Все темные создания (ЛП). Страница 84

Кириан видит их уже много лет, но редко правильно толкует их знаки.

Однажды ночью, после неудачной охоты на хиру, гауарги упорно показывают ему путь, ведущий обратно в лес, из которого он только что вышел. Хотя Кириан всегда доверяет магическим силам, на этот раз он считает, что они ошибаются, и уходит из леса.

Сегодня ночью, после того как он пробрался в покои Лиры, принцесса в сердцах злится на его замечание и решает быть жестокой с ним: насмехается над его татуировками и кожаным ремнём, которым он стягивает свои волосы; называет его «глупцом» и «сентиментальным». Она оскорбляет Нириду, осуждая Кириана за дружбу с грубой и вульгарной женщиной. Затем она спрашивает его, спал ли он с его последним завоеванным мужчиной, который хвастался тем, что попал в постель капитана, так как Кириан уже не способен соблазнить других «дешёвых девок».

Кириан уходит. Или, по крайней мере, пытается уйти; но тут Лира, признавшись, что выпила слишком много вина, просит прощения. Она говорит, что её последнее замечание было неуместным и что он волен спать с кем захочет, даже если это противоречит правилам Львов. Она уверяет, что ей не нравятся его татуировки лишь потому, что они подвергают его опасности, и она боится за него. Затем она снимает нижнее бельё, приподнимает подол ночной рубашки и садится на капитана.

Гауарги всё ещё стоят на краю леса, надеясь, что Кириан вернётся и последует за ними прочь от дворца, прочь от этих покоев… прочь от Лиры.

Глава 32

Кириан

Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.

Рано утром ювелир присылает к нам посыльного.

Золотой гребень готов.

Тем не менее, мы не можем отправиться в путь до вечера, пока Эрис не покинет дворец, чтобы председать на очередном суде над ведьмами. И Лира… Она задерживается дольше, чем я ожидал, прежде чем присоединиться к нам.

Меня пронзает укол боли при мысли о том, что у меня даже нет её настоящего имени, чтобы вызвать её образ в мыслях, но у нас есть гребень, который нужно передать, и Нирида не должна ничего об этом знать; пока нет. Я не лгал, когда сказал, что не открыл ей правду.

Ставки слишком высоки, чтобы рисковать.

— Опаздываешь, — встречает ей Нирида.

Она подходит, закутавшись в накидку, капюшон которой скрывает её лицо. Она держит поводья своей лошади, пока не убедится, что деревья защищают её от любопытных глаз из дворца, и с издевательской лёгкостью вскакивает в седло.

Она натренирована и умеет ездить верхом.

— Моя горничная не сводила с меня глаз, — отвечает она, готовясь к отъезду. — Гребень у вас?

Нирида достаёт его из сумки, и она берёт его, чтобы рассмотреть поближе. Это тонкая работа с красивым рельефом, изображающим изгибы реки и дикие цветы, которые растут по её берегам.

— Отлично. Теперь можешь возвращаться во дворец, — заключает она.

Нирида напрягается, и её лошадь, почувствовав это, начинает беспокойно ерзать.

— Что? Нет. Я собираюсь сопровождать вас до пещеры.

— И речи быть не может, — повторяет она, не оставляя места для обсуждения. — Мы не позволим тебе снова приближаться к Ламии, и меня удивляет, что ты настолько глупа, что хочешь этого.

«Мы». Она сказала: «мы не позволим».

— Я могу пройти путь вместе с вами, — настаивает капитан, бросая на меня взгляд, надеясь на мою поддержку.

— Зачем? — холодно интересуется она. — Ты нам не нужна.

Лире было бы безразлично, если бы Нирида пошла с нами. Возможно, ей даже было бы спокойнее, если бы она была рядом — чтобы у Ламии была более соблазнительная жертва, чем она сама.

О боги…

— Ты останешься здесь, — говорю я, возможно, слишком резко, судя по тому, как обе на меня смотрят. — Лира права, — вынужден добавить я.

— Но… — начинает капитан.

— Ты бы хотела зайти в эту пещеру к Ламии, Нирида? — внезапно спрашивает она.

Нирида открывает рот, застигнутая врасплох.

— Отвечай честно, — побуждает она.

В конце концов Нирида фыркает, снимает сумку, в которой несла гребень, и бросает её ей.

— Я буду ждать вас в первой таверне у въезда в Сир.

— Что тебе делать в Сире? — удивляется она.

Это местечко недалеко от дворца, и я знаю, что в последнее время там неспокойно, но сам не понимаю, к чему это.

— Расскажу потом, — отвечает она, возможно, в отместку за то, что мы не позволяем ей идти с нами.

Она подгоняет свою лошадь и уезжает галопом среди деревьев, оставляя нас одних.

Она смотрит на меня. В её зелёных глазах много вопросов, требующих ответов, и я тут же поворачиваюсь к ней спиной и двигаюсь вперёд, пока она не решит их задать.

Дорога напряжённая и тихая. Когда мы привязываем лошадей к еловому дереву, чтобы продолжить путь пешком по более крутому склону, я замечаю, что уже обогнал её, сам того не осознавая, и она не решается ничего сказать.

Ламия на том же месте, где мы оставили её вчера.

Кажется, прошла целая вечность, а прошло лишь несколько часов.

Она расчёсывает свои длинные волосы пальцами, напевая печальный и зловещий мотив, и наблюдает за нами, пока мы подходим по руслу реки.

— У нас есть твой гребень, Ламия, — медленно говорит она.

Ламия перестаёт расчёсываться и наклоняется к ней, когда она достаёт гребень из сумки. Существо делает ей знак рукой, чтобы она подошла ближе, и после короткого колебания она заходит в воду, погружаясь по бёдра, чтобы приблизиться к скале, на которой её ждут.

Она храбрая. Этого у неё не отнять.

Возможно, она храбрее меня, ведь я осторожно кладу руку на бедро, готовясь к возможной атаке.

Ламия берёт гребень в свои тонкие пальцы и поднимает его, чтобы рассмотреть. На её губах появляется мягкая, едва заметная улыбка, и самозваная принцесса спешит вернуться ко мне, не теряя времени.

— Вы выполнили свою часть сделки, — тихо произносит Ламия. — Взамен вам будет даровано одно желание.

Ламия кладёт гребень к себе на колени. Она не расчёсывается им, просто остаётся на месте и внимательно на нас смотрит.

Моя спутница снимает накидку, открывая обнажённую руку, на которой тут же начинает мерцать магический браслет — символ нашего договора.

— Мы заключили сделку с Тартало и хотим её разорвать, — объясняет она. — Ты можешь это сделать?

— Только тот, кто заключил сделку, может её расторгнуть. Для этого нужно лишь немного магии и правильные слова.

Разочарование накрывает её тяжёлой плитой, она закрывает глаза и шумно вздыхает.

Мгновение чего-то вроде угрызений совести накатывает на меня, когда я понимаю, что всё это не трогает меня так, как должно было бы.

— Значит, ты не можешь разорвать этот договор?

— Нет. Прости меня, — отвечает Ламия, тихо продолжая плакать. — Вы мне помогли, и я желаю помочь вам. Есть ли что-то ещё, о чём вы хотите попросить?

В этот момент она смотрит на меня. Всего на мгновение.

— Ты можешь вернуть умерших к жизни?

— Нет, — отвечает существо, с глазами, полными слёз, которые катятся по её щекам.

Она глубоко вдыхает.

— Есть что-то, что тебе нужно? — снова обращается ко мне.

Я качаю головой, не понимая, откуда в её взгляде этот блеск.

— Нет никого, кого бы ты хотел забыть? — предлагает она.

Грудь сжимается лишь от одной мысли об этом.

— Нет, — отвечаю резко.

Если она говорит о Лире, то забыть боль, которую мне приносила её любовь, означало бы также забыть всё, чему она меня научила. А если речь идёт о ней самой… злость охватывает меня лишь от одной мысли об этом.

— Только одно предупреждение, — говорит нам Ламия. — Вам следует быть осторожными с вашими желаниями. Мы часто не осознаём силу своих стремлений до тех пор, пока они не сбываются.

Честно говоря, мне всё равно, что она попросит. Если я сам не прошу о чём-то великом, если я не прошу о чём-то для Эреи, то именно из-за того, что сказала Ламия. Я не готов менять важное с помощью магии, не понимая всех последствий.