Восток в огне (ЛП). Страница 45

Вчерашний ужин был опасным. Этот гнусный трибун Ацилий Глабрион был прав. Да, он был шпионом. Да, он причинит им столько вреда, сколько сможет. Он узнает все, что находится в сердце фамилии Дукса Реки, разгадает их секреты, найдет, где кроются их слабости. Затем он сбежит к наступающей всепобеждающей армии Сасанидов. Шапур, царь царей, царь ариев и неариев, возлюбленный Мазды, поднимет его из грязи, поцелует в глаза, поприветствует его дома. Прошлое будет стерто начисто. Он будет свободен, чтобы снова начать свою жизнь как мужчина.

Дело было не в том, что с ним плохо обращались Баллиста или кто-либо из его семьи. За исключением греческого мальчика Деметрия, они почти приветствовали его. Просто они были врагами. Здесь, в Арете, Дукс Реки был лидером неправедных. Неправедные отвергли Мазду. Они отрицали священный огонь бахрама. Причиняя боль праведникам, они пели молитвы демонам, призывая их по имени. Лживые в словах, неправедные в поступках, справедливо были они маргазан, прокляты.

Теперь он приближался к военным амбарам. Все восемь были одинаковыми. Погрузочные платформы находились в одном конце, двери - в другом, и обе тщательно охранялись. По бокам были жалюзи, но они располагались высоко под карнизом, слишком высоко, чтобы получить доступ. Однако имелись вентиляционные панели ниже уровня талии – через них мог протиснуться худощавый человек; любой человек мог просыпать через них легковоспламеняющиеся материалы. Зернохранилища были кирпичными с каменными крышами, но полы, стены и балки внутри должны были быть деревянными, а продукты питания, особенно масло и зерно, хорошо горели. Одно зажигательное устройство в лучшем случае сожжет только два зернохранилища, и то только в том случае, если ветер дует в правильном направлении или огонь достаточно сильный, чтобы преодолеть узкую щель между целью и ее ближайшим соседом. Но тогда одновременные атаки вызвали бы еще большую путаницу и привели бы к большим потерям.

Багой не смог обнаружить количество припасов, хранящихся в настоящее время в зернохранилищах. Он надеялся получить какое-то представление, заглянув сейчас в двери.

Проходя между первыми двумя парами амбаров, он увидел, что все двери слева от него были закрыты, но первые две справа были открыты. Проходя мимо, он попытался заглянуть внутрь. У двери стояли на страже два легионера, еще четверо, свободные от дежурства, бездельничали у подножия лестницы. Они уставились на него. Он поспешно отвел взгляд.

-Эй, бродяга, иди сюда. Мы тебя кое-чему научим. - Персидский мальчик попытался пройти мимо, как будто его это не волновало. Затем комментарии прекратились. Краем глаза он видел, как один из легионеров тихо и серьезно разговаривал со своими друзьями. Он показывал пальцем. Теперь все они смотрели на него более пристально; затем они начали следовать за ним.

Он не хотел бежать, но и не хотел бездельничать; он хотел идти нормально. Он почувствовал, что ускорил шаг. Он чувствовал, что они тоже ускорили свои движения.

Возможно, они просто случайно шли тем же путем; возможно, они вообще не следовали за ним. Если бы он свернул в один из переулков, разделяющих пары амбаров, возможно, они просто прошли бы мимо. Он свернул в переулок налево. Мгновение спустя они тоже свернули в переулок. Он побежал.

Сандалии скользили по пыли, поднимая мусор, Багой бежал так быстро, как только мог. Позади себя он услышал топот бегущих. Если бы он повернул направо в конце переулка и миновал погрузочные площадки, ему нужно было только повернуть за последний угол, и он был бы в поле зрения северной двери дворца Дукса Реки.

Его занесло на первом повороте, и он чуть не врезался прямо в телегу, запряженную волами. Обойдя неуклюжую повозку, он опустил голову и снова побежал. Позади себя он услышал шум; крики, ругань. Он уходил в сторону. Оставалось сделать всего несколько шагов, всего один поворот.

Когда он добрался до угла амбара, он понял, что спасения нет. К нему приближались два легионера. Переулок был узким, не шире десяти шагов. Он никак не мог увернуться и проскользнуть мимо них обоих. Он остановился, оглядываясь по сторонам. Там была северная дверь во дворец, всего в каких–нибудь тридцати или сорока шагах, но это была другая сторона легионеров. Слева от него была глухая стена дворца, справа - неприступная стена зернохранилища. Несмотря на его скорость, несмотря на повозку, запряженную волами, двое других настигнут его через мгновение.

Что-то сильно ударило его в спину, и он растянулся на земле. Его ноги были схвачены. Его оттащили назад. Лицом вниз, с его рук сдирали кожу на поверхности дорожки.

Он ударил правой ногой. Раздался стон боли. Он рывком поднялся на ноги, зовя на помощь. Он увидел, как двое эквитов-сингуляров, дежуривших на страже у дверей дворца, равнодушно посмотрели на него. Прежде чем он успел позвать снова, сильный удар пришелся ему в правое ухо. Его мир поплыл вокруг него. Его лицо снова ударилось в грязь.

-Предатель! Ты грязный маленький предатель.

Его грубо втолкнули в узкий проход, проходивший между двумя ближайшими зернохранилищами, поставили на ноги и втолкнули в один из отсеков, образованных выступающими из каждого хранилища контрфорсами. Его отбросило назад к стене.

-Думаешь, ты можешь ходить, как тебе заблагорассудится, не так ли? Пройти прямо мимо нас, шпионя за нами?

Один из легионеров больно схватил мальчика за шею, приблизив свое лицо к лицу мальчика на несколько дюймов.

-Наш доминус рассказал нам, кто ты такой – гребаный шпион, гребаный бездельник. Что ж, твоего варвара сейчас нет рядом, чтобы спасти тебя. - Он сильно ударил Багоя в живот.

Двое легионеров подняли мальчика и держали его, в то время как двое других несколько раз били его по лицу и животу.

-Мы собираемся повеселиться с тобой, парень. Потом мы навсегда положим конец вашим играм.

Последовал шквал ударов, затем они отпустили его. Он упал на землю. Теперь они по очереди пинали его.

Багой свернулся в клубок. Удары ногами продолжались. Он чувствовал запах кожи их военных ботинок, острый железный привкус собственной крови. Нет, Мазда, нет... Не позволяй тому кошмару с кочевниками повториться, нет. По непонятной причине, которую он не мог понять, ему в голову пришел фрагмент стихотворения. Иногда я думаю, что никогда Роза не была такой красной, как там, где истекал кровью какой-нибудь похороненный Цезарь.

Удары прекратились.

-На что, блядь, ты смотришь?

Сквозь свои покрытые синяками, полузакрытые глаза персидский мальчик увидел Калгака

– О, да, вы суровые ребята - четверо на одного мальчика. Может быть, ты думаешь, что мог бы справиться и с одним стариком.

В глазах персидского мальчика Калгак выглядел моложе и крупнее, чем когда-либо прежде. Но это могло закончиться только одним способом. Юноша хотел закричать, хотел сказать старому каледонцу, чтобы он бежал, сказать ему, что это не принесет пользы, если его изобьют, а может быть, и убьют, но слов не было.

-Не говори, что мы тебя не предупреждали, старый ублюдок.