Чужой наследник 2 (СИ). Страница 39

— Пройдите внутерь! Вас приглашают. Потом наболтаетесь!

— А ну умолкни! — выплеснул я на служивого скопившееся напряжение. — Указывать задержанным будешь или жене своей! Сначала я договорю с воспитанницей. А ты вообще можешь идти!

Здоровенный жлоб, головы на полторы выше меня и вдвое шире в плечах ошарашенно заткнулся. С ним, очевидно, не часто так разговаривали. Потом, видимо, сложив вместе мой статус, ранговый перстень, сословие решил не связываться. Просто молча и величаво удалился. Всегда завидовал этой их патрульной походке. Сразу видно, вот идут хозяева города, а не какие-нибудь «твари дрожащие».

Ива проводила его взглядом. Потом повернулась ко мне. Она все еще была красная как помидор, но дыхание, участившееся во время предыдущего разговора, уже выравнивалось.

— Прости. Ты наверное прав насчет граней и всего этого. Но ты выглядишь таким спокойным.

— Это потому что ничего страшного не случилось. Ну и приучаюсь «держать лицо». Вдруг нашу семью дурным ветром в «бархатную книгу занесет». Надо готовиться.

— Ничего страшного! Конечно. Ты в день по пять наемников на завтрак ешь! А я знаешь, как испугалась! Даже щит не поставила!

Тут я ее решительно обнял, прижав испачканную рыжую голову к лацканам свого пиджака. Ива вцепилась в меня как клещ и тут же разрыдалась. Угадал! Все правильно сделал. Молодец я. Или нет. С этими подростками, на самом деле, зерг поймешь.

Так мы простояли минутку. Ива постепенно перешла от рыданий к всхлипываниям, когда от двери в кабинет раздалось деликатное покашливание. Ива отскочила от меня, как будто обожглась.

— Прошу прощения.

В дверях «допросной номер четыре» стоял молодой человек. На вид лет 20. Симпатичный голубоглазый брюнет. Весь его облик от тонких усиков над верхней губой, до костюма и парфюма напоминал о господине «Вайнере» из столичного участка. Понятно. Подчиненный, который, похоже, без ума от начальства, и копирует его почти во всем. В руках он держал стакан воды, который немедленно протянул Иве. А на руке поблескивал медный перстень с серебряной окантовкой и центральным красно-синим камнем. Везет мне на дуалов. Да еще и адепт магии крови/менталист. Больше не вырастет, скорее всего. Но, в целом, полезные для следователя камни.

— Спасибо, — Ива выхлебала стакан в несколько больших глотков и поспешно вытерла лицо носовым платком.

— Прошу вас немного подождать, прекрасная эра. Мы поговорим с Олегом Витальевичем, а потом с вами, — он распахнул дверь кабинета во всю ширь, пропуская меня внутрь. — Вы вовремя эр Олег.

— Спасибо, господин Шпицрутен, за подробные показания и помощь следствию, — обратился он к Карлу Августовичу, который сидел на жестком стуле перед простым деревянным столом. — Вы можете подождать в коридоре или уйти, как пожелаете.

— Благодарю. Могу я осведомиться, когда мне вернут мою трость?

— Я сейчас распоряжусь! Думаю кровь с нее, на анализ, уже соскоблили.

Карл Августович поднялся и, бросив на меня один из своих нечитаемых взглядов, прихрамывая вышел в коридор. Хромал он, по-моему, сильнее чем надо. Я уселся на его место.

Следователь Фондорн, если не ошибаюсь, подошел к висящему на стене аппарату с диском с дырками для цифр и здоровенной трубкой, соединенной с аппаратом гибким пружинным проводом. Покрутив диск, набрал короткий номер, он отдал распоряжения о возвращении Августовичу трости.

КОРНЕЛИЙ ФОНДОРН

После чего уселся за стол напротив меня.

— Я знаю, что вас не было во время нападения, но я должен задать вам ряд вопросов. Такова процедура.

— Секундочку! Я хочу знать, нападавшие подданные или граждане? Это вы уже выяснили?

— Оба выживших — подданные, — на секунду заглянув в лежащую перед ним папку, ответил он. — Но какое это имеет значение?

— Тогда я требую, чтобы их подвергли ментальному сканированию по поводу данного инцидента!

— Сканированию? Это весьма травмирующая и непростая процедура. На мозг не ограненного может оказать губительное воздействие.

— Мне плевать! Это мое право требовать сканирования. Раз они подданные, в их отношении запрет на недобровольное сканирование не работает!

— Все это так. Вы, как глава семьи потерпевших, можете запросить процедуру. Они могут быть просканированы без согласия. Но я прошу вас подумать еще раз!

— Я уже подумал. Требую сканирования. Мне нужен образ заказчика. Кстати, — я приветственно махнул рукой, в сторону стены, справа от нас. — Господин Порфирий! Что вы как школьник в женском туалете, подглядываете? Тут никто ничего снимать с себя не будет. Присоединяйтесь к нам!

Несколько секунд спустя в коридоре хлопнула еще одна дверь. В допросную колобком вкатился Порфирий Петров. Он приветливо поздоровался, кивнул коллеге и уселся на пустовавший до этого второй стул напротив меня.

— Позвольте, Олег Витальевич, полюбопытствовать? Как вы меня так ловко раскусили? Чувствуете направленный на вас взгляд?

— Ага! А еще писаю высокооктановым бензином и летаю под облаками, раскинув плащ. Дежурный сказал, что вы здесь. В комнате вас нет. Зато возле каждой допросной есть дверь с надписью «Служебное помещение». Что там у вас «Прозрачная стена» или просто на стеклянное окошко образ стенки наложили, я не знаю. Но в целом все это отнюдь не бином Майнца-Ломоносова.

— Прекрасно, эр, просто прекрасно! — приторно, как будто я был его любимым внуком, впервые сказавшим «Деда», пропел он. — Не хотите ли к нам работать пойти? У вас, позволите ли заметить, великолепные способности к анализу! Карьерный рост вам обеспечен!

Мы с Фондорном скривились от этой паточной речи одновременно. Забавно вышло.

— Что касается вашего требования. Так, берите листочек, ручечку, вот есть у нас тут, как видите, все требуемое. И пишите на имя эра Фондорна заявление-требование. Он как раз это дело взял в работу, да-с. Мол, подвергнуть негодяев сканированию мозга и казни через разрушение нейронных связей. И то! Заслужили! Девушка вон расплакалась! Брат ваш от переусердия без памяти лежит.

Я взял ручку и написал заголовок «На имя сиятельного господина начальника управления внутренних дел форпоста Алый рассвет, полицмейстера Рафаэля Дамирова. Прошение». Оба следователя переглянулись. Фондорн налил себе воды, а резко посмурневший Порфирий промямлил:

— Ну зачем же сразу так, эр Строгов. Стоит ли…

Дело в том, что наш полицмейстер имел репутацию человека неподкупного, не подконтрольного кланам и семьям. И довольно жёсткого по отношению к подчиненным. Как отзывался о нем один из пользователей локи: «Блестящий законовед, невесть что забывший в нашем убогом поселении».

— Вы с господином Фондорном слишком активно меня отговариваете от процедуры. Жалко вам видите ли этих уродов, которые пытались неизвестно с какой целью похитить несовершеннолетних членов благородной семьи. О том, что вы их зачем-то покрываете, я стараюсь не думать. Так что я подам прошение не на имя приезжего следователя, который и замотать его может. Потом уедет, с кого спрашивать? — Фондорн после этих слов поперхнулся водой из стакана и закашлялся. — А сразу на имя вашего начальства. Если его не удовлетворят в срок в три дня, еще и в юстицию жалобу на бездействие следствия напишу. Я достаточно ясно обозначил свою позицию в этом деле? Между нами не осталось никаких неясностей, господин Порфирий, простите не знаю вашего отчества?

— Петрович. Порфирий Петрович Петров. Ваше недоверие, Олег Витальевич, глубоко ранит мое сердце. Мне казалось, мы с вами прекрасно друг друга поняли еще в прошлое наше общение.

— Вы меня что в покрывании преступления обвиняете? — ворвался в разговор продышавшийся, наконец, Фондорн. — Ну, знаете! Такое поведение уже даже не наглость. Оно находится на грани с оскорблением!