Замуж за бандита. Ты пожалеешь (СИ). Страница 21

Его зрачки врезаются мне между моих ног.

Что, доволен?

Хочу спросить, но молчу. Вижу по лицу, что да. Такой расклад событий ему нравится.

— Даже не сопротивляешься? — выгибает бровь.

— А смысл есть?

Всё же не выдерживаю его взгляда и слегка прикрываю грудь волосами.

— Правильно, — соглашается, кивая. — Принеси мне сигареты с кровати.

Я не шевелюсь и не понимаю, что он хочет от меня. Он же только что сам отбросил их в сторону.

— Но…

— Принеси, — поворачивает ко мне голову и проговаривает уже твёрже. Жалит голубыми глазами.

Я нерешительно делаю шаг вперёд. Кажется мне, что не всё так просто.

— Ползком, — добавляет через секунду. Я останавливаюсь и пытаюсь переварить то, что он только что сказал.

— Что?

— На четвереньках, Диана, — губы пересыхают, когда он говорит эти слова. Он что, хочет, чтобы я перед ним на коленях ползала? — Я только что спас тебя. Так ты благодаришь своего спасителя?

Да он же насмехается надо мной…

— А помнится мне…

Скрип зубов раздаётся в ушах.

Я покорно встаю на колени. Нет, падаю. Как будто кости ломаются.

Упираюсь ладонями о ковёр. И ползу.

Я на голову отбитая. Волков пару раз прикладывал меня головой о стену. И это, скорее всего, последствия.

Но я не вижу другого выбора. Поскольку всё равно всё идёт против меня.

Делаю первый шаг по ковру и опускаю взгляд вниз.

Унизительно? До безумия.

В следующий раз меньше буду лазить там, где меня не просят.

Ничего. Он за это ещё пожалеет.

Я отомщу. Обязательно сделаю это. А слов на ветер я на бросаю.

— Прогнись в спине, — звучит от него очередной приказ. — Ты как дерево. Покажи пластику.

Сжимаю ворс ковра пальцами и слегка прогибаюсь в пояснице. Ползу дальше, слегка подвиливая попой. Само получается.

А ему, чувствую, это и нравится.

Доползаю до его кровати. Поднимаю ладонь в воздух, чтобы взять с кровати пачку, но не успеваю. Рука зависает в воздухе, когда я слышу новый унижающий приказ:

— Нет, — пальцы сами отстраняются от них как от огня. — Зубами. И неси сюда.

Он издевается. Делает это тонко, искусно, зная, что я сделаю всё. Ведь даже когда мы сидели и разговаривали о взаимовыгодном сотрудничестве… Всё шло к этому.

Это ведь прелюдия. К обычному сексу. Сейчас он возбудится от одной только картинки, а потом лишит меня девственности.

Всё к этому и шло.

Поддеваю языком пачку и сую её в зубы. Поднимаю обозлённый взгляд на человека, что спокойно сидит в кресле. Опускает ладонь на свой пах. Слегка сминает ткань брюк.

— Иди. Я жду.

Я опять сжимаю зубы. Ломаю сигареты, но всё равно несу их во рту к нему. Останавливаюсь возле его коленей. Неловко отвожу взгляд в сторону и зло выплёвываю содержимое рта.

— Раньше у меня была кошка, — внезапно проговаривает Арчи.

Тянется ко мне своей ладонью. А мне хочется перехватить ещё и с силой сжать зубами. Раздавить. Как сигареты.

Но вместо этого позволяю коснуться пальцем рыжих волом. Он накручивает их на ладонь. Дёргает за прядь, заставляя склониться ниже. Упереться руками в его колени. И увидеть напряжённый член, что утыкается в ткань брюк.

— Как бы я не ругал её — она всегда лезла к моими змеям. И один раз съела одну из них. А я люблю кошек. Но ту пришлось…

В горле пересыхает.

Убить?

Что это за странные метафоры и аналогии?

— Отдать. А я люблю кошек. И с тех пор мне не хватает этой ласки.

Он обхватывает мой затылок, врезается в волосы пальцами и тянет их назад, запрокидывая голову. Впивается своими голубыми глазами в моё скривившееся от лёгкой боли лицо и тихо проговаривает:

— Побудешь сегодня киской, — тянет спокойно. — И обрадуешь своего хозяина. Это моё желание за твоё спасение.

Я хочу криво усмехнуться. Съязвить, что меня не нужно было бы спасать, если бы не он.

— Для начала… — начинает так медленно, раздумывая. Меня захватывает волнение. — Потрись щекой о мою ногу.

Я смотрю на него со жгучей ненавистью. Он отпускает мои волосы, а я сжимаю его колени, к которым даже не наклоняюсь. Сжимаю ногтями.

Подонок.

— Ласковой ты быть не умеешь, — недовольно произносит.

Я прикрываю глаза и выдыхаю. Я и так ласковее некуда. Хотя бы, потому что не посылаю тебя нахер, Арчи.

— У кошек есть когти.

— Есть, если их не обрезать.

Себя порежь.

Но кажется, Арсанов пропускает моё неповиновение.

— Мяукать просить не будешь? — выпаливаю, когда представляя в голове это ужасное зрелище. Вот тогда будет апогей. И я не сдержусь. Откушу ему что-нибудь.

— Пока не хочу. Но спасибо за идею. Так где твоя ласка?

Да кто меня за язык тянет!

Я несуразно опускаю голову на его ногу. Просто дотрагиваюсь.

— Ты милая, когда слушаешься, — хмыкает, продолжая играть с моими волосами, пока я сижу перед ним на коленях. Немного успокаиваюсь и прикрываю глаза. Вот вроде бы он спокоен, расслаблен, но так страшно, что он сейчас рванёт. Как вулкан, что тысячу лет спал, и в один момент возьмёт и проснётся.

Вот этого я и боюсь в Арчи.

— Посмотри на меня.

Я отлипаю от его колена и поднимаю на него свой взгляд. Смотрю на равнодушное выражение лица. И на горящие от возбуждения голубые глаза. Они у него красивые. Как будто прозрачные. Жаль, что такой редкий цвет заполучил именно он.

— Тебе бы подошёл ошейник.

— Но я же не домашнее животное.

— Пока нет.

Что значит «пока»?

Он неожиданно отрывается от спинки кресла и наклоняется ко мне. Свободной рукой опускает ладонь на щёку и поглаживает её.

Что с ним?

Проводит пальцем по губам. Не агрессивно. Без злости. Смотрит мне в глаза и не причиняет боли. Немного надавливает, пока я смотрю в прямые черты лица. Ну, он же красивый. Почему блять в душе такое говно?

— У меня есть для тебя кое-какие новости, — тихо проговаривает, продолжая осматривать моё лицо. А мне не по себе становится. Он изучает ведь. Останавливается на одном месте, которое начинает гореть от его внимания. У меня родинка там. — Насчёт Волкова.

Я сглатываю. Почему он говорит это именно сейчас?

— И что же там?

Я неосознанно облизываю губы. В комнате становится жарко. Душно. Или это от его присутствия рядом. От него исходит такой жар, который только одним присутствием плавит меня на месте. Потому что я не знаю, что от него ожидать.

Он отстраняется, раскрывает руки.

— Встань.

Я не понимаю, чего он хочет.

Встаю на подрагивающих ногах. Задеваю соском его колено, из-за чего тут набухает и твердеет. Да чёрт… И он это замечает.

— Садись.

— Куда?

— Сюда, — он хлопает себе по паху. А я чуть воздухом не давлюсь. Втягиваю его побольше, чувствуя как дыхание спирает.

Смущённо оборачиваюсь. Сжимаю кулаки и чувствую, как горят щёки. И от злости и от стыда.

Опускаюсь между его колен.

Слышу тихий смешок, от которого чувствую себя ещё хуже.

— Сосать не умеешь, ещё и без прямых слов не понимаешь, что делать нужно.

Закусываю губу, когда в обнажённую попу утыкается налитый кровью член. Не нравится ему, да. Чувствую.

— Лицом, Диана. Нужно было сесть ко мне лицом.

Куда бы я, по его мнению ноги дела бы?

— Отстань, — огрызаюсь.

— Тихо, — в голосе мелькают слегка угрожающие нотки. А тёплые ладони обхватывают бёдра. Дёргают назад, из-за чего проезжаюсь по его паху и врезаюсь попой в низ его живота. — Кошки не шипят на своих хозяев.

— Ещё как шипят, — вцепляюсь в его пальцы своими. — Особенно когда им делают больно.

Хватка на бёдрах становится чуть слабее. А горячий язык дотрагивается позвонка, по которому словно проносится электричество. Мурашки бегут по всему телу, а соски твердеют сильнее.

— Откинься назад, — он игнорирует мои слова и отдаёт очередной приказ, который выполняю уже легче. Касаюсь своей спиной его горячей груди и прикрываю глаза, тяжело выдыхая.

Что я вообще делаю? Ах, да, пытаюсь выжить.