Глаза смерти (СИ). Страница 99

Артур покорно и безмолвно выгнулся. Джеймс вновь увидел розовое, гладкое отверстие, которое так любил ласкать языком. С рычанием он резко ввел в отверстие указательный палец. Юноша вздрогнул, его спина выгнулась еще сильнее. Джеймс ввел второй палец, и он тоже вошел легко, хотя Артур и издал тихий, болезненный стон.

- Тебя растрахали! – Джеймс не узнал собственный голос. – Шлюха! Скольким ты дал? Скольким, я спрашиваю???

Он снова дернул за ошейник, Артур вскрикнул, стройная спина изогнулась. Джеймса охватила ярость. Он схватил флоггер и хлестнул по упругим ягодицам. Артур взвизгнул, это завело Джеймса еще сильнее и он обрушил на него целый град ударов.

- Скольким ты дал, шлюха? – рычал Джеймс. – Скольким?? Отвечай!

Он хотел услышать ответ, хотя и боялся, что, услышав, убьет Артура. А затем себя.

Но вместе этого из груди юноши вырвалось:

- Накажи меня! Сильнее! Еще сильнее!

У Джеймса внутри все как будто взорвалось. Эта шлюха упивалась наказанием, она жаждала наказания! Едва не задохнувшись от ярости, он схватил Артура за волосы и ткнул лицом в сапог.

- Лизать, – приказал он. – Лизать, щенок!

И тот, не медля ни секунды, принялся торопливо облизывать лакированные сапоги. Эта покорность взбесила Джеймса еще больше. Чтобы утвердить власть, требуется встретить сопротивление! Наказание должны принимать со страхом, а не с готовностью! Артур вновь ускользал из-под его власти, он заманивал в ловушку, готовясь перейти в контратаку. Джеймс очень хорошо видел его извращенную игру. Но чтобы ее пресечь, он должен был оставаться хладнокровным. Жестоким и беспощадным.

Взяв со стола распорки, он закрепил их на стройных ногах Артура. Руки заковал в наручники. В рот вставил кляп. И взял уже не флоггер, а трость, которой нанес удар по его ягодицам. Юноша вздрогнул, застонал, Джеймс нанес еще удар, еще, еще…

Белые, бархатистые полукружия теперь были в красных следах, которые к утру, конечно, будут лиловыми. Стройное, нежное тело содрогалось от боли. Джеймс схватил Артура за волосы, повернул к себе. Глаза были полны боли, но в них читалось и яростное, жадное, бесстыдное упоение этой болью. И Джеймс понимал, что не может остановиться. Артур тянул его в черный космос своей боли – и это было его царство, где уже он был повелителем, а Джеймс – лишь рабом, призванным дарить боль господину.

В ход пошли зажимы, которыми Джеймс принялся выкручивать розовые сосочки юноши, прищепки, впивающиеся в яички, наконец, удушение… Хрупкое, гибкое тело извивалось от боли, на лице читалась мука, в которой скрывалось торжество победителя. Джеймс сходил с ума. Он испытывал наслаждение от мучений Артура и приходил в исступление от того, что является рабом своего раба. Что власть и рабство становятся единым и неразделимым. И это единство и нераздельность и заставили Артура вернуться. Он мог быть только рабом Джеймса. И только его повелителем. Как и Джеймс. Они не могли существовать друг без друга, потому что в таком случае все теряло смысл.

Когда Джеймс вытащил кляп изо рта Артура, тот чуть слышно пролепетал:

- Прости меня…

Ответом ему стал новый удар по щекам и закручивание сосков. Артур завизжал, затем застонал, и в этих стонах явно слышалось извращенное сладострастие, которое резонировало с тем сладострастием, что испытывал и Джеймс.

Схватив Артура, он поднял его и швырнул на качели. Артур закричал от боли. Джеймс снова отвесил ему пощечину и, не заботясь о смазке и о том, чтобы его растянуть, стал резко вбиваться в него.

Из груди Артура снова вырвался вопль, на несколько мгновений стенки сжались, но потом Джеймс почувствовал, как тот расслабился и теперь смотрел едва ли не с обожанием. Джеймс резко двигался, упивался его воплями, чувствовал, как содрогается его измученное тело… И это заставляло Джеймса усиливать напор. Внезапно глаза Артура стали закатываться, тело забилось и из небольшого члена выплеснулся белый фонтанчик. А Джеймс ведь даже не прикоснулся к нему! Это распалило Джеймса окончательно, через минуту он уже бурно кончил в Артура и обессиленно повалился на него.

Джеймс чувствовал знакомый запах его тела, чувствовал его дыхание, которое оставалось сладким для него даже сейчас… Черные глаза Артура были совсем рядом, они смотрели прямо на Джеймса, и тот понимал, что принадлежит ему и только ему – своему маленькому измученному принцу.

- Ты ведь знаешь, что это я убил твоего брата? – неожиданно прошептал Артур.

Джеймс вздрогнул.

- Да. Знаю.

- А ты знаешь, что я вернулся для того, чтобы тебя убить?

Глаза смерти были совсем рядом. Они смотрели прямо на Джеймса, и тот понимал, что Артур не шутит. Смерть пришла. И Джеймс смотрел ей в глаза, поражаясь собственному спокойствию.

- Ты убьешь меня? – спросил он ровным голосом.

Точеное лицо оставалось бесстрастным. Артур отрицательно покачал головой.

- Нет.

- Я это знаю. Ты будешь со мной.

Черные глаза закрылись, белокурая голова откинулась на пол.

- Когда я вижу твое лицо, мне до сих пор кажется, что я вижу твоего брата, – глухим голосом заговорил Артур. – Это он держит меня здесь. Не ты. Понимаешь?

Джеймс на несколько мгновений онемел.

- Это он мстит мне из могилы за свою смерть, – продолжал юноша. – Он меня привязал к тебе и не дает уйти. А я хочу. Очень хочу уйти от тебя!

- Вот как? – с трудом проговорил Джеймс. – Так убей меня, и проблема решится!

Артур улыбнулся с каким-то отчаянием и покачал головой.

- Нет, – прошептал он. – Ничего не решится. Ничего. Я знаю. Чувствую. Ты сам должен отпустить меня. Ты, Джеймс. Сам!

- Никогда.

- Ты понимаешь, что я не люблю тебя? Ты понимаешь, что я люблю другого?

- Этого… русского? – лицо Джеймса исказилось от ревности.

- Ты для меня не любовь, – продолжал шептать Артур, как будто не слыша вопроса Джеймса. – Ты для меня возмездие. Наваждение. Искушение. Я привязан к тебе намертво, но я никогда тебя не полюблю. Ты это понимаешь?

- Однажды ты полюбишь меня.

- Никогда. Ты – мой тюремщик. Мой палач. Ты держишь меня в оковах.

- Пусть так. Пусть даже так. Но эти оковы держат и меня. Понимаешь, Артур? Мы прикованы друг к другу. И нам не уйти друг от друга.

- Отпусти меня! Пожалуйста!

- Нет. Не могу. Я люблю тебя. Несмотря на то, что ты – убийца моего брата. А может быть, именно поэтому. В конце концов, именно его убийство свело нас, не так ли?

- Ты сумасшедший, Ферренс.

- Да. Как и ты.

- Ты не хочешь отомстить мне за гибель брата?

- Нет. К тому же, я подозреваю… Скажи, Артур. Мой брат… он ведь что-то тебе сделал? Он… взял тебя?

Черные глаза широко раскрылись. Артур смотрел на Джеймса с неподдельным изумлением, которое затем сменилось горечью и разочарованием.

- Так вот что ты думал! – прошептал он. – Нет. Нет. Если бы твой брат действительно мне что-то сделал… Нет. Я впервые в жизни увидел его на том приеме в Афинах. И поднес ему яд в бокале с вином.

- Пусть так. Я даже не спрашиваю, кто тебе приказал это сделать.

- Думаю, ты догадываешься.

- Возможно. Но повторяю, это ничего не меняет. Я люблю тебя.

- Тогда это еще не все, – губы Артура искривились в жестокой усмешке. – Я убил не только твоего брата. Я еще и твоего отца убил.

Джеймс вздрогнул. Он потрясенно взглянул на Артура, и видел, что смотревшие прямо на него глаза смерти не лгали.

- Ты? – выдохнул Джеймс.

- Я, – бесстрастно произнес Артур. – Твой отец отомстил моему отцу и мне. А я отомстил ему. Я – убийца твоего брата и твоего отца.

Джеймс смотрел в черные глаза и не видел в них ни малейшего проблеска света.

- Убей же меня, – произнес Артур. – Убей.

- Нет. Убей меня ты.

- Нет.

- Ты же вернулся, чтобы меня убить. Ты сам это сказал.

- Да. Но я не убью тебя.

- Почему?

- Потому что ты не причинил мне зла.

Джеймс продолжал смотреть в глаза смерти, его затягивало в черную воронку. Он навалился на Артура и почувствовал, как содрогнулось от боли истерзанное тело юноши.