Зайти и выйти. Страница 14

- Сможешь стрелять? – спросил Хвостов, когда командир первого взвода, заняв место наводчика, подключал шлемофон к сети.

- Смогу, - буркнул тот в ответ, не вселив в командира роты никакой уверенности.

Однако, плану не суждено было сбыться. Как только танки пришли в движение, противник открыл сильнейший заградительный огонь артиллерией крупного калибра, не давая возможности проехать к подбитому танку. Представив, как под таким огнём будет тяжело осуществить выход экипажей из танков и все манипуляции с тросами, Дужников дал команду на возвращение.

Эту команду экипажи выполнили с блеском.

***

В коровнике, где временно разместился штаб бригады, Миша узнал о больших потерях, случившихся в первом батальоне, посланном на форсирование реки Шумной с последующим захватом плацдарма. Потери были настолько огромными, что не укладывались в голове – за две кампании в Чечне бригада потеряла людей меньше, чем за сутки боёв в небольшом украинском селе. Переход вброд реки в конце зимы окончательно добил батальон – к убитым, раненым и пропавшим без вести добавились несколько десятков человек с жёсткой простудой, лечить которых нужно было в щадящих условиях стационара.

С большой горечью Хвостов узнал, что его друг, капитан Иван Андреев пропал без вести, пытаясь организовать выход своей роты из села. Последним, кто его видел, был приданный роте снайпер сержант Горячев, которому в бою оторвало руку, и выжить он смог только на сочетании собственной воли с волею случая.

Приводя офицеров бригады в необходимый тонус, полковник Павлов приводил примеры вопиющей трусости, выводя виновных на всеобщее обозрение перед собой. Большинство присутствующих уже и сами хлебнули военного лиха и смотрели на это представление скорее безразлично, за спинами коллег обсуждая «более важные» текущие вопросы. Нутром все понимали, что нужно время, чтобы психика «настроилась» на восприятие происходящих событий – у кого-то этот процесс шёл быстрее, и им не приходилось краснеть перед офицерским собранием, у кого-то медленнее, и сейчас они стояли рядом с командиром бригады, выслушивая о себе нелицеприятные памфлеты.

Добавляло проблем и то, что после первых стычек с противником, вопрос с отказниками снова встал в полный рост. Если в пункте постоянной дислокации командиру бригады уловками и рассказами о патриотизме ещё как-то удавалось сдерживать бегство контрактников, то здесь, на Украине, когда людям в лицо дохнула старуха-смерть, к числу пятисотых всё чаще стали присоединяться испуганные офицеры. Дошло до того, что рапорт на увольнение написал даже заместитель командира бригады, опытный полковник, который когда-то, будучи лейтенантом, застал войну в Чечне. До последних дней он слыл опытным и боевым офицером, пока в один «прекрасный» момент не попал под удар «Градов». После пережитого он замкнулся и отказывался выполнять приказы командира бригады, проводя всё время в своём КУНГе в обществе алкоголя.

Когда комбриг впервые раскрыл «секрет Полишинеля» относительно своего заместителя, присутствующие на совещании офицеры притихли: если это дошло уже до самых «верхних слоёв атмосферы», и это стало прилюдно обсуждаться, тогда, кто теперь может запретить делать то же самое каждому из присутствующих?

Однако, Павлов чутко уловил момент и неожиданно для многих обратился к находящимся здесь же офицерам военной контрразведки, сочетавших своё обычное контрразведывательное обеспечение мотострелковой бригады с какими-то собственными задачами, скрытыми от военной общественности. На группу этих офицеров в бригаде посматривали с уважением, но никто до конца не понимал, для чего они были здесь нужны.

- Товарищ майор, вам слово.

Со второго ряда встал и вышел к командиру бригады офицер-контрразведчик – среднего роста, с неприметным лицом и одетый, по меркам многих, совершенно «не модно» - в старый классический «дубок».

- Майор Каренин, - представился он. – Военная контрразведка.

- Товарищ майор, обрисуйте ситуацию, - попросил Павлов.

- Товарищи офицеры, - голос его был жёстким. – Перед нашей службой поставлена задача по пресечению возможных проявлений предательства, шпионажа в пользу противника и фактов государственной измены. С момента пересечения линии государственной границы всем вам было запрещено пользоваться телефонами сотовой связи, однако, этот запрет коснулся, как мы убедились, далеко не всех. Я разделяю ваше желание разговаривать со своими родственниками, делиться с ними впечатлениями, но если бы это не влекло раскрытия государственной тайны, мы бы смотрели на это сквозь пальцы. Однако, дело более чем серьёзное. Сегодня утром нами был задержан по подозрению в государственной измене полковник Цимбал, заместитель командира бригады. В его телефоне обнаружена передача боевых документов и места расположения войск. Цимбал передавал информацию своему брату – офицеру Службы Безопасности Украины. Вчера вечером, как вам известно, противник нанёс поражение пункту заправки боевых машин и полевому госпиталю – их координаты передал врагу ваш сослуживец. Погибло шесть человек, ещё шесть были ранены, в том числе две сотрудницы госпиталя.

Каренин на миг замолчал, отслеживая реакцию офицеров.

- А что же вы, товарищ майор, раньше не пресекли? Зачем вы позволили полковнику Цимбалу принять участие в боевых действиях вместе с бригадой? Вся бригада знала, что его брат в СБУ! – дерзко бросил командир первого батальона подполковник Михайлов.

- У меня встречный вопрос, товарищ подполковник, - парировал Валентин Каренин. – Если вы все знали о факте родства полковника Цимбала с сотрудником СБУ, почему не сообщили в отдел военной контрразведки?

- Это ваша работа, - ответил Михайлов под гул одобрения. – Вы сами должны были это установить.

- Здесь – согласен, - кивнул Каренин и неожиданно изменил траекторию разговора: – Поэтому, мы сработаем на опережение: попрошу, товарищи офицеры, сдать на проверку ваши личные телефоны. Это временная, но безотлагательная мера. После проверки все телефоны будут возвращены владельцам. Если кто-то поддерживает в настоящее время контакты с родственниками на Украине, прошу самостоятельно об этом доложить. У меня всё, - завершая разговор, он вопросительно посмотрел на командира бригады.

- Сдать телефоны! – приказал Павлов и первым, подавая пример, выложил свой айфон на стол.

- Это незаконно, - сказал Михайлов, заручаясь поддержкой масс.

- Если вы, товарищ подполковник, считаете, что проверка телефонов является незаконной, тогда я на основании действующего приказа о запрете использования сотовой связи в расположении воинских частей, просто изыму у вас все телефоны и уничтожу их по акту, как вы любите это делать с телефонами ваших контрактников.

Взвесив перспективы, Михайлов выложил на стол телефон.

- Второй тоже, - попросил Каренин, демонстрируя глубокую осведомлённость о наличии другого телефона у командира первого батальона.

Хмыкнув, Николай выложил и второй телефон. За сообщения в своих телефонах он мог бы не беспокоиться, там не было ничего криминального, но продемонстрировать офицеру контрразведки своё к нему отношение, он не преминул.

***

Через полчаса после совещания, когда офицеры разошлись по своим подразделениям и стали готовиться к новому дню войны, сержант Муртазалиев из третьего взвода, напившись вусмерть, забросил в открытый башенный люк своего танка осколочную гранату, взрыв которой вызвал пожар в боевой машине с последующим возгоранием зарядов и детонацией боекомплекта. Чудовищным взрывом с танка сорвало башню, которая приземлилась на палатку, впечатав в землю трёх человек.

Павлов впервые за всю свою офицерскую карьеру не смог сдержать чувств и несколько минут в исступлении бил пойманного сержанта.

- Вот скажи мне, скот, зачем ты сжёг свой танк? – Павлов держал Муртазалиева за грудки, мотая его из стороны в сторону.

- Идите вы со своей войной… - орал в ответ сержант. – Я не хочу умирать!




Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: