Близняшки от босса. Сердце пополам (СИ). Страница 48

Малышкам действительно стоит остаться дома. Но я… не могу отпустить Шторма одного. Четко осознаю, что ему нужна моя поддержка. Стальной снаружи, он весь бушует и взрывается внутри. Вадиму тяжело морально, хоть он это всячески скрывает.

Сердцем чувствую, что я рядом с ним должна быть в момент истины. В конце концов, там, в светлых стенах стерильной немецкой клиники заключено наше с Вадимом общее прошлое.

— Знаешь, я бы советовал обратить внимание на Антона, бывшего мужа Снежки, — дослушав Шторма, заявляет вдруг отец. — Слишком он бодренько тут перед ЭКО скакал. С большим трудом верилось, что этот эгоист о ребенке будущем мечтает. После всего, что ты рассказал, мои сомнения только усилились. Необходимо и его роль выяснить.

Я прижимаю руку к груди, судорожно вдыхаю и не могу сделать выдох. Больно в солнечном сплетении. От одного лишь предположения, что со мной мог так жестоко поступить мужчина, которого я считала самым близким и… любила.

Опускаю взгляд на затаившихся дочек — и они дают мне сил не потерять сознание.

— Да, обязательно, — кажется, я даже из комнаты слышу скрип зубов разбушевавшегося Шторма. Любое упоминание об Антоне выводит его из равновесия мгновенно. — Он успел смыться из России.

— Я дам адреса, где он примерно может скрываться. Я знаком с его родственниками, — охотно идет навстречу папа. — Если я прав… и Антон причастен ко всему случившемуся, я лично его удавлю…

— Если он вам всегда так не нравился, чего же дочь не уберегли от урода? — со злым сарказмом уточняет Вадим.

— Сложно уберечь девочку от первой любви, — выдает папа и лишь усугубляет гнев Шторма. — У тебя самого теперь дочки. Подрастут — поймешь.

— Нет уж, — едва не рычит он. — Я своим девочкам больше не позволю совершить ошибок.

Восстанавливаю дыхание, ощущая тепло во всем теле.

Последняя фраза звучит убедительно, и я в нее верю. Искренне, наивно, беззаветно. Но почему-то мне кажется, что Вадим имеет ввиду не только дочерей…

Глава 31

Вадим

— Что же, у меня есть все документы на клиентов Шторм и Олейник, — заявляет доктор Вебер, как только берет бумаги у медсестры.

Я же морщусь при упоминании фамилии мужа Снежаны. Будто клеймо на нее свое гадкое поставил. Но хуже, что она сама до сих пор к нему привязана. Мучается, не открывается для новых отношений. Остается холодной и равнодушной ко мне, несмотря на то, как я стараюсь все делать правильно. А я стараюсь, черт возьми! С Леной так не старался.

Сжимаю один из листов в кулаке, и на мою руку тут же ложится маленькая женская ладонь. Поглаживает успокаивающе.

Снежана…

Увязалась за мной, ни в какую не хотела с отцом своим остаться. Несмотря на внешнюю хрупкость и нежность, порой она бывает невыносимой и невероятно упертой. Я согласился, что Снежинка поедет в клинику только после того, как узнал, что она не владеет немецким. А значит, некоторую шокирующую информацию я смогу смягчить или вовсе утаить от нее, если потребуется. Не хочу, чтобы она нервничала и в обмороки падала.

Женщина…

Но в глубине души я рад, что она рядом. С ней как-то уютнее. И гнев обуздать легче.

— Можем приступить к разговору, — присаживается врач в кресло, очки надевает, раскладывает перед собой договоры, анализы, результаты ЭКО. — Ваши претензии я выслушал. Прежде всего, я настаиваю на том, что наша клиника слишком известная, чтобы проводить махинации, — тянет невозмутимо по-немецки, а я взорваться готов.

— Как вы тогда объясните это, — бросаю перед ним результаты теста ДНК. Мы провели его еще раз. Официально, чтобы иметь доказательства на руках.

Злюсь, но тихий шепот Снежаны приводит в равновесие. Хоть ни единого слова ее не различаю, оглушенный яростью, но мне хватает голоса.

Откидываюсь на спинку стула и киваю, подтверждая свою готовность слушать.

— Не только в ваших, но и в наших интересах выяснить, как произошло это недоразумение, — кривлюсь, когда он подбирает такое слово. — Престиж клиники превыше всего. Мы разберемся и накажем виновных. Но для начала восстановим хронологию событий.

Хмыкаю недоверчиво, но опять чувствую тепло Снежаны. Мой якорь, который не позволяет мне унестись в открытое море в бурю.

— Итак, Снежана Олейник, — обращается к ней, а она ресницами взмахивает, не понимая ни слова, и на меня смотрит в ожидании поддержки. — Проходила ЭКО в нашей клинике под моим наблюдением. Вид процедуры выбрала самостоятельно, о чем свидетельствует ее подпись, — передает мне документы.

Перевожу его слова Снежане, чтобы убедиться в ее осведомленности. Глупая девчонка так верила мужу, что она вообще может быть не в курсе деталей.

— Я делала все, как Антон советовал, — пожимает плечами, подтверждая мои мысли. — Так как я здорова, доктор Вебер нам предложил еще какой-то вариант, проще и безопасней для организма… — закусывает губу, не вспомнив название. Да и неважно это. — Но Антон сказал, что при ЭКО больший процент успешности. И добавил, — опускает голову, — что второй раз не будет оплачивать мой «залет от донора», — козла цитирует.

Скрипнув зубами от злости, отвожу взгляд от печальной, немного потерянной Снежаны. Иначе сорвусь и разнесу все здесь к чертям. За нее. Каким нужно быть подлецом, чтобы наплевать на здоровье жены? Еще и манипулировать ее мечтой иметь ребенка…

С другой стороны, я сам в свое время затаскал Лену по врачам. Только в нашей ситуации малыша хотел я. А она слушалась. Совсем как Снежана. Но ведь я свято верил, что у нас с бывшей женой все получится — и мы станем счастливее, ближе.

Ошибся. И жестоко расплачиваюсь теперь.

— Мы провели ЭКО в естественном цикле. Без стимуляции овуляции, чтобы поберечь организм, — отмечает Вебер. — Была извлечена одна яйцеклетка. При оплодотворении использовали донорский материал из базы, — зачитывает Вебер дальше.

— Чушь, — осекаю его. — Дети мои, а меня в вашей базе быть не могло.

— Так, выясним, — делает пометку на полях. — Перенос эмбриона был произведен успешно. Беременность наступила. С нашей стороны договор был выполнен, — подытоживает он, но, взглянув на меня из-под очков, поспешно добавляет: — По поводу биоматериала — проверим.

— Не сомневаюсь. Я уже подал жалобу в соответствующие структуры, — угрожаю ему.

— Знаю. Мы окажем им всяческое содействие, предоставим полную информацию, — заверяет меня. — Это в интересах клиники.

— Вадим? — отвлекает меня Снежана. И я вновь пересказываю ей все.

— Да, все так и было, — кивает. — Сразу после положительного результата мы вернулись в Россию. Я встала на учет, а позже на УЗИ сообщили, что клетка разделилась — и у меня будут близнецы, — сияет вся, улыбается нежно, видимо, вспомнив тот момент. Невольно даже ладонью к животу тянется, но останавливает себя.

Ловлю себя на мысли, что хотел бы быть рядом с ней тогда. За руку держать, как она меня сейчас. На УЗИ-мониторе дочек рассматривать.

Кто же знал…

В свою очередь, я все радости будущего отцовства пропустил. Лену всюду ее мать сопровождала. Жена истерила, будто так ей будет спокойнее. А я был слишком занят компанией после смерти отца, чтобы настаивать. Нервничал на работе, переживал дома. Но находил время, чтобы узнать у Лены о ее самочувствии, коснуться совсем маленького живота, хоть и для толчков было еще рано, и просмотреть результаты ее анализов. Убедиться, что все в норме. Так продолжалось до тех пор, пока ей не поставили угрозу на поздних сроках. И с того дня Лена постоянно лежала на сохранении. Я ежедневно посещал ее в больнице, но встречи были короткими. Преждевременные роды оказались тяжелыми, так что мне присутствовать не позволили.

— Теперь перейдем к Елене Шторм, — возвращает меня Вебер в суровую действительность. — ЭКО с гормональной стимуляцией. Использован биоматериал супруга. Перенесены в полость матки две оплодотворенные яйцеклетки. Качество… удовлетворительное, а чем ниже класс, тем меньше шансов на имплантацию, — перелистывает бумаги. — С нашей стороны все возможное было сделано. Но ни один из эмбрионов не прижился. Елене было рекомендовано обратится в клинику повторно через три месяца. Но вы больше не явились.