По другую сторону Алисы. Страница 12

– Конечно, как можно вообще это забыть? Твоя мама тогда еще здорово тебе всыпала после вечера, мне даже было немного страшно за тебя. – Я тряхнула головой, словно пыталась выбросить из головы эти ненужные фрагменты проклятого события. –  Повезло, что моя мать этого позора не застала, – поспешила я перевести разговор в нужное русло.

Маша сочувственно вздохнула и дотронулась до моего предплечья тонкими и холодными пальцами. Да здравствуют неблагородные сосуды.

– Зато у тебя совершенно потрясающая бабушка. Свою-то я не видела никогда. Алевтина Анатольевна столько раз прятала меня… моя мать могла иногда перейти черту со своими воспитательными методами, а я у тебя всегда могла укрыться, – подруга улыбнулась мне. На мои глаза стали наворачиваться слезы, я убрала руки, разорвав наш неловкий контакт, и закрыла ладонями лицо, буквально на секунду. Я надела солнечные очки, чтобы спрятать дорожки от слез, смешанных с тушью, да и желтый карлик разошелся сегодня не на шутку. Может, и правда мы просто не ценим того, что у нас есть. У меня потрясающая бабушка, а у Маши никогда не было ни заботливой мамы, ни тем более бабушки. Насколько знаю, отец тоже покинул их семью, но поддерживал с дочерью связь, и платье на выпускной было подарком от него. Довольно дорогим подарком. Успокоившись, я думала о цели нашего с ней диалога, может, это уже и неважно? Прошло столько времени. Эта женщина каждый день выбирает жизнь без меня. Почему тогда мысль о возможности узнать новости о матери так сильно учащает мой пульс? Ей же все равно?

Взвесив все за и против, я подумала, если спрошу Машку, хуже не станет. Подруга обронила, что приехала навестить родителей. Каждого по отдельности? Или мать вышла замуж, и она навещает их? Или новую семью папы? Мозг распухал от поступающих в него вопросов, и я решила расставить все точки над i.

– Маш, как у твоей мамы дела? Она смягчилась с возрастом? – Подруга, горько улыбаясь, отрицательно покачала головой, но я все равно осмелилась возобновить расспросы, предварительно сделав немаленький глоток из бокала. – А она мою маму не упоминала? Конечно, это абсолютно безумная идея, но вдруг они поддерживали контакт, когда моя мать решила уехать подальше отсюда? – С нескрываемой надеждой и трепетом я поглядела на Машу. Удары сердца гулко шумели в ушах.

Мария сделала сложное лицо, взяла лежащую на столе металлическую зажигалку и стала перекатывать огниво между большим и указательным пальцами. Зрелище гипнотизировало, но молчание несколько затянулось, и не успела я уведомить об этом подругу, как она совершенно не к месту рассмеялась, немного введя меня своим поведением в ступор. Маша ответила с саркастичными нотками в голосе:

– Естественно, упоминала. Каждый божий день. Даже в Лондон твой ездила. Словно тетя Лиза ей дороже дочери была, – она оторвала взгляд от зажигалки и с невеселой ухмылкой посмотрела на меня. – Разве ты с ней не воссоединилась в вашем городе любителей чая с молоком? После твоих заявлений про Лондон я так и решила, что счастливое семейство снова вместе. – Подруга закончила монолог и, потеряв ко мне всякий интерес, вновь сосредоточилась на вращении зажигалки.

Чем дальше, тем страньше. Червоточина событий меня продолжала стремительно поглощать, и я падала в нее все глубже. Надежда выбраться таяла с каждой секундой.

Глава 6

Приземление в Лондоне

Я упала на свои руки, что лежали на оптимистичных записях неудавшегося поэта, разбросанных на откинутом столике, который крепился к спинке кресла впереди сидящего пассажира. Пожилой мужчина, имеющий неудовольствие быть моим соседом в самолете, направлявшемся в туманную, ополчившуюся против меня столицу Англии, с невероятным подозрением покосился в мою сторону. Спасибо, не крестился. Я вернулась в обычное, приемлемое для окружающего меня общества положение и снова прочитала свои невеселые заметки, сделанные на вырванных листах блокнота, купленного в Питере.

Седовласый мужчина, казалось, с интересом поглядывает на мое творчество. А понимает ли? Одет стильно, но внешность такая, что может одновременно и за англичанина сойти, и за петербуржца. Не удивлюсь, если он собачку свою маленькую, какого-нибудь тойтерьера или йоркшира, на худой конец, выгуливает в шесть утра и по ходу прогулки покупает в киоске свежую газету. Дождавшись момента, когда я в очередной раз стала объектом внимания то ли петербуржца, то ли англичанина, я ласково улыбнулась ему. У джентльмена в возрасте покраснели кончики ушей. Он ответил на мою улыбку почти такой же и смущенно произнес:

– Да вы, сударыня, поэтесса! Летите в Лондон за вдохновением? – Искорки смеха плескались в его каре-зеленых глазах.

Я думала рассмеяться, но не смогла, мысли крутились вокруг моего приезда и его последствий.

– Нет, уважаемый, не хотелось бы опровергать вашу догадку, но я подданная ее величества, – и, подарив попутчику еще одну вежливую улыбку, я отвернулась к иллюминатору. Как приятно лететь в облаках во время заката. Красный, розовый, багряный окрашивали крыло эйрбаса и нежные облака. Только пролетающего за окном единорога в блестках не хватает. Улыбнувшись этой мысли, я вернулась к записям, которые, вполне вероятно, следует в дальнейшем показать моему целителю душевных ран. И не бутылке хорошего розе, как ни прискорбно, а настоящему специалисту в области психотерапии.

Отложив ручку, я прикрыла уставшие веки – железная птица пошла на снижение, и мои барабанные перепонки грозились лопнуть и навсегда избавить меня от страданий выслушивать третьих лиц. И вторых тоже.

Пока я изо всех сил сжимала подлокотники, мой разум старался отвлечь меня от тоскливых дум о крушении недавними воспоминаниями, что предшествовали моему горестному возврату в омут, полный чертей.

Машка оказалась еще той девушкой с низкой социальной ответственностью, и сей вывод я смогла сделать после ее категорического отказа в моей крохотной просьбе – спросить об адресе, телефоне, любых возможных контактах моей драгоценной матушки свою не менее ценную прародительницу. Номер своей матери она также не стала распространять. Видите ли, ей слишком больно обращаться к ней, а мое общение с Ольгой Алексеевной грозилось вылиться в новый повод потерзать родную кровиночку. Все может быть. Как я и предполагала, навещала она одних «родителей» – семью отца. Времени на бессмысленные уговоры у меня не имелось, и мы разбежались с красноволосой одноклассницей, словно этой скромной встречи выпускников никогда и не было. От дорогой Алевтины Анатольевны я тоже не смогла добиться заветных цифр ввиду того, что дамы прекратили поддерживать связь еще до моего отъезда, а в телефонной книге бабушки сам черт ногу сломит. И на этом я сдалась. Бабулино напутствие звучало еще более радостно, чем отказ моей Машки в небольшой услуге:

– Прилетишь, бегом на МРТ! Вдруг у тебя, не приведи господь, и правда что-то есть в твоей прекрасной белокурой головушке, – с этими ободряющими словами она меня трижды перекрестила, поцеловала в лоб и напоследок пробормотала некую молитву. Что там может быть? Очень надеюсь, что мозг окажется в наличии, его отсутствие многое бы объяснило. С горечью расставания я покинула отчий дом.