Ричард Глостер, король английский (СИ). Страница 29

Екатерина ничего не сказала на эти слова герцога Глостера, но про себя подумала, что их устремления во многом совпадают.

Через неделю после заявления герцога Глостера в Нарсборо, в Вестминстере состоялась коронация Екатерины Ланкастер. Над Тауэром взвилось бело-синее знамя с символами новой королевы. Верная памяти своего отца Екатерина взяла его эмблему - королевскую пантеру. Геральдическую пантеру чаще всего изображали разъяренной, огнедышащей, но Екатерина выбрала изображение Пантеры Пробуждающейся, символизирующей существо прекрасное и доброе. На языке геральдики, когда Пантера пробуждается, она своим чудесным пением может увлечь за собою всех животных кроме злобного дракона. Пантера Екатерины Ланкастер была черного цвета - цвета мудрости, в своей вытянутой лапе она держала два скрещенных страусовых пера белое и золотое, бывших также эмблемой короля Генриха Шестого. Белое перо означало чистоту, благородство, а золотое - прочность, богатство. Стремительность Пантеры, обещавшая быстрые благоприятные перемены в сочетании с другими символами позволила Екатерине Ланкастер сочинить для себя личный девиз следующего содержания -"Скорая в милости, стойкая в невзгодах". Подобная символика, отражающая мягкий великодушный характер юной королевы окончательно расположила к ней жителей Лондона и гостей столицы, и они искренне приветствовали коронацию Екатерины Ланкастер. Торжественная церемония была столь же многолюдной, как и коронация Ричарда Третьего, но в настроении людей больше не было напряженной настороженности, ее сменила умиротворенность и неясная надежда на лучшее будущее.

Из светских лиц герцог Глостер ближе всех стоял к королеве, и его все больше занимал вопрос - проявит ли сегодня себя дух-покровитель Англии, чтобы обеспечить благополучное царствование юной Екатерины. Он стал внимательнее следить за происходящим, подмечал все необычное, что про­исходило вокруг. Но в этот раз Ричард пропустил появление светящегося облачка, и едва не вскрикнул от неожиданности,- увидев, что оно плавно входит в его любимое жемчужное кольцо, память о его покойном отце. Сама Екатерина не смотрела по сторонам, с благоговением внимая архиепископу Кентерберийскому, венчавшему ее на царство.

После коронации Екатерина по обычаю произвела избранных сквайров в рыцари, и наградила воинов, особенно отличившихся в битве при Хардноте. Больше всех наград получил герцог Глостер. Екатерина сохранила за ним звание главнокомандующего, одарила дорогим миланским оружием, и вернула ему некогда дарованным Эдуардом Четвертым титул лорда-наместника Севера Англии, сделав его вторым после себя лицом в английском государстве. Герцог Глостер получил безраздельное господство над северной половиной Англии, и фактической власти у него оказалось больше, чем у самой королевы.

Дополнительно ко всем традиционным благам, которыми одаривала коро­лева Екатерина своих подданных в знаменательный для себя день, она возродила древний обычай, согласно которому частичка ее счастья досталась самым обездоленным нищим. Накануне своей коронации Екатерина послала своих слуг искать бедняков, наиболее нуждающихся в помощи, и поручила привести их в Вестминстер. В назначенный час после своей коронации Екатерина в присутствии большинства представителей знати Англии, опустилась на колени и начала мыть многострадальные ноги нищих, босиком исходивших все дороги страны в поисках милосердия. Она осторожно, с явным знанием дела, приобретенным в результате ухода за больными в аббатстве де Сенанк, омывала разбитые ноги бедных людей, стараясь не задеть их раны, и смазывала их по необходимости целебной мазью. При лечении бедняков в ней крепла решимость лечить также свою страну, истерзанную длительными войнами.

При столь непривычной заботе многие зачерствевшие сердца нищих дрогнули, и они вновь уверовали в божье милосердие, пославшего им добрую королеву. Бы­ли тронуты душевно и многие лорды, обычно не снисходившие до того, чтобы удостоить своим взглядом обнищавших людей. Своими действиями королева Екатерина показывала, что считает нищих равными ей в человеческом достоинстве. Этот пример полного смирения, смыкающего подобно магичес­кому кольцу высшую власть с отверженными ею людьми, вновь соединяющего воедино разные частицы мира, бывшего некогда единым целым, стал незабываемым зрелищем для свидетелей коронации Екатерины Ланкастер. Напоследок королева ласково переговорила с бедняками и одарила каждого из них пятнадцатью золотыми монетами, по числу своего возраста, давая им возможность начать безбедную жизнь.

-- Сэр Уильям, вам назначение королевы ничего не напоминает? - спросил рыцаря Кэтсби виконт Лавелл после завершения церемонии.

-- Что вы имеете в виду, милорд? - озадаченно спросил тот.

-- Видно, что наш господин Ричард Глостер повторяет тот же путь восхождения к власти, который он совершил при короле Эдуарда, - несколько нетерпеливо высказался проницательный Лавелл. - Вспомните, Эдуард так назначал нашего господина сначала герцогом Глостером, затем командующим своими войсками и наместником северных областей Англии. Не думаю, что это простое совпадение. У меня предчувствие, что настанет день, когда мы снова назовем нашего повелителя Ричарда английским королем!

-- Побойтесь бога, виконт, как вы можете говорить такие вещи в день коронации королевы. Это прямая измена, - обеспокоенно произнес сэр Уильям Кэтсби. - К тому же наш герцог явно не склонен подрывать благополучие королевы Екатерины, наоборот, он всячески укрепляет его.

-- Но я не говорил, что новое возвышение Ричарда произойдет вопреки воле Екатерины, - на губах виконта Лавелла появилась тонкая улыбка.

-- Вы говорите невероятные вещи, милорд Лавелл, всему есть предел. Оставим этот бесплодный и опасный разговор, - нервно проговорил рыцарь Кэтсби, и поспешил раскланяться со своим собеседником.

Мысли самого Ричарда не посещали подобные аналогии в его судьбе, он все больше погружался в размышления по поводу своего жемчужного кольца, в которое неожиданно вселился дух-покровитель царствования Екатерины. Ричард решил, что кольцо-талисман стало слишком ценной вещью, чтобы дальше носить его, и пришел к выводу, что его нужно отдать на хранение доверенному слуге, способному сберечь его от повреждения и потери.

С такими мыслями Ричард приехал в Бейнардз-касл, и там застал группу людей, весьма, похожих на заговорщиков, что ему решительно не понравилось. Возглавляли собрание лорд Невилл и герцогиня Сесилия Йоркская, которая сразу призвала сына к ответу.

- Объясни мне твое поведение, Ричард! - обрушилась она на него, как только увидела: - Я сижу в своем замке в полной уверенности, что мой сын начнет возвращать себе утраченное достояние при благоприятном случае, а вместо этого слышу как он, моя надежда и опора всех Йорков, своими руками водрузил свою же корону на голову трижды проклятой Ланкастер!

- Постарайтесь успокоиться, матушка, в обсуждении столь важной темы эмоции совершенно ник чему, - сухо предложил ей Ричард. - Если юристы стран Европы, включая представителя святейшего отца, признали, что Екатерина Ланкастер больше всех живущих людей имеет право на английскую корону, то значит, так оно и есть.

- Зачем нам мнение крючкотворов-юристов, морочащих головы людей, если мы знаем, на чьей стороне правда! - вскричала его неугомонная мать. - Твой, светлой памяти отец, мой незабвенный супруг Ричард Йоркский, ясно и недвусмысленно постановил, что корона Англии - это законное достояние Йорков. За это мы, наши родственники и верные слуги на протяжении тридцати лет проливали свою кровь, и что же получается напрасно. Только воля твоего покойного отца должна стать для тебя законом. Ричард, я предупреждаю тебя, не смей нарушать ее, не смей дальше выступать против нее.

- Матушка, обстоятельства с момента выступления моего отца против Маргариты Анжуйской сильно изменились, мне нужно действовать по-другому, не так как хотите вы, - попытался терпеливо объяснить Ричард, но мать не желала его слушать и возмущенно проговорила: