Ангельская пыль (СИ). Страница 26

Перевела недоумённый взгляд на Кирилла. Желваки на его скулах заходили ходуном.

– К хренам! – резко повернулся он, по-видимому, хорошо расслышав слова девушки. – Пойдём, это бессмысленно! Мы здесь ничего не узнаем. – После чего шагнул ко мне и, подхватив под локоть, заставил встать.

Перед уходом я ещё раз бросила взгляд на Олю, и мы покинули палату. В голове так и звенело: «Собачка… Собачка…».

– Кирилл, за нами никто не гонится! Куда ты так несёшься? – поинтересовалась я, едва поспевая за размашистым шагом мужчины. Его рука крепко удерживала мою ладонь, не давая и шанса на побег, который, к слову сказать, и не входил в мои планы.

Буран не ответил. Правда, скорость снизил, перехватив мою руку поудобнее. Поравнявшись с ним, я получила возможность смотреть не только себе под ноги, но и по сторонам.

– Кирилл, почему мы так быстро ушли? Возможно, она бы нам ещё что-то рассказала…

– О чём? – бросил он, вновь ускоряясь. – Как она скучает по своей кошке или хомяку? Ты же сама слышала, она несёт полный бред.

Да, похоже на то. Пожалуй, это стоило признать… но почему-то не получалось. Что-то не отпускало. Не давало покоя. Какое-то скребущее чувство внутри. Судя по всему, хватаясь за возможный тайный смысл слов Оли, я пыталась выискать ответ там, где его на самом деле нет… Но как бы то ни было, непоколебимость Кирилла раздражала.

– Да подожди ты! – воскликнула я, затормозив и вырвав свою руку из его захвата.

Кирилл развернулся, вперив в меня тяжёлый взгляд исподлобья.

– Это была плохая идея – привезти тебя сюда.

– Да, ты прав, – согласилась я. – Но я здесь. И наша задача была – разговорить Олю, – настойчиво сказала я и, не слушая возражений, продолжила: – Тем более ты не можешь отрицать хоть и маленького, но прогресса!

– Это не прогресс, а хрень собачья! – рявкнул Буран, и его слова эхом разнеслись по тихому пустынному коридору. Затем потёр шею так, будто она болела и уже спокойнее добавил: – Я не раз сталкивался с такими последствиями употребления наркотиков, Ангел. Поверь, она не скажет нам ничего дельного.

Кажется, я даже рот раскрыла от удивления, в очередной раз убеждаясь, что совершенно ничего не знаю о Кирилле.

– Молодые люди! – вдруг строго шикнула на нас медсестра за стойкой приёмного покоя, возле которой мы и остановились.

– Простите, пожалуйста, – извинилась я, в то время как Кирилл, не обращая никакого внимания на женщину в белом халате, продолжал всё так же смотреть на меня в упор.

– Поговорим в машине, – произнёс он, кинув на медсестру хмурый взгляд на прощание.

Выйдя на улицу, я жадно глотнула воздух полной грудью, почувствовав лёгкое головокружение.

Всю дорогу до машины Кирилла, ожидающей нас на стоянке, я никак не могла отделаться от противных больничных запахов и какой-то щемящей тоски в душе.

Забравшись в тёплый салон Chevrolet, я тут же повернулась к Бурану, неторопливо расстегивающему своё пальто. Пока его пальцы справлялись с пуговицами, мужчина молчал, а мне так хотелось, чтобы он поговорил со мной. Перед глазами до сих пор стояли пустые глаза девушки, а в ушах против воли звучал её оглушающе тихий голос.

– Кирилл… – позвала я.

– Моя сестра… – начал он, распахнув, наконец, полы пальто. – Кира… Она была наркоманкой. Знаешь, из тех, что со степенью глубины погружения – на дне. Нет, не так. – Сдвигая горловину водолазки, он тяжело сглотнул, приводя в движение кадык, а у меня перехватило дыхание от волнения. – Когда я понял… заметил… Мать твою! Какое, к хренам, заметил?! – Кирилл нервно потёр свою шею, прикрыв глаза. Складывалось впечатление, что ему невероятно трудно давались эти слова. – Когда она начала погружение, я только присоединился к бизнесу отца. Кровь кипела, энтузиазм зашкаливал. Я полностью ушёл в работу: искал новых клиентов, ездил на встречи, даже сам выполнял заказы. И просто-напросто не уследил за ней. Кажется… в какой-то момент я даже забыл о её существовании… – Буран сжал руками руль и отвернулся к окну.

Не выдержав, потянулась к нему, накрывая одну из напряжённых мужских рук своей подрагивающей ладонью, слегка сжала.

– Кирилл…

– Мне позвонила Яна: она в то время была лучшей подругой Киры. Как сейчас помню, было раннее утро. Я ещё спал. Говорит: «Звонила Кира, просила забрать её из полиции». Я ничего не понял тогда, но, само собой, поехал её вытаскивать. Как оказалось, они с "друзьями" накурились травы, вымоченной в фенциклидине. Вышли на улицу, на мороз. Долго бродили, не чувствуя холода и боли, под воздействием наркотиков. В итоге всё-таки замёрзли и искали место, где отогреться. Увидели художественную школу и забрались в неё.

Буран замолчал, и мне захотелось заполнить образовавшуюся тягостную паузу:

– А ваши родители? Они тоже ничего не замечали?

– Сестра родилась через три года после меня, мама умерла при родах. – Кирилл повернулся, я нехотя отпустила его руку. – Всё наше воспитание легло на плечи отца. Он справлялся. Пока не решил отпустить вожжи: дать нам возможность почувствовать свободу и ответственность за свою жизнь. Как оказалось, этот метод работает не с каждым. – Он ненадолго замолчал, пристально смотря в лобовое стекло. – Знаешь, наркоманы всегда вызывали у меня брезгливость и отвращение… Но моё неприятие надломилось. Стоило мне увидеть глаза сестры во время жуткой ломки. Киру разрывала, выворачивала жажда. Она сжигала не только её внутренности, но и мысли, эмоции, чувства… душу. Оставляя только одно единственное желание: уменьшить боль.

Я почувствовала, как спазм стискивает горло.

– Вы не смогли её вылечить? – с трудом выдавила я.

– Фенциклидин – жестокий наркотик. Когда мы подключились, у неё уже сформировалась толерантность. И сестра была готова воспользоваться любыми способами, чтобы заполучить новую дозу и избавиться от нестерпимых ощущений… Что она и делала, продолжая оставаться куклой в руках наркоты и не имея больше возможности вспомнить, кто она есть.

– Она покончила с соб?.. – спросила я и резко осеклась, тотчас пожалев о своей опрометчивости. – Прости, я…

– Её убил наркотик! – зарычал он густым басом.

– Нет, Кирилл, – упрямо заявила я, стойко выдержав его взгляд. – Тебе не понравится, что я скажу, но ты неправ. Это всё равно, что сказать, будто машины сбивают людей. Или… например… что карандаш, когда пишет, допускает ошибки. Я не знаю, что двигало твоей сестрой, когда она начала, как ты сказал, погружаться. Но если это не было насилием над девушкой, то Киру убил не наркотик, – покачала головой, не соглашаясь с Бураном. – И не те люди, которые её угостили им, или распространяли, или… его изготовили… – я замолчала, чтобы уже через секунду продолжить: – И, конечно, не ты, Кирилл. Ты ни в чём не виноват. Я уверена, ты сделал всё, что мог, чтобы вытянуть её. Твоя сестра сама сделала этот выбор. – Он с шумом вдохнул, словно хотел возразить, но я его перебила, добавив: – Как и мои родители когда-то…

Громко выдохнув через нос, Кирилл так и не сказал мне ни слова. Его хмурое выражение лица смягчилось, взгляд потеплел, руки плавно сползли с руля, и он тут же схватил меня за талию, с лёгкостью перетаскивая к себе на колени и сжимая в крепких объятиях.

Пристроив голову ему на плечо, задала весь день мучающий меня вопрос:

– Кирилл, а Оля?

– Что – Оля?

– Она тоже сделала этот выбор сама? Ты говорил, что специалисты разберутся…

– Нет, Семёновой выбора никто не предоставил.

– Значит всё же из-за меня… – расстроено прошептала я, прикрывая глаза. – Зачем они так поступили? За что? Она ведь ни при чём. Это несправедливо.

– Справедливости не существует, Ангел, – завибрировала грудь Кирилла. – У каждого своя правда. Свои выгоды. Лишний свидетель им ни к чему, проще его убрать.

– Свидетель чего? Она же ничего не видела и не слышала! – возмутилась я, отрывая голову от мужской груди, впиваясь в Бурана взглядом.

– Хм… – невесело усмехнулся он. – Во-первых, блокнот. Неужели ты думаешь, что она не прочитала его содержание? Женское любопытство никто не отменял. – Я уже открыла рот, собираясь ответить, как услышала: – Не спорь. Во-вторых, – и мы с тобой уже об этом говорили – она прекрасно знала, кто вносил в него записи. А теперь и кого они, скажем так, заинтересовали. Ну, и в третьих, мы понятия не имеем, что она ещё могла знать. Возможно, услышала что-то в тот вечер. Зачем гадать?