Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ). Страница 156

— Я понимаю, — тихо произнесла девушка, чувствуя, что ей больше нечего сказать.

Да и что она могла? Гермиона сама не знала, как это произошло. Просто со временем она нашла себя посреди тотального бедствия, которое могло стать смертельным. И всё дошло до такой степени, что девушка даже привыкла к этому. Привыкла врать, выкручиваться. Ей казалось, что какая-то её часть постепенно вбирает слизеринские черты, становясь похожей на него, и она даже не сопротивляется. Будто это могло бы помочь им стать ближе. И это было ужасно. Но это было правдой.

— Гермиона, он же… — Виктор снова вздохнул, пытаясь подобрать слова, и посмотрел наконец на неё. — Он же совсем этого не достоин.

Она слабо улыбнулась и пожала плечами.

— Но любовь редко спрашивает, достоин человек этой любви или нет.

Гермиона была уверена, что в Драко есть свет. Но все те, кому девушка пыталась это донести, смотрели на неё с таким нескрываемым неверием и подозрением на её безумие, что ей начинало казаться, что она всё выдумала. Это как хождение по кругу. Утомительное и бесконечное.

— Самая большая несправедливость на свете, — ответил Крам.

— Виктор, я знаю, что у меня нет никакого права просить тебя об этом, но… Ты не мог бы не говорить пока Гарри и Рону? — он посмотрел на неё, и Гермиона тут же подобралась. — Я скажу им. Сама. Но они должны узнать от меня. Пожалуйста.

— Не думаю, что у меня есть право что-то кому-то говорить, — пожал плечами он, отводя глаза и смотря на колонну. — Но я хочу, чтоб ты была в безопасности. Чтоб с тобой всё было в порядке, и меня воротит от мысли, что…

— Я буду в порядке, Виктор, — Гермиона сжала его руку, как никогда жалея, что у неё нет того, что ему было нужно. — Правда. Малфой может быть страшным человеком, но… Он не сделает мне больно.

По крайней мере тем способом, о котором ты думаешь. Гермиона выдохнула, чувствуя, как нервозность испаряется из её тела, настолько концентрированная, что, казалось, подними она голову, и увидит над своим телом лёгкую дымку. Они сидели в тишине, потому что Грейнджер не знала, что ещё могла сказать в этой ситуации. Виктор молчал, потому что прекрасно понимал: что бы он ни говорил — ничего не изменится. И разве это не была одна из самых тяжелых сцен в её жизни? Когда она видела, как всё вокруг неё постепенно крошится, и совершенно ничего не могла с этим сделать.

Комментарий к Глава 22

Все было так хорошо, но как же эти персонажи могли ничего не испортить