К ЧЕРТУ ЛЮБОВЬ! - 2.0. Страница 30

Вот мы с ней на прогулке в парке, где я кормила белок. Вот селфи из зоопарка, где на меня «напала» одна из обезьян. Ну, как напала, она скакала вокруг, как сумасшедшая, и стащила пачку салфеток, а после начала дергать меня за волосы. Вот фото из гостиной, когда Волжак уснула под какой-то скучный фильм. На фото она лежала с закрытыми глазами и открытым ртом, и я до сих помнила ее тихий храп, который меня жуть, как рассмешил. А тут мы вчетвером – с Оксанкой и Машей в ресторане перед самым их отъездом. Все счастливые, улыбающиеся. Кстати, конечно, я все рассказала Оксанке. Она очень расстроилась, когда узнала, что наш «тандем» с Волжак распался. Даже предложила мне приехать к ним, чтобы отвлечься. Но я не думала, что в данный период наблюдение за идиллией девчонок – беременной Оксанки и безумно радостной по этому поводу Маши, сейчас именно то, что мне нужно. Особенно, учитывая обстоятельства нашего с Волжак расставания. Оксанка, вероятно, тоже это понимала, поэтому не была слишком настойчивой. Зато она поддержала меня в желании открыться перед родителями, хотя сама и не была в восторге от этой идеи.

Я рассматривала в тысячный раз наши фото и понимала, что не могу сказать, когда найду в себе силы их удалить. Закрыть эту страницу, закончить главу. Ведь все эти фотографии, все это было словно в другой жизни. В другой жизни, с другой мной, с другим миром вокруг. И я скучала по этому миру.

Я каждый день спрашивала себя о том, как она. Чем она занимается, что делает, позавтракала ли, много ли штрафов на этой неделе получила за превышение скорости, сколько раз задерживалась на работе, не забывает ли она пить витамины, и спит ли хотя бы по семь часов в сутки.

И как бы хотела я об этом не думать, мне не удавалось. Я каждый день возвращалась мыслями к Волжак. Ловила себя на том, что рассуждаю так, будто мы все еще вместе — что ей бы понравилась моя шутка, что ей был бы интересен фильм, который только вышел в кинотеатре, что блюдо, которое я увидела по каналу «Еда», наверняка, заставило бы ее прикрывать глаза от удовольствия, пока ее красивая челюсть пережевывала бы пищу.

Наверное, все через это проходят после болезненного расставания. Но мне было слишком хреново, если честно. Хотелось выть, лезть на стенку, чтобы эта внутренняя щекотка прекратилась, чтобы моя голова стала свежей. Чтобы каждое утро моей первой мыслью не было, что настал очередной день, и мне просто нужно выжить. Чтобы меня не скручивало от простого понимания, что то, что я планировала на годы вперед, с ней, все это закончилось. Простившись с Волжак, я словно распалась. Я оказалась совершенно не пластичной, поэтому просто раскололась.

========== 16 ==========

Почти в половину седьмого мама попросила меня сходить в магазин за хлебом. Пока она все время возилась на кухне, я просидела весь день в зале, смотря сначала передачи о животных, а потом с папой футбол. Хотя не понимала в нем совершенно ничего. Я даже не знала, какая команда, за какую страну играет.

Поэтому я была даже рада немного пройтись. Переоделась в джинсы и футболку и вышла в прихожую, чтобы обуться.

— Ир, ну ты как подросток, — возмутилась мама. – Хоть бы принарядилась, честное слово.

— Мам, я за хлебом, а не на королевский прием, — усмехнулась я.

— А вдруг пока ты будешь идти в магазин, встретишь красивого мужчину? – начала свою песню мама. – И он захочет с тобой познакомиться? А ты в джинсах и майке, будто тебе пятнадцать. И что ты ему скажешь? – продолжала давить мать.

— Скажу, чтобы он не искушал судьбу и шел туда, куда собирался, — пошутила я и услышала, как папа крякнул. Я улыбнулась. Мое чувство юмора явно досталось мне от отца. Хотя внешне я с возрастом стала больше походить на маму.

— У тебя не язык, а кинжал, ей-Богу, — приложив руку к внушительной груди, пробормотала мать. – Тык-тык им в человека, и хоть стой, хоть падай.

— Я пошла, — махнув рукой, я выскочила за порог.

— А деньги, Ира?! – мама приоткрыла дверь, махнув кошельком.

— Мам, ты серьезно? У меня есть деньги, — рассмеялась я.

Сколько бы лет мне не было, мама всегда будет считать меня маленькой.

Я прошлась до дальнего магазина, который был больше, и купила там хлеб, печенье, бублики с маком, которые в детстве просто обожала, небольшой торт, а также кулек конфет ассорти и две коробки сока.

С полным пакетом провизии я возвращалась домой, наслаждаясь теплым вечером. Дневная жара уже спала, поэтому температура была довольно комфортной. Я не торопясь шла по дорожке, откусывая корочку хлеба. Все детство, когда мама посылала меня за «белым и черным», я возвращалась с обглоданными буханками. В то время в нашем доме была маленькая пекарня, где всегда был свежий хлеб, батоны, выпечка. И я просто обожала откусывать хрустящую горбушку, рассказывая впоследствии историю про то, как я встретила зайчика, и пришлось отдать ему кусок хлеба.

Я дошла до подъезда, постояла пару минут, прожевывая «долю зайчика», а после вошла внутрь. Открыв двери в квартиру, я с порога крикнула:

— Мам, ты не поверишь! Я встретила старого знакомого — зайку-попрыгайку! – скинув кроссовки, я тут же пошла в большую комнату, так как голос мамы явственно слышался оттуда. Оказавшись в гостиной, я так и замерла с открытым ртом. И ощущая себя полной идиоткой.

Посередине комнаты стоял раскрытый стол-книжка, украшенный праздничной скатертью и кучей каких-то салатов, нарезок, тарелок, мисок с соленьями и прочими кулинарными изысками. К слову, обещанная картошка с курицей тоже была. Но больше всего меня даже удивило не это и не две бутылки вина, разбавляющие натюрморт, а то, кто сидел за столом. И, кстати, меня что, год не было дома? Когда она успела все это накрыть?!

Мама сидела во главе стола в своем лучшем платье. Папа расположился напротив. И по его виду я могла бы с уверенностью сказать, что он не слишком рад тому, что оказался соучастником, по всей видимости, хитроумного плана маменьки. Предполагаю, что моя «отсылка» за хлебом была тоже спланированной диверсией. Я сразу поняла, что тут происходит. Мама решила поработать свахой.

За другой стороной стола, более широкой, сидело двое. Довольно полная женщина, на вид мамина ровесница, в ярко-красном широком не то платье, не то балахоне, с такого же цвета помадой на пухлых губах и густо, чересчур густо накрашенными ресницами, и парень, по возрасту близкому к моему. Несмотря на глупую рубашку в клетку, я бы даже могла сказать, что паренек был красивым. Такие же, как и у меня, светлые волосы и голубые глаза. Он имел массивную челюсть, высокие скулы и мужественный гладко выбритый подбородок. Но по его нервно подрагивающим губам я поняла, что, похоже, он совсем не счастлив тут быть. И, более того, его рубашка совковой расцветки – единственное, что мешало мне быть на сто процентов уверенной в том, что он гей. Я просто это буквально чувствовала.

— Ирочка, а к нам тут моя подруга тетя Оля зашла с Антошей, — ласково улыбнулась мама, глядя на меня. — Мой руки и давай к нам, — взгляд мамы говорил о том, что она настроена более чем решительно.

— Ой, у меня что-то голова разболелась, — с чувством проговорила я. – Вы, наверное, давайте без меня…

— Не придумывай, — отрезала мама. – Сейчас вина выпьешь глоточек, и голова тут же пройдет. Иди, — строго добавила она и бровями усилила эффект сказанных слов.

Господи, за что мне это?!

***

Ужин был пыткой. Тетя Оля, похожая на большую красную моль, без устали рассказывала, какой ее Антоша хороший и подающий большие надежды. Мама усиленно кивала и поддакивала, периодически бросая на меня многозначительные взгляды. Папа просто молча ел салат, периодически вздыхая, а мы с Антошей также молча наблюдали, как нас пытаются свести. Мама с тетей Олей прекрасно общались и без нас, наперебой расхваливая каждая своего ребенка, чтобы, очевидно, в глазах будущей потенциальной родственницы выглядеть как можно более выигрышно.