Безрассудный (СИ). Страница 20

Ретт начинает дрожать, прижимаясь ко мне, и я понимаю, что он плачет.

— Я хочу вернуться туда, где я пробирались в твою комнату посреди ночи, потому что я знала, что ты защитишь меня от монстров под моей кроватью.

— Мия, – плачет он, зарываясь лицом в мои волосы. — Я привел этих гребаных монстров прямо к тебе.

Я крепко обнимаю его, пока он плачет из–за того, что не смог защитить меня. Я жду, пока он немного успокоится, прежде чем продолжить, так как сегодня мне нужно все рассказать.

— Я так старалась доказать себе, что смогу прожить без тебя, смогу пережить все, что подкинет мне жизнь, что потеряла себя в этом процессе. Я не могу вспомнить, что делало меня счастливой до того, как все это случилось. Думаю, это самое трудное. Честно говоря, я думаю, что справилась с тем, что Коннор использовал меня. Это сильно ударило по моей самооценке? Не буду врать. Да, но я упорно работала над тем, чтобы восстановить себя. Мне всегда будет грустно, что я отдала свою девственность придурку, но я не травмирована. Просто я не знаю, кто я, и поэтому не могу решить, что мне делать с остатком жизни.

Ретт целует мой лоб и шепчет: — Я не могу изменить то, что произошло, но ты позволишь мне показать тебе то, что раньше делало тебя счастливой?

Я киваю, чувствуя себя так, словно мне снова пять лет, и мой старший брат – единственное, что стоит между мной и темнотой.

— При одном условии, – шепчу я.

— Назови его.

— Ты перестанешь притворяться рядом со мной. Я вижу тебя насквозь. Ты несчастлив, Ретт. Я могу быть твоей младшей сестрой, но это не значит, что я не могу быть рядом с тобой.

Он прижимается поцелуем к моему лбу и шепчет: — Черт, ты слишком быстро выросла.

~

— Почему ты не сказала мне раньше? — спрашивает Ретт, когда мы лежим на диване и смотрим Сумерки. Он позвонил Картеру и сказал, что не поедет в командировку. Затем он включил Сумерки. Это первое, что он делает, чтобы напомнить мне о том, что я когда–то любила.

— Я думала, что это больше не имеет значения. Это было в прошлом, и я хотела оставить это там, как будто это был просто еще один плохой день. Когда я узнала, что это произошло из–за того, что вы все сделали, это вернуло воспоминания. Я знала, что ты не поймешь, почему я реагирую, как сука, из–за списка, поэтому я решила, что будет лучше рассказать тебе. Я думаю, что было ошибкой говорить Логану.

Я чувствую, как он смотрит на меня, но не отрываю глаз от телевизора.

— Почему? Что он сделал, когда ты ему сказала?

— Я сказала ему, что мне нужно время, что самое худшее, что со мной случилось, произошло из–за того, что сделал самый лучший человек. Мне просто нужно время, чтобы я могла разделить эти два события. Я знаю, что это не имеет никакого смысла. Очевидно, для него это не имело ни малейшего смысла, потому что он сказал, что никогда не простит себя, а потом ушел.

— Если он чувствует себя хотя бы наполовину так же плохо, как я, то ему понадобится время, чтобы переварить то, что ты ему сказала, – говорит Ретт, начиная играть с моими волосами. Это еще одна вещь, которую он всегда делал, когда я забиралась к нему в постель. Он играл с моими волосами, пока я не засыпала. — С точки зрения парней, он переспал с женщиной, которая ответственна за то, что с тобой случилось. С таким дерьмом приходится долго разбираться.

— Я знаю, – шепчу я, ненавидя мысль о том, что у Логана был секс с Джози. — Думаю, именно это беспокоит меня больше всего. Я лично знаю одну из девушек, с которой он спал. Я постоянно представляю их вместе, и это ужасно.

— Тебе нужно перестать представлять их вместе. Ты сведешь себя с ума. Когда вы двое пройдете через это, то кто бы ни был с ним в прошлом, это уже не будет иметь значения. Единственное, что будет иметь значение, – это настоящее и то, что он с тобой. Дай парню шанс. Он любит тебя, и, честно говоря, мы все видим это за милю. Вам суждено быть вместе. Я удивлен, что ты так долго держалась. И я должен сказать, что это не тот разговор, который я думал, что когда–нибудь буду вести со своей младшей сестрой. Я не создан для этого дерьма.

Я хихикаю, тыкая его в ребра. — Ты отлично справляешься. – Желая сменить тему, я спрашиваю: —Что случилось с Иви? Она переехала сюда с вами?

Ретт застывает, и я смотрю на его лицо. Он нахмурился и снова выглядит расстроенным. Похоже, я только что нашла источник его боли.

— Я давно с ней не разговаривал. Последний раз, когда я слышал о ней, она была в Чикаго.

— Почему? Что случилось? Вы двое были довольно близки.

— Я облажался, – шепчет он, и я слышу сожаление. — Ее последние слова ко мне были, не имеет смысла, что я сплю с женщинами, которым я безразличен, но единственную женщину, которая меня любит, я не трогаю.

— Ай, – шепчу я.

— Я знаю, что ты с ней согласна. Не сдерживайся сейчас.

Я качаю головой, чувствуя жалость к нему. —Позволь своей младшей сестре дать тебе дельный совет. Дай девушке шанс. Она любит тебя, и, честно говоря, любой идиот может увидеть, что ты любишь ее. Вам суждено быть вместе, так что иди к ней и попроси прощения за то, что был таким идиотом.

Ретт хихикает и сжимает меня. — Мудрец.

~

В итоге Ретт провел со мной три дня, вместо того чтобы уехать в командировку.

Я просыпаюсь от запаха подгоревшего бекона, и на долю секунды я в замешательстве, пока не понимаю, что нахожусь в гостевой спальне Ретта.

Я быстро чищу зубы и торопливо выполняю остальные утренние дела. Переодевшись в удобные брюки и футболку, я иду на кухню.

Ретт сидит на стуле, занятый отключением пожарной сигнализации. Я прислоняюсь к стойке, думая, что этот момент бесценен. Он никогда не мог овладеть искусством приготовления пищи.

Он не замечает меня, пока не заканчивает готовить яичницу.

— Эй, ты не спишь, – говорит он, гордо улыбаясь сковороде, наполненной достаточным количеством яиц, чтобы накормить небольшую страну. — Я приготовил завтрак.

— Да, – говорю я, наблюдая, как он готовит две тарелки. — Ты приготовил бекон так, как я люблю.

Наши глаза на мгновение встречаются, и когда эмоции грозят захлестнуть нас, мы относим тарелки в гостиную. Мы садимся на пол и едим у журнального столика. У нас всегда так было, без излишеств.

— Помнишь, как ты пытался улизнуть из дома? — говорю я, проглотив яичницу.

— В который раз? — усмехается Ретт.

Да, он часто проказничал, поэтому я уточняю: — В ту ночь, когда папа разыграл тебя.

Он начинает кивать, а на его лице расплывается огромная улыбка. — О да. Черт, он меня здорово разыграл. – Я наблюдаю, как на его лице играет одно из его любимых детских воспоминаний. — Он чуть не довел меня до сердечного приступа, когда выскочил из–за водительского сиденья. Я рассказывал тебе, что случилось потом?

Я качаю головой. Я только знала, что папа спрятался в машине и ждал, пока Ретт доберется до озера, а потом выскочил и напугал его до смерти.

— Ну, я буквально трясся в своих ботинках, ожидая, когда папа на меня накинется. Вместо того чтобы сказать мне, что я наказан на всю жизнь, знаешь, что он сделал? — Он не дожидается моего ответа, продолжая рассказ. — Он обнял меня за плечи и пошел со мной к костру. Если бы я не был так напуган, я бы рассмеялся до упаду. Ребята бросились прятать пиво и сигареты. Маркус действительно проглотил свою. – Ретт начинает смеяться, как будто он снова там. — Он сидел там в огромном облаке дыма. Папа протянул ему пиво и сказал, чтобы он потушил огонь.

Смех Ретта затихает, на его лице появляется ностальгическое выражение.

— Он сидел там с нами, как будто он был одним из ребят. Он рассказывал нам истории о всех тех случаях, когда он попадал в неприятности, будучи подростком. Знаешь, мы даже не думали о пиве. Не потому, что там был папа, а потому, что нам было весело просто общаться с ним. По дороге домой я спросил его, почему он не сердится, что я улизнул. Он сказал, что ему не понравилось, что я пытался скрыть это от него, но он понимает, что это часть взросления. Он также сказал, что ему не нравится, что мы как–то организовали пиво и сигареты, и что он предпочел бы, чтобы мы делали это при нем, а не за его спиной. Он хотел показать мне, что я могу прийти к нему с чем угодно, что я могу ему доверять.




Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: