Фритьоф Нансен: Миссия в России. Страница 6

Нансен не был поклонником коммунизма, но считал выбор политического строя внутренним делом государства. Ему нравились русский народ и русская культура, он верил в великое будущее России. Приход коммунистов к власти он рассматривал как закономерное явление сложившейся в России к 1917 г. ситуации: «Чем больше я вдумываюсь в положение России накануне революции, тем больше укрепляется моя уверенность в том, что установление умеренного конституционного правительства было психологически невозможным. От реакционного царизма положение должно было докатиться до коммунизма и диктатуры пролетариата» [68]. Размышляя о коммунизме, он отмечал, что при царском режиме было много несправедливости по отношению к простому народу, — и в конечном итоге это вылилось в установление советской власти. При этом он не идеализировал советский строй. В частности, Нансен считал неудачным опыт коллективной обработки земли, проводимый большевиками в первые годы после прихода к власти, при этом его воодушевлял нэп, вернувший страну к рыночным отношениям — важному шагу на пути восстановления российского хозяйства. «Та суровая искусственная форма, в которую коммунисты пробовали вложить русскую жизнь, была разбита под давлением крестьянских масс, — писал Нансен. — Денационализация и возвращение к нормальной экономической организации были вызваны требованием работников земли. Режим, в котором, впрочем, задыхалась вся нация, давил главным образом на крестьянина. Принужденный отдавать государству урожай своих полей, он, согласно коммунистическим принципам, должен был получать предметы фабричного производства и пользоваться бесплатно услугами коммунального производства. Но так как в действительности он не получал ничего или почти ничего, он с увеличивающейся настойчивостью стал требовать права свободно располагать, после уплаты налогов, продуктами своей работы» [68]. Нансен никогда не выступал с враждебными призывами по отношению к Советской России. Все это делало кандидатуру Нансена приемлемой для советских властей.

Нансен осознавал, что экономический упадок России и нарушение связей с западными странами оказывают негативное влияние и на экономику европейских держав: «Человек более-менее дальновидный не может допустить, что можно отрезать Россию от Европы и предоставить ее самой себе без того, чтобы это не оказало решительного влияния на благосостояние и будущее организма всей Европы» [68]. Он писал, что до Первой мировой войны Россия ежегодно экспортировала на мировой рынок 8,7 млн т зерна, что превышало суммарный вывоз зерна из Канады, США и Аргентины, от которых Европа получала весь экспортированный хлеб [68]. Поэтому невозможно исключить из мировой экономики такого важного игрока, как Россия, не почувствовав дефицита. Ученый не отрицал, что советское правительство несет долю ответственности за напряженность в отношениях между Востоком и Западом, но считал, что Европа не имеет права чинить препятствия для развития советской экономики и должна помочь победить голод [73]. Поскольку у европейских держав не может быть нормального будущего без возобновления отношений с Россией, помощь голодающим и участие в восстановлении ее экономики в перспективе выгодны самой Европе. В этом смысле родина Нансена — Норвегия могла подать пример остальным зарубежным странам. Хотя она и не имела официальных дипломатических отношений с Советской Россией, но уже с июня 1921 г. вела с ней торговлю через Архангельск [52]. Нэп же стал для Нансена показателем того, что советская власть открыта для сотрудничества с иностранцами, готова впускать их в страну и налаживать с ними экономическое сотрудничество. В нэпе он увидел перспективу развития внутренних и внешних рыночных отношений: «Из разговоров, которые я имел со многими советскими деятелями, я вынес определенное впечатление, что вопрос восстановления России и возобновления нормального товарообмена с заграницей занимает первенствующее место в их видах на будущее», — отмечал он в своей книге [68].

Нансен был политически нейтрален, имел опыт международной деятельности; кроме того, он собрал вокруг себя команду профессионалов, имеющих такой же опыт. Утром 20 августа 1921 г. он прибыл в Ригу для переговоров с советским правительством. С ним приехала группа компетентных консультантов: Эдуард Антон Фрик со своим секретарем Франсуа Отто Эрен-холдом, Джон Горвин 21 , социал-демократ Мориц Шлезингер, представитель организации «Спасите детей» Уильям Эндрю Макензи, Томас Лодж, курировавший в Лиге Наций финансовую часть помощи военнопленным. Таким образом, нельзя говорить, что у Нансена не было ничего, кроме идеализма.

27 августа в Риге нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин от имени советского правительства подписал с Нансеном, представляющим Женевскую международную конференцию помощи, соглашение, которое определяло принципы оказания добровольной помощи европейских стран голодающим 22 . Договор действовал до мая 1923 г., но по обоюдному согласию мог быть продлен до августа того же года. Для работы с иностранными благотворительными организациями советское правительство создало специальный орган — Полномочное представительство правительств РСФСР и УССР при всех заграничных организациях помощи голодающим, которое возглавил А. В. Эйдук, а с 1922 г. — К. И. Ландер. Рижский договор давал Нансену полномочия ходатайствовать перед правительствами западных стран и организациями о предоставлении Советскому государству кредита в 10 млн фунтов стерлингов (100 млн золотых рублей) сроком на 10 лет под 6 %: из них 5 млн — для оказания немедленной помощи и еще 5 млн — на восстановление пострадавших районов. Грузы с продовольствием (список продуктов оговаривался) должны были доставляться в советские порты; если порт находился на территории другого государства, Нансен обеспечивал провоз продовольствия наземным транспортом до советских границ. Советское правительство брало на себя расходы по доставке и охране грузов внутри своего государства, организации столовых и кухонь, давало иностранцам право бесплатного пользования всеми видами транспорта, безвозмездно предоставляло склады для хранения гуманитарной помощи, помещения под конторы и жилье. За распределение продовольствия отвечал Исполнительный комитет международной помощи России в Москве. Всему иностранному персоналу, въехавшему в Советскую Россию, гарантировались полная свобода, защита личности и дипломатическая неприкосновенность. Нансен и его помощники пользовались особыми дипломатическими правами. Персонал Миссии Нансена обязывался заниматься только административной деятельностью, касающейся помощи голодающим, а не политической или экономической. Кроме того, 21 декабря 1921 г. в Москве Нансен заключил с ЦК Помгол дополнительное соглашение о посылке в РСФСР продовольственных пакетов [57]. Посылки могли адресоваться конкретным лицам или группам лиц, объединенных «какими-либо общими признаками» — район жительства, профессия, возраст. Вес посылок конкретным лицам не мог превышать 15 кг (при этом они могли получать не более двух посылок в месяц 23 ), для групп лиц ограничений в весе посылок не было. Посылки с неограниченным весом помечались буквой «А», весом не более 10 кг — буквой «Б». К каждой посылке прилагалась опись с точным указанием ее содержимого, заверенная одной из благотворительных организаций Миссии Нансена. Посылки состояли из продовольствия, одежды или материала для ее изготовления. Все посылки досматривались в Москве Исполнительным комитетом международной помощи голодающим, после чего отправлялись получателям. В июле 1922 г. было заключено еще одно соглашение — о продуктовых посылках профессорам и научно-педагогическим кадрам советских учебных заведений. Согласно договорам, помощь в виде продуктовых посылок начала оказываться с марта 1922 г. и продолжалась до июня 1923 г. [35]. После роспуска МКПГ в сентябре 1922 г. дальнейшая работа Миссии Нансена по оказанию помощи голодающим продолжалась на условиях этих же договоров 24 .