Ангельская пыль (СИ). Страница 28
Девочка мягко улыбнулась, замечая мою задумчивость. После чего подхватила веточку винограда, словно пытаясь скрыть смущение, и отправила одну из сладких ягод в рот.
– Кирилл, если ты сейчас не служишь в «Громе», то почему помогаешь следствию? Это как-то связано с твоей сестрой?
– Нет, не связано. Кира умерла в Красноярске. Сюда я переехал недавно, – поставил бокал на стеклянную поверхность стола.
– Мне говорила Асель, – закивала она.
– А что ещё она тебе обо мне говорила? – напрягся я.
– Нет, ты не правильно понял, – встрепенулась она, – мы не говорили о тебе! – Я скептически поднял бровь. – Ну, почти, – засмеялась Маша и покраснела. – Она рассказывала откуда Саша и вскользь упомянула, что и ты тоже приехал из Красноярска. – Взяла стакан с водой и отпила. – Тогда почему ты этим занимаешься, Кирилл? Ты свидетель?
– Свидетель… – засмеялся я. – Да, пожалуй, я запросто мог бы проходить свидетелем. Я успел многое повидать в этом городе. Но дело всё в том, что никакого следствия нет и в помине, Ангел.
– Но ты же говорил… – растерялась она.
– Я действую по личной просьбе полковника. В его интересы не лезу. Там какие-то личные счёты.
– Но почему никто не заводит следствие? – удивилась она.
– Этим должна заниматься Служба по контролю за оборотом наркотиков, но его начальник является главным заинтересованным лицом в этом деле, а если быть точнее, то генерал-майор Шаманов наш основной подозреваемый. Понимаешь? – спросил я, уставившись на девочку.
– Шаманов? – округлила она глаза, опуская ноги на пол. – Отец Жени?
– Да. И как ты уже догадалась, из этого следует, что перспектив у следствия нет. На данный момент у нас нет на генерал-майора прямых доказательств. Только косвенные улики и зацепки. Он со своими подельниками на шаг впереди. В тот день, когда мы с тобой пересеклись в подземном переходе, я должен был встретиться с человеком, который подготовил для нас флешку с очень важными доказательствами. Только вот он так и не появился. Его нашли на следующий день, недалеко от места встречи.
– Ему вкололи наркотик, как и Оле?.. – догадалась она.
– Да, – подтвердил, продолжая пристально наблюдать за Машей. Взволнованная, она уставилась невидящим взглядом в свою пустую тарелку и неосознанно потёрла губы подушечками пальцев, задумчиво покусывая их белоснежными зубами. На её лице отразилась жалость, сменившаяся беспокойством. В глазах засквозила тревога.
Хватит. Я хотел её улыбки. Здесь. Сейчас. Хотел, чтобы Ангел сбросила невесёлые мысли и расслабилась.
Ни слова не говоря, поднялся и вышел из кухни. А вернулся уже с гитарой. Девочка подскочила со стула и радостно захлопала в ладоши, я улыбнулся.
– Кирилл! Сыграй, пожалуйста, «Сансару»*! Нет, давай сначала… – защебетала она с предвкушением.
– Стоп-стоп-стоп! – засмеялся я. – Я сейчас почувствовал себя стариком.
Насмешливо фыркнула.
– Ты знаешь песню «Колокола»? – спросил, расчехляя инструмент.
– Канеш, – хмыкнула. – А ты опяяять сегооодня не пришлааа… – напела она звонким голоском.
– Да, только в оригинале она звучит немного по-другому. – Выдвинув стул из-за стола, присел. Маша пристроилась напротив. Наклонилась, провела пальцами по струнам, едва касаясь их, и те в ответ тихонько зазвенели.
– Подпевай мне, Ангел, – заиграл я, на автомате зажимая аккорды.
«И снова льётся лёгкий нежный звон.
Любовной дрожью тело наполняя,
Колокола любви со всех сторон, со всех сторон,
Стучат в висках и сердце опьяняют…»
Девочка не подпевала. Лишь с мечтательным видом покачивала головой в такт мелодичной музыке.
Впрочем, дальше моё выступление напоминало концерт по заявкам: Жуки – Батарейка, Сектор Газа – Лирика, Виктор Цой – Кукушка… Маша весело смеялась и подпевала мне.
Остановился я только увидев как Ангел, тяжело сглотнув, прижала к грудной клетке руку.
– Что? Тебе плохо? – Поставил гитару на пол, прислонив к стене, и придвинулся к девушке.
– Изжога. Прямо огонь внутри, – её лицо болезненно скривилось.
Неосознанно протянув руку к её животу, мягко погладил пальцами. Мне показалось, всё это время Маша не дышала, заворожено следя за моими движениями.
– Огонёк, – произнёс я, с опозданием сообразив, что она навряд ли поняла, что я имел в виду её малыша.
– Да, – хрипло выдохнула Ангел, и её глаза заблестели. – Огонёк, – накрывая мою руку своей маленькой ладошкой.
– Кирилл, я не планировала делать аборт, – едва слышно.
– И даже не думай об этом, – пригрозил я.
– И не думала. Я же сказала! – возмущённо.
Проник рукой в волосы на её затылке, сжал, притягивая девочку ближе. Её взгляд вспыхнул, а цвет глаз вмиг изменился с тёмно-янтарного на огненно-рыжий. И она сама прижалась к моим губам. Первое мгновение я не отвечал, наслаждался её лаской, нежными, до безумия сладкими губами. Но уже через мгновение не выдержал, и перехватил инициативу. Прихватил зубами нижнюю губу, потянул, скользнул языком внутрь. Маша отчётливо застонала, прижимаясь ко мне и обнимая за шею. Но вдруг, с силой выдохнув мне в губы, отшатнулась, вновь прижимая руку к груди.
– Добавь в воду немного зубной пасты и выпей несколько глотков. Говорят, это помогает при изжоге, – сказал, протягивая ей стакан с водой.
_______________________________
* От англ. easy – «легко». Человек, используя его, хочет сказать: нет проблем, это было просто, легко или я согласен. При ответе на возмущение может означать: полегче, успокойся.
* Песня группы Баста.
Глава 19. Взлетать всё выше и выше…
После двух глотков, разлившихся по пищеводу, я почувствовала себя значительно лучше – изжога исчезла, будто её и не было вовсе. Удивительно, кто бы мог подумать, что зубная паста творит такие чудеса. Правда, я не уверена, что можно пользоваться этим методом часто, всё же паста не предназначена для приёма внутрь.
Поставила стакан на раковину рядом с мыльницей, как вдруг ощутила едва осязаемое прикосновение к бёдрам. Настолько мягкое и лёгкое, что я засомневалась в его существовании.
– Помогло? – тёплый выдох мне в волосы и, подняв глаза, я встречаюсь в зеркальном отражении с прямым взглядом тёмных глаз.
Низкий грудной голос и близость Кирилла мгновенно рождают мурашки по всему телу, ноги предательски слабеют. Киваю, не сумев отвести взгляд. Кирилл сильнее сжимает ткань, но почти сразу запускает руки под мою рубашку… Его рубашку…
Широкая, слегка грубоватая ладонь, поглаживая кожу, устремляется вверх по спине. Изучает рёбра, осторожно исследует каждый позвонок, цепляя застёжку белья… плавно пробегается по лопаткам.
Опершись руками на раковину, выгибаюсь, подставляясь под ласку. Подаюсь бёдрами к мужчине, впиваясь пальцами в прохладную гладкую поверхность. В это время другая его ладонь до невозможности нежно греет мой живот… неспешно спускается ниже – к самому краю трусиков, заставляя меня прогибаться по максимуму, желать большего… Но каждый раз приближаясь к сокровенному местечку, Буран вновь возвращается вверх, вырывая из меня жалостливый всхлип. Всё тело волнуется, внизу живота сладко ноет. Мне хочется сжать ноги, или погладить себя рукой, но вместо этого я приподнимаюсь на носочки и призывно покачиваю бёдрами, раскачиваясь, словно на волнах.
Мужские руки крепко обхватывают мою талию, притягивая ближе, и я распрямляюсь. Откидываюсь на мускулистое тело и прикрываю глаза, вдыхая, окутавший нас аромат кедра и пряной корицы.
Несвойственный Кириллу штиль заводит и распаляет меня сейчас сильнее, чем натиск бушующей бури. Я просто теряюсь… тону в его чувственных движениях… в невероятных ощущениях…
Буран стискивает мою грудь, и я медленно веду бёдрами… в одну сторону… в другую… Трусь об него. Завлекаю. Хочу, чтобы он, так же как и я, сгорал от жажды. Как в подтверждение, он с шумом втягивает воздух. Юркие мужские пальцы то и дело подбираются к хлопковым трусикам, но поддевая их, так и не проскальзывают внутрь: резинка снова и снова мягко шлёпает меня по коже, принося лишь мучительное чувство неудовлетворённости и новый разочарованный стон.