Войско грозного царя. Том 1. Страница 44
Однако новая конструкция замка не была совершенна. Устройство отличалось сложностью, стрелку требовался особый ключ для завода пружины, замок быстро загрязнялся от порохового нагара, давал частые осечки.[548] Но главным его недостатком являлась высокая стоимость. Именно по этой причине пехотные ружья с колесцовым замком не получили в русской армии широкого распространения. Чаще использовались снабженные подобным механизмом карабины и пистолеты, которыми охотно вооружались кавалеристы (прежде всего несшие полковую службу дворяне и дети боярские), оценившие главное достоинство оружия, не требовавшего заботы о фитиле.[549] Это привело к тому, что колесцовый и фитильный замки продолжали существовать одновременно.
Дальнейшее усовершенствование ручного огнестрельного оружия привело к замене фитильного и колесцового замков новой конструкцией – ударно-кремневым замком. Он появился в Европе около 1500 года. В России известен со второй половины XVI века, но широкое применение получил только в XVII столетии, особенно после того, как был сконструирован французский батарейный замок, в котором широкая нижняя часть огнива заменила неудобную крышку над полкой.[550]
В XVI веке в России широкое распространение получили образцы ручного огнестрельного оружия с укороченным стволом – карабины (на Руси называвшиеся «недомерками», «завесными пищалями») и пистолеты, среди которых встречались даже нарезные.[551]
* * *
Изменилось и холодное оружие, так как развитие военной техники и появление новых тактических приемов вынуждало мастеров-оружейников учитывать эти обстоятельства в своей работе. Усовершенствовалось, став более единообразным, оружие не только пехоты, но и конницы. В конце XVI века, наряду с сохранением популярных на Руси восточных (турецких и персидских) образцов холодного вооружения, постепенно начал использоваться опыт европейских производителей «белого» оружия.
Десятни – списки дворян и их военных слуг, составляемые на периодических разборных смотрах, дают наглядное представление о вооружении русской конницы XVI века. Здесь сохранились старые образцы оружия и доспехов, известные в предшествующее время, но появилось также много нового.
На протяжении всего изучаемого периода широкое распространение в русском войске имел лук с налучником и колчан со стрелами – саадак, остававшийся общепринятым оружием поместной конницы и в XVI столетии. Повествуя о «свойстве и могуществе русских в военных делах», Р. Ченслер писал, что русские «всадники – все стрелки из лука, и луки их подобны турецким». А. Гваньини, перечисляя оружие московитов, далеко не случайно начинает с упоминания лука и колчана со стрелами. Марко Фоскарини отмечал, что на состязаниях при дворе Ивана Грозного «особенная честь оказывается тому, кто лучше всех владеет луком».[552] Наконец, по свидетельству Г. Паерле, луками и стрелами, наряду с ружьями, были вооружены конные московские стрельцы, присутствовавшие на встрече польских послов Лжедмитрием I в мае 1606 года. Саадаки у стрельцов были приторочены на одной стороне седла, а ружья на другой.[553]
В описании сражений середины XVI века часто упоминаются действия русских лучников, часто весьма эффективные. Так, в 1541 году, при попытке прорваться за Оку, татарская армия была встречена русским Передовым полком, воины которого «учали стрелять многими стрелами, и полетеша стрелы, аки дождь». Крымский «царь» старался сбить лучников с переправы орудийным и ружейным огнем, но не преуспел в этом; вскоре на помощь Передовому полку подошли подкрепления и крымцам пришлось отступить. Дальность полета стрелы служила для измерения расстояния между противниками. В 1552 году, при взятии Казани, прорывавшиеся из города последние защитники татарской столицы двигались вдоль русских шанцев по берегу реки Казанки на расстоянии от них «аки три перестрелы лучных».[554] Дистанцию «перестрела лучного» использовали и в крепостном строительстве: расстояние от одной башни до другой не должно было превышать полета стрелы. Это было связано с необходимостью держать под контролем все прясло – участок стены между двумя соседними башнями. Сотнями и тысячами стрел противники поражали друг друга в полевых сражениях, при штурме и обороне крепостей, засечных линий, «перелазов» (переправ). Поражающее действие этого вида метательного оружия было велико – метко пущенные стрелы пробивали доспехи, несли гибель и увечье попавшим под обстрел воинам, разили их коней.[555]
В середине и второй половине XVI века самым распространенным оружием в русской дворянской коннице стали сабли, ими же, наряду с пищалями и бердышами, вооружились стрельцы.
На Руси использовали в основном булатные сабли восточного (турецкого и персидского) образца с несколько искривленным лезвием. При этом конные воины предпочитали иметь на вооружении легкие сабли персидского типа, а стрельцам выдавались более тяжелые и широкие сабли турецкого образца. Рукоять делалась в виде креста для защиты руки и снабжалась у крестовины огнивом – продольной металлической полоской, призванной задерживать скользящее вниз по клинку неприятельское оружие.
На вооружении русской армии были в основном сабли русской работы, так как полоса привозной булатной персидской стали стоила очень дорого (3–4 руб.), почти равняясь годовому денежному окладу новика 3-й статьи (5 руб.). Восточная сабля в сборе обходилась уже в 5–6 руб.
Основная масса русских служилых людей была вооружена саблями московского производства, которые изготовлялись по лучшим иностранным образцам. Клинки выковывались мастерами «на литовское дело», «на польское дело», «на угорское дело» и «на черкасское дело». Русские воины носили сабли не на перевязи, а на поясе.[556]
Говоря о характерных особенностях сабель, использовавшихся московскими воинами, следует указать на ошибочное утверждение П. П. Епифанова о якобы имевшей место однотипности русских сабель того времени. При этом, опровергая собственное утверждение, историк пишет о существенном различии их конструкций, так как «одни имели крестовины лопастями, другие – с шариками, у одних была «елмань» (расширение в нижней части клинка), а у других ее не было».[557]
В середине XVI века саблями были вооружены все без исключения из 288 человек коломенских дворян и детей боярских, 100 человек ряшан, в том числе «новики», только зачисленные на службу. Сабли имели все сопровождавшие их в походе вооруженные слуги; лишь несколько холопов выступали на смотры и в походы с копьями. На миниатюрах рукописных книг изографы всегда изображали московских всадников с саблями, имевшими очень простую прямую крестовину.[558]
Данные сохранившихся верстальных и разборных «десятен» того времени позволяют согласиться с выводом М. М. Денисовой и П. П. Епифанова о том, что русская конница XVI века была отнюдь не разношерстной и пестрой, плохо вооруженной толпой, а войском, оснащенным по требованию правительства более или менее единообразным оружием преимущественно русского производства.[559]
Другие виды клинкового оружия – палаши и кончары – встречались в России редко. Как правило, они доставлялись из-за границы и стоили дороже сабель.
В XVI веке московские воины продолжали использовать копья с длинным древком и железным наконечником, рогатины (копье с длинным и широким наконечником, под которым находились две перекладины, предохранявшие оружие от глубокого проникновения в рану) и «совни» – вариант рогатины с секировидным, изогнутым лезвием вместо копейного наконечника.[560] Обычные копья постепенно вышли из употребления еще в XV столетии. Последним большим сражением, в котором приняли участие копейщики, стала битва 1455 года под Старой Руссой между московской и новгородской ратями.[561] Копье заменили пикой, «списой» (спицей) – разновидностью этого колющего оружия, с узким граненым наконечником-жалом.