Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью (СИ). Страница 133

Но от них этого хотя бы ожидаешь. Но кто все эти люди? Около двух дюжин. Судя по одеяниям, челядь. Причём, не самая богатая. Среди них нашлись и представители четы Вейлис: их, правда, Броня выкупила в первую очередь по манере говорить, а не по внешнему виду. У некромагички было не очень хорошо с памятью на лица, но вот это характерное “слечна Броня” она запомнила хорошо.

— Ты что-нибудь об этом знаешь? — тихо спросила девушка у своей камеристки.

— Думаю, это люди, которых вчера спасли. Они явились возложить цветы в благодарность.

— Цветы?

Только сейчас синеглазка обратила внимание на букеты, которые несли в руках некоторые из представителей челяди. Не сказать, чтобы “торжественные веники” были излишне пышными, но разве хоть кому-то было до этого дело?

— Можешь их прогнать? — вновь задала вопрос Броня.

— Могу, — уверенно кивнула Илега. — Но не буду. Иди навстречу своим почитателям!

С этими словами служанка нагло и беспардонно толкнула свою хозяйку двумя руками в спину, вынудив некромагичку спешно перебирать ногами в попытке удержать равновесие.

Ещё секунда, и вот безродная обнаружила себя стоящей перед двумя с половиной десятками человек, преклонивших пред ней голову и колени.

Тишина.

В кои-то веки на Ковач вновь опустилась тишина. Та, каковой она и должна быть. Ни громких выкриков. Ни смеха. Всё правильно и чинно.

По крайней мере, по меркам Форгерии.

Однако Броня не видела ничего правильного в том, что треть из тех, кто упал пред ней на колени, сделали это прямо в границах одной из невысохших луж. Понятное дело, что в некоторых ситуациях этикет предписывал демонстрировать подобное почтение к вышестоящим безусловно и быстро, прямо там, где ты и стоял, невзирая на особенности местности. В частности, перед королём, если у тебя нет соответствующих статусных преференций.

Вот только даже вся глубина признательности этих людей не смоет грязь с их одежд.

— А ну, живо поднялись и отряхнулись: ваши извазюканные штанеля оскорбляют моё чувство прекрасного, — раздражённо прошипела Броня в унисон с Роей, ощутившей недовольство своей хозяйки.

Челядь послушно подскочила с места. Именно что “подскочила”. И пусть часть преклонивших колени двигалась, как и полагается живым людям, около половины из тех, кто слышал приказание некромагички, встали на ноги чуть ли не в один прыжок. Затем конечно же они принялись отряхиваться со всем возможным старанием и рвением, однако, по очевидным причинам, тем, чьи платья и брюки познакомились с водой из луж, подобная активность не то, чтобы сильно помогала привести себя в порядок.

Около минуты некромагичка молча взирала на всё это мельтешение, затем наконец тяжело вздохнула.

— Вы пытались. Сделаем вид, что вам это даже удалось. Ладно, вещайте. Зачем вы потревожили мой покой?

— Мы хотели вас поблагодарить, — слово взяла пани Вейлис, по всей видимости, избранная переговорщицей на основании того факта, что ей уже доводилось общаться с Броней. — И, если честно, не ожидали, что встретим вас здесь лично. Мы, вот, цветочки несли, чтобы положить их на краю Стенающей Рощи.

— Ну так и шли бы дальше, — девушка взмахнула рукой. — Стенающая Роща — вот же она. Слышите? — подняла палец синеглазка. — Стенает.

— Вы… сегодня не в духе, слечна Броня? — осторожно уточнила представительница челяди.

Некромагичка уже хотела возразить, что это её обычное состояние, но не успела: ровный мужской голос, уверенный и приятный, дал пани Вейлис ответ раньше.

— У слечны Глашек есть на то причины, — безродная не ожидала вмешательства пана ректора. Совсем недавно тот ведь был совершенно в другом месте. — Последние несколько дней у неё были весьма и весьма тяжёлыми. Юной госпоже пришлось преодолеть множество испытаний, и она хотела бы побыть немного одна. Если желаете, сможете отблагодарить её чуть позже: где-то через неделю, когда эта достойная дева отдохнёт от суеты, мы организуем мероприятие.

Пожалуй, достаточно внимательный человек смог бы прочесть по лицу некромагички всё, что она думала о подобных инициативах, но вслух Броня так ничего и не сказала. Лишь очень медленно, напрягая мышцы шеи куда как больше, чем это требовалось на самом деле, девушка повернула голову, дабы иметь возможность увидеть уверенный лик пана ректора.

— Правда? — для синеглазой попаданки было загадкой, что же так сильно воодушевило пани Вейлис, что её голос стал столь радостным, вплоть до экзальтации. — Тогда не будем сегодня тревожить юную госпожу Лешую. Скажите только, как мы узнаем о встрече?

— Объявлений будет довольно много, — с улыбкой заверил её пан Маллой. — Не думаю, что у кого-то возникнут проблемы с тем, чтобы быть в курсе столь важного события.

Броня молча смотрела на то, как челядь благодарила крайне дружелюбно настроенного пана ректора. Как вся толпа медленно шла к ленте, отделяющей Стенающую Рощу от внешнего мира. Как они возлагали цветы и вслух произносили благодарности. Так громко, что даже стоя в паре десятков метров от группы излишне признательных спасённых, девушка могла разобрать каждое слово.

И не по себе ей от этого становилось. Пусть разум и находил осмысленным, что человек, чья жизнь и чьи родные оказались в сохранности лишь благодаря твоим усилиям, будет испытывать к тебе тёплые чувства, вся эта картина не грела сердце, а напротив, вызывала исключительно отторжение. Хотелось подбежать к челяди, начать махать руками, топотать ногами и громко кричать, разгоняя их в сторону, пусть даже ценой их страха и непонимания.

Плечо Брони ощутило твёрдое, но аккуратное прикосновение ладони пана ректора.

— Не стоит их бояться.

Любой другой человек, вне всякого сомнения, услышал бы в ответ раздражённое “с чего бы некромагичке бояться невооружённой челяди”. Но не Маллой-старший. И дело не в том, что безродная испытывала какой-то особый пиетет к происхождению и статусу этого мужчины. Скорей, причины крылись проглядывавшейся за красивыми строгими чертами довольно молодого лица в мудрости, более присущей старикам.

Сколько лет было пану ректору, когда его прошлая жизнь оборвалась?

— Вы считаете, что у меня может быть повод бояться этих людей? — синие очи девушки ловили взгляд холодных серых глаз собеседника в тщетной попытке узреть хоть крупицу его истинных чувств и эмоций. Однако сие зеркало отражало не душу Маллоя-старшего, но душу того, кто в него смотрелся.

— Все мы склонны бояться того, чего не понимаем. Такие люди, как ты, обожающие рационализировать мир до полной потери его волшебности, особо уязвимы перед пугающей аурой неизвестного, — уголки губ чуть приподнялись вверх в лёгкой полуулыбке, выглядевшей в исполнении этого холодного мужчины несколько неестественно и потусторонне. Как у каменной статуи, пытающейся скопировать внешнее проявление человеческих эмоций.

— Вы сильно ошибаетесь, считая, что чрезмерная рационализация лишает мир красок. Отнюдь: красота идеального баланса элементов, занявших места, столь гармонично им подходящие, восхищает и поражает. Как же естественный ход эволюции биологической и социальной смог столь удивительно точно подогнать все шестерёночки в этой сложной машине реальности? — ответила девушка, после чего перевела взгляд на челядь, ещё не закончившую свой ритуал коленопреклонения пред соблазнительным древом. — Однако… если задуматься, то в своём предположении о том, что я боюсь излишне благодарной челяди, вы оказались правы. Не уверена, что после всего одной подсказки я сию секунду смогу полностью отрефлексировать своё к ним отношение и полностью осознать причины отторжения.

— Возможно дело в том, что когда-то ты сама была такой же, — предположил глава рода Маллой. — Все мы были такими. В самую первую нашу жизнь, когда только-только постигали законы мироздания. Однако ты изменилась, а они так и остались детьми, пусть даже очень ответственными.

— Деть… ми… — задумчиво прошептала некромагичка. — Царь-батюшка?

— Именно, — краем глаза девушка заметила, что улыбка ректора стала более широкой и самодовольной. Она ему шла куда больше, ведь делала похожим не на истукана, а на живое существо, подверженное простым человеческим слабостям. — Это особенность мышления простолюдинов в обществе, где сильна вертикаль власти. В частности, наш строй предполагает высокую роль шляхты.