Под скорбной луной. Страница 70

Как жаль, что Колин не ощущал, насколько он важен для своей семьи… Почему он об этом не думал? Почему не видел, что мы трое его любим и ценим?

Я тяжело вздохнул.

Элси поднялась и, вытащив из полки сложенное в несколько раз письмо, положила его на стол.

— Маккейб просил передать тебе записку.

Еще пару дней назад я развернул бы ее немедля, рассчитывая найти ответы на свои вопросы. Однако сейчас решил, что и так знаю, о чем написал Маккейб: он, мол, сделал все, чтобы защитить Колина, смерть юноши — не его вина и сделку со мной он не нарушил. Ничего мне теперь от главаря «Каменщиков» нужно не было. Пусть держится от меня подальше, пусть забьется обратно в свою нору, где сидел до того, как началась эта история. Я положил письмо в карман. Посмотрю на досуге.

— Что будет с Маккейбом? — спросила ма.

Я покачал головой.

— Ни к крушению «Принцессы Алисы», ни к насилию в Уайтчепеле «Каменщики» отношения не имеют. Пока Маккейб занимается своими делишками и не становится на пути Ярда или Уоппинга, у нас нет особых поводов его преследовать.

— Что за мир… — прошептала ма. — Мир, в котором преступления Маккейба считаются «делишками»…

Мы поболтали еще некоторое время. За окном раздавался то грохот, то крики, то какой-то стук, однако шум действовал мне на нервы гораздо меньше, чем несколько дней назад. Наконец солнце зашло, и Элси зажгла лампу. В дверь трижды постучали, и я, поднявшись, впустил молодого Имана. Из кармана его пальто выглядывал молоток; в руках он держал сумку и накрытое сверху блюдо. Похоже, принес продукты для ужина.

Парень поздоровался с Элси, затем с ма. Мне кивнул и нерешительно произнес:

— Привет!

— Зови меня «Микки», — предложил я и, забрав у него сумку, пожал руку.

Хотелось показать Иману, что я понимаю причины, побудившие его зайти сегодня к Дойлам: во-первых, порядочность, во-вторых, любовь. Он снова благодарно кивнул.

Поставив сумку на стол, я обнял на прощание ма, поцеловал в щеку Элси и пообещал, что в воскресенье обязательно загляну на чай. Выйдя на улицу, остановился на ступеньках, прислушиваясь: подопрет ли Элси стулом дверь?

Она даже и не подумала.

Я втянул в себя воздух, пропитанный ароматами лука и хмеля, доносившимися из ирландского паба через дорогу, и спустился с лестницы. Нижняя ступенька больше не качалась. Я нагнулся, подергал ее рукой и обнаружил утопленные в дерево блестящие шляпки трех гвоздей.

Мне на секунду стало грустно, однако печаль сменилась облегчением. Иман — хороший парень.

Глава 39

Я направился к Белинде. Еще не постучавшись, уже понял, что дома ее нет. Ни в одном окне свет не горел, на стук в итоге никто не отозвался, и я, решив поехать домой, устало забрался в кэб.

Дома было холодно, однако я, даже не сняв пальто, упал в любимое кресло, не разжигая камин. Устал… Вытянув руки на подлокотниках, запрокинул голову и смежил веки.

Наверное, меня сморило, потому что открыл глаза я уже в полной темноте. В дверном замке повернулся ключ, и прозвучал голос Белинды:

— Интересно, куда он делся?

— Я зажгу лампу, — вызвался Гарри.

Я слышал, как на пол в прихожей тяжело опустились два чемодана, затем чиркнула спичка и скрипнуло стекло лампы.

Пугать их не хотелось, но делать было нечего.

— Я здесь!

Лампа загорелась, и на пороге гостиной появилась Белинда. В одной руке она держала сумку с выглядывающей из нее буханкой хлеба, другую невольно прижала к горлу, уставившись на меня распахнутыми от удивления глазами.

— Что ты тут делаешь в темноте? Ты не болен?

— Только что вернулся, — ответил я, поднимаясь из кресла. Мышцы спины и ног тут же запротестовали. — Заходил к тебе, но дома никого не было.

— Да, я на сегодня дала слугам выходной. А с тобой мы, видимо, разминулись на несколько минут. Гарри решил по пути заглянуть в госпиталь. У тебя все закончилось?

Я кивнул. Объяснять пока не было сил. Бел все поняла и, положив руку мне на грудь, промолвила:

— Я рада, Майкл.

Подошел Гарри. Он словно еще подрос, хотя прошло всего-то три недели.

— Мисс Гейл рассказала мне о Колине, — неловко пробормотал он. — Так жаль…

— Ты ведь не слишком хорошо его знал? — спросил я.

Гарри заколебался.

— Я у Дойлов прожил всего несколько дней после того, как переехал в Лондон. Колин дома почти не появлялся. Наверное, был занят на работе, — поспешно добавил он, словно пытаясь оправдать двоюродного брата.

Я благодарно улыбнулся, оценив его такт.

— Как тетя Мэри и Элси? — поинтересовался он.

— Скорбят, но они справятся.

— Ты уже ужинал? — уточнила Белинда.

Я покачал головой, и она, поставив сумку на стол, вытащила хлеб.

— Мы с Гарри тоже не перекусывали. Сейчас заварю чайку.

— А я пока разведу огонь, — вставил Гарри. — Только отнесу чемоданы наверх.

Его ботинки затопали по лестнице, а я прошел за Белиндой на кухню.

— Как получилось, что вы прибыли вместе?

— Гарри сперва заехал ко мне, — объяснила Бел, поставив чайник на плиту. — Я забыла у сестры кое-какие вещи, вот и попросила Гарри их захватить.

— А, понятно.

Бел разобрала сумку и обернулась ко мне.

— Ты правда хорошо себя чувствуешь?

— Просто устал и проголодался, — сглотнул слюнки я. — Сейчас поем и приду в себя.

Она обхватила меня рукой за плечи и приложила ладошку к моей щеке. Я тоже ее обнял и крепко поцеловал. Тупая боль в сердце, преследовавшая меня последние две недели, начала стихать. Через некоторое время Белинда вывернулась из моих объятий и глянула мне в глаза.

— Я так тревожилась за тебя из-за Колина… — прошептала она. — А тут еще эти новости о лорде Бейнс-Хилле! А его жена, бедняжка… Какое отвратительное преступление! Ты уже знаешь, кто его убил?

— Хоутон, причем собственноручно.

— Господи Иисусе… — Бел содрогнулась. — Откуда в этом человеке столько злобы?

— Он фанатик. Ненависть в его душе кипела годами. — Вспомнив, что Бел не знает подробностей, я добавил: — Его жена в день смерти была в положении.

Бел только ахнула.

Сверху в гостиную спустился Гарри и начал выгребать из очага старую золу. Привычные звуки успокаивали. Я снова поцеловал Белинду и притянул ее к себе.

Любимая тепло задышала мне в ухо.

— Ну, иди, поговори с ним. Наверняка он хочет рассказать тебе о поездке, но будет молчать, пока сам не спросишь.

Я вернулся в гостиную и уселся в кресло.

— Как Эдинбург? Оно стоило того?

Повесив кочергу на крючок, Гарри устроился в кресле напротив. Откинул волосы с глаз и изучил меня внимательным взглядом, словно определяя, действительно ли мне интересно.

— Поездка была потрясающая! — пылко воскликнул он. — Самые прекрасные три недели в моей жизни!

— Да что ты? — Я откинулся на спинку кресла. — Чем там занимался?

— Мне дозволили наблюдать за всеми операциями, — начал Гарри, светясь от воодушевления. — Хирурги начинали прямо с утра, каждый день в восемь часов, и мне разрешали сидеть в амфитеатре до самого вечера. Заканчивали в половине седьмого. Никто против моего присутствия не возражал. Там девять врачей, работают они посменно, но за тремя я следил особенно — эти были самыми аккуратными, с научным подходом. Ни один из их пациентов не заразился инфекцией, ни один не умер после вмешательства. Я видел операции на легких, на сердце и на конечностях. Даже на аппендиксе!

— Звучит интересно, — поддакнул я, стараясь добавить в голос энтузиазма.

— Нет, правда, блестящие хирурги! Вчера доктор Финли оперировал женщину с опухолью — вот здесь, на шее. — Гарри хлопнул себя по затылку. — У нее уже начался тремор, бедняжка стала терять зрение. Мистер Финли убрал опухоль, и когда пациентка очнулась от хлороформа, ее зрение полностью восстановилось! И тремор прошел!

— Замечательно, — признал я. — Когда будешь готов поступать? Что говорит Джеймс?

Гарри слегка остыл.