У любви есть время (СИ). Страница 40

Он стал проводить кончиками пальцев по её плечам, которые только что держал до боли. А потом опустился вниз, до её ладоней. Перед глазами у Аэлиты всё затуманилось, и она взволнованно задышала. Тогда Павел наклонился к ней и прикоснулся к её плечам губами. Аэлита ещё никогда не испытывала таких приятных ощущений от его прикосновений. Казалось, что каждое его касание уносило её прочь от этого мира всё дальше. Этой предательской слабости она противостоять не могла.

– Нет, подожди… – произнесла она слабым голосом, – остановись, пожалуйста. Мы же не можем сделать этого здесь…

– Ты просишь меня остановиться… – прошептал он. – Тогда оттолкни меня от себя.

– Не могу. Ты забираешь мои силы.

– Тогда попроси меня не касаться тебя…

– Я… я…

– Что, не можешь?..

– Нет, я могу… могу…

Аэлита почувствовала, что он запустил руку куда-то за сиденье. Она не знала, что он делает до тех пор, пока резко не упала вниз. Аэлита вскрикнула от испуга, но потом поняла, что Павел просто опустил переднее сиденье вниз до упора.

– Что ты делаешь? – крикнула она, ощущая вес его тела на себе всё больше.

– Я хочу сделать так, чтобы ты поняла, насколько нужна мне. И… хочу понять, насколько сильно тебе нужен я.

Она вдруг ощутила, что он когда-то успел опустить вниз замочек на спинке её платья.

– Скажи мне, чего ты сейчас хочешь?.. – спросил он, потянув горловину её платья вниз, лишив одежды верхнюю часть её тела с одной стороны. Потом он медленно снял через голову её жемчужные бусы.

Через мгновение Аэлита почувствовала его губы на только что обнажённом им участке тела. Он стал плавно подниматься вверх по её шеи. Она забросила голову наверх, открывая ему путь ещё выше.

Но когда он дошёл до подбородка, то остановился, заглянув в её глаза. Чтобы она не отвела взгляд, он взял её за подбородок, а другой рукой коснулся её приоткрытых губ.

– Так чего же ты хочешь? – ещё раз спросил он её.

Аэлита в ответ на его вопрос медленно обвила руками его шею и, почти коснувшись его губ своими, тихо произнесла:

– Я признаю, что совершила глупость и теперь хочу забыть… забыть его грязные прикосновения. Помоги мне в этом. И я тоже хочу узнать… насколько сильно нужна тебе…

Аэлите показалось, что временно кто-то забрал память её жизни, включая мысли о том месте, в котором они сейчас находились. Но в глубине её души остался осадок понимания, что потом она пожалеет об этом. Но на тот момент для неё было только «сейчас». Не существовало даже будущего. Она списала свою неожиданную раскованность на алкоголь. Но тогда причины её не интересовали. Были только он, она и лунная ночь.

***

Проснувшись в своей комнате и едва успев открыть глаза, Аэлита тут же села на кровати. Засуетившись, она стала оглядываться по сторонам. Спальню заливал солнечный свет. Кроме неё в комнате никого не было. Она посмотрела на себя и обнаружила, что на ней было вчерашнее чёрное платье.

Когда она смогла полностью прийти в себя после пробуждения, то сразу взялась за голову. Боже, что же произошло… Она вспомнила, как проснулась в движущейся машине и до самого последнего момента притворялась, что спит. А когда они приехали домой, её муж куда-то делся и она, воспользовавшись его отсутствием, убежала в дом.

А потом она вспомнила… Аэлита снова забралась под одеяло, но не от холода, а от стыда. До какой же степени нужно быть дурой, чтобы натворить такое? Она закрывала лицо руками, но картинки прошедшей ночи никак не хотели покидать её мысли. Как она теперь будет смотреть в глаза своему мужу?

Аэлита боялась спускаться вниз; ей было страшно даже взглянуть на Павла. Хотя, наверное, сейчас он был на работе… А вдруг сегодня у него выходной? Какой сегодня день недели? Да откуда она это знала! Она совершенно ушла в себя и могла с трудом вспомнить даже месяц, который сейчас был!

Вдруг в дверь постучали. Аэлита съёжилась и накрылась одеялом.

– Да, – с трудом выдавила она из себя.

В комнату с подносом в руках вошла Маргарита Васильевна.

– Вы проснулись! Слава богу! – произнесла женщина, коснувшись груди.

Потом она вошла в комнату и поставила поднос с едой на кровать.

Аэлита посмотрела на еду: там были оладьи, порезанный банан, кусочки копчёного мяса, тосты с сыром и сметана в пиалочке. А ещё стакан апельсинового сока. Аэлита поняла это не только по цвету, но и по яркому запаху свежевыжатых апельсинов. Она придвинула к себе поднос и стала понемногу пробовать еду.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась женщина, присев на самый краешек кровати.

– Нормально, – ответила Аэлита, хотя сама толком не понимала, как себя чувствует.

– Я рада, а то после того, что мне Павлик рассказал…

– О чём вы? – спросила Аэлита.

– Он сказал, что на вчерашней вечеринке вы, выпив всего один бокал коктейля, опьянели так, что не смогли даже сами идти, и ему пришлось нести вас на себе. А я ему говорю: «Чего же ты хотел? Как ты мог вообще дать девочке даже притронуться к спиртному, когда она вот уже несколько дней почти ничего не ест?» А потом я хотела добавить про то, что я ему об этом уже говорила, а он не слушал, да язык у меня не повернулся. Я как сказала про то, что вы не едите, так Павлик просто застыл на месте. Точно в мумию превратился. Я ему: «Павлик, Павлик…», а он головой потряс, а потом заговорил так, что я испугалась.

Маргарита Васильевна неожиданно замолчала. Аэлите показалось, что она переводила дух от собственного рассказа.

– И что же он сказал? – спросила Аэлита, отправляя в рот оладушек, вымазанный в сметане.

– Он не сказал, а дал нам всем приказ, чтобы мы вас не оставляли ни на минуту, – продолжила женщина.

– Это для меня не новость, – отмахнулась Аэлита. – С тех пор как я в этом доме, то постоянно чувствую себя здесь как в тюрьме.

– Милочка, да вы не поняли, – Маргарита Васильевна вздохнула. – Он позвал меня и приказал, чтобы вся прислуга следила за тем, чтобы вы ели минимум пять раз в день, спали не меньше десяти часов… потом, чтобы вы были постоянно чем-то заняты… И ещё… это он особо подчеркнул – чтобы мы постоянно проверяли вашу комнату, на случай, если вы будете сидеть в ней в полной темноте. Странно, правда?..

– Да… – протянула Аэлита.

– И говорил он это так, что у меня замерло сердце. Он даже грозился уволить нас, если вдруг мы что-то сделаем не так. Никогда его таким не видела. Господи… ещё что-то было… Ах, да, – женщина улыбнулась. – Он сказал, что на случай, если вы захотите прогуляться по Москве, то машина и водитель в вашем распоряжении.

Аэлита замахала головой:

– Постойте. Что всё это значит? Он что… куда-то уехал?

– Конечно. А вы что не в курсе? Ему нужно защищать какого-то парня, который живёт, кажется… в Сочи, верно?

– Да-да… – ответила Аэлита, разглядывая пол.

Сначала ей показалось, что она это слышала впервые, но потом вспомнила, что Павел однажды говорил ей, что собирается в Сочи. Аэлита готова была расцеловать пожилую женщину. Какое счастье, что он уехал именно сейчас!

– А он случайно вам не говорил… – произнесла Аэлита, кусая губы, – он надолго уехал?

Маргарита Васильевна покосилась на неё и в её глазах Аэлита заметила такое осуждение, что чуть было не испытала чувство стыда.

– Он сказал, что точно не знает, потому что едет не просто на судебное заседание. Сначала ему нужно будет выяснить детали этого дела. У него даже документы не готовы. В общем, нашего Павлика не будет с нами около двух месяцем, – со вздохом заключила женщина.

– Двух месяцев?! – громко переспросила Аэлита.

Осуждение в глазах женщины удвоилось. Но через две секунды она пожала плечами, как будто ей вдруг стало всё равно, а потом произнесла:

– Вот именно… два месяца… Может, хотя бы в море там искупается… Ну, ладно, вы тогда доедайте. – Маргарита Васильевна сделала паузу для привлечения внимания. – Только ради бога съешьте всё-всё. Если Павлик узнает…