Последнее письмо (ЛП). Страница 22

— Думаешь, он действительно этого хотел? Уйти из команды? Бросить свою семью? Вы с Хавок — часть нас.

— Я делаю именно то, о чем он просил, — я достал письмо из заднего кармана и протянул ему.

Он прочитал письмо и выругался, возвращая его в конверт.

— Мне следовало прочитать это чертово письмо, прежде чем отдавать его тебе.

— Я ни за что не уйду. Как бы я ни ценил то, что ты здесь делаешь, я не могу вернуться. У меня отпуск по окончанию срока службы, и через сорок пять дней я уйду насовсем, — я навсегда расстанусь с единственной жизнью, которую знал.

— А если бы был другой вариант?

— Если только это не вариант воскрешения Мака из мертвых, мне все равно. То, чего я хочу, больше не имеет значения.

— Я понимаю. И я понимаю, что ты здесь делаешь. Черт, я восхищаюсь тобой за это. Это большая жертва, и я не испытываю к тебе ничего, кроме уважения. Но я знаю, что… это не будет продолжаться вечно. Я не хочу, чтобы ты потом жалел о своем выборе.

Я бросил на него взгляд, ясно говоривший, что я не собираюсь этого делать, но он продолжал.

— Что, если я скажу тебе, что из-за особенности нашего подразделения у меня есть возможность поместить тебя в своеобразный список временных инвалидов?

— Что, прости?

Хавок вернула мячик, но я увидел усталость в ее глазах и велел ей лечь. Она будет гонять эту штуку до тех пор, пока не упадет, если я не подам ей сигнал, и я его подал.

— Это не то, что ты думаешь. Ты не… инвалид. Но это был единственный способ, который мы с высшим руководством смогли придумать, чтобы помочь тебе.

— А то, что со мной все в порядке?

— Думаю, мы оба знаем, что это не так, — сказал он, оглядывая остров. — Слушай, за последние десять лет ты ни разу не брал отпуск.

— И?

— И ты истощен. Умственно и физически истощен. Так что, исходя из этого, документы уже готовы. Тебе остается только подписать их.

— Я не вернусь.

— Не сейчас. Но это дает тебе год, чтобы подумать, а если понадобится, то и больше. Мы можем продлить до пяти. Зарплата, льготы и легкий выход на работу, когда ты будешь готов.

— У меня уже есть работа, — я указал на свою рубашку.

— Ни в одном месте ты не найдешь того, что есть у нас. Ты член семьи, Джентри, и тебе всегда будут рады. Подписание этих бумаг о согласии не означает, что ты вернешься, это просто дает тебе возможность выбора, которого ты лишишься, когда закончится твой отпуск. Или ты подпишешь отказ, и это предложение сразу же потеряет силу, — он встал и сделал несколько шагов вперед, не сводя глаз с острова. — Он действительно был одним из лучших, не так ли?

— Он был лучшим из нас.

Донахью повернулся и прошел мимо меня, остановившись, чтобы положить руку мне на плечо.

— Документы находятся в центре специального назначения недалеко от Денвера. Я отправил тебе по электронной почте информацию о том, где именно находится офис, около часа назад.

— Что? Не хотел оставлять их здесь?

— Я подумал, что, если оставлю их здесь, ты сожжешь их, прежде чем подумаешь о том, что я пытаюсь предложить.

Я ненавидел то, что он был прав.

— Рад был тебя видеть, Джентри. Отдыхай. Сделай все возможное для семьи Мака, а когда закончишь с его миссией, возвращайся домой, — он вручил мне письмо Райана и ушел, ни сказав больше ни слова.

В моей душе что-то ёкнуло — беспокойство, дремавшее в течение нескольких недель, вновь ожило. Необходимость сосредоточиться на одной миссии за раз и двигаться дальше. Его предложение было искушением, а я не мог себе этого позволить, тем более, когда Элла нуждается во мне.

***

Я собрал сумку для себя и для Хавок, и проверил почту, чтобы найти адрес. Лучшая часть моей нынешней работы заключалась в том, что я мог работать только по вызову, а не по расписанию, которое официально начиналось только через неделю. Если я выеду в течение часа, то смогу быть в Денвере к десяти или около того. Через семь часов я смогу подписать отказ и покончить со всякой мыслью о том, чтобы принять предложение Донахью. К тому же, возможно, поездка излечит тот маленький кусочек беспокойства, который впился в меня зубами. Двадцать минут спустя я вошел в главный дом, Хавок была рядом со мной.

— Мистер Джентри! — сказала Хэйли, выпрямившись, когда я подошел к ней. Она захлопала ресницами и наклонилась вперед. — Чем могу быть полезна?

Она была именно такой девушкой, на которую Мак мог бы запасть. Веселая, общительная, красивая и заинтересованная. Но я принадлежал только Элле, даже если она об этом не знала.

Будь вежливым. Будь вежливым. Используй более мягкий тон. Я повторял эти напоминания в голове, решив приложить усилия к общению с людьми, которые были важны для Эллы.

— Я уезжаю в Денвер на несколько дней и просто хотел убедиться, что вы в курсе, прежде чем я уеду.

— О, конечно… — зазвонил телефон, и она ответила, показывая на меня пальцем.

— «Солитьюд», это Хэйли… О, привет, Элла. Что?

Теперь это был я, тот кто опирался на стойку.

— Ну, тебе обязательно ее брать? Конечно, я понимаю. Я просто имела в виду, что могу взять…

— Что такое? — спросил я.

— Она оставила большую папку Мэйзи в офисе, — прошептала она, закрывая трубку.

— Ее медицинскую папку? — это была одна из тех вещей, которые Элла держала при себе на каждом приеме. В ней хранились все записи о лечении, все результаты анализов… все.

Хэйли кивнула.

— Я знаю, Элла, просто дай мне посмотреть, что я могу сделать…

Я выхватил телефон из рук Хэйли.

— Я привезу ее тебе. Пусть Хэйли напишет мне номер вашей палаты в больнице, — прежде чем она успела возразить, я передал телефон обратно Хэйли. Повернувшись к двери, я увидел Аду, выходящую из офиса со скоросшивателем в вытянутых руках.

— Я слышала. Она забежала на минутку сегодня утром и оставила папку.

— Я позабочусь об этом, — сказал я ей.

— Я знаю, что позаботитесь, — сказала она. — Хотите, чтобы мы оставили Хавок у себя?

Первым моим порывом было искреннее — нет, черт возьми, но тут из столовой высунулась голова Кольта.

— Хавок! — он помчался вперед и упал на колени, чтобы обнять ее, а она положила голову ему на плечо. — Пожалуйста? Можно? Она может спать в моей кровати и все такое. Я буду бросать ей игрушки и кормить ее, обещаю!

— Она идет туда, куда иду я, — сказал я Аде.

— Только не в больницу. Я знаю, что она служебная собака, но туда не пускают даже служебных собак, — в ее глазах отразилась мольба. — Мистер Джентри, Элла не позволила бы мне пойти с ней. Или Ларри. И я знаю о… письме Райана и все такое, — она посмотрела на Кольта и снова на меня. — И я не хочу, чтобы Хавок сидела в гостинице, если вы… скажем, останетесь на время завтрашней операции.

Она обращалась за помощью ко мне, без сомнения. Но она и понятия не имела, как сильно я хотел быть рядом с Эллой и как тяжело мне было покидать Хавок. В моей голове пронеслась целая череда ругательств, ни одно из которых не подходило для выражения моих противоречивых чувств. Здесь Хавок будет в безопасности, и о ней позаботятся. Не похоже, чтобы мы раньше не проводили выходные порознь. Когда мы не были в командировке, ее держали в питомнике вместе с другими служебными собаками, как положено, но она была со мной каждую командировку и каждый момент с тех пор, как погиб Мак.

Но Ада была права, и Элле предстояло остаться одной.

Я глубоко вздохнул и опустился, чтобы посмотреть Кольту в глаза.

— У тебя завтра школа?

Он медленно покачал головой.

— День учителя или что-то в этом роде.

— День работы учителя, — поправила Ада.

Я кивнул и провел рукой по его отросшим волосам.

— Хорошо. Тогда ты за нее отвечаешь. Хорошо? Ее сумка в грузовике, там ее еда и любимые вещи, — чем больше я объяснял, как за ней ухаживать, тем ярче становились его глаза, а сам он стал похож на медвежонка, от которого так и веяло радостью.

Она будет в надежных руках.

Я взял ее сумку и отнес Кольту, затем опустился на колени перед Хавок, взял ее мордочку в свои руки и заглянул ей в глаза.