольких десятках видов спорта. В число которых футбол даже не входит!

В отличие от лёгкой атлетики, которая пусть и пережила форменный разгром в десятых, но к концу уже следующего десятилетия двадцать первого века полностью восстановила свои позиции.

Так что Большая Спортивная Арена образца 1983 года вызывала у меня смешанные чувства. С одной стороны, хочется, чтобы здесь было как в будущем, чисто футбольный стадион. А с другой, я понимал, что на футболе свет клином не сошёлся, и главная арена спортивной державы номер один в мире не может быть заточена только под один вид спорта.

Что до самой игры, то её сценарий читался ещё до стартового свистка. Первая сборная была куда сильнее олимпийской. Всё ещё праймовый Блохин, Протасов, Черенков, Дасаев, Демьяненко, Литовченко — это очень сильная команда под руководством настоящего мэтра.

Я не очень люблю Лобановского и то видение футбола, которое есть у него. Конечно, до нелюбви к Романцеву, не нынешнему игроку «Спартака», а будущему тренеру всё тех же красно-белых, чувствам к Лобановскому далеко, но всё равно мне не нравился тот стиль, в котором играли его команды.

Как по мне, Валерий Васильевич уж слишком сфокусировался на атлетизме, который во всех его командах превалировал над техникой, мастерством и импровизацией. Грубо говоря, его команды всегда ставили своей целью перебегать соперника.