Тень Рагнарока (СИ). Страница 12

— Значит это мое крыло! — проскользнула мысль в голове Торона, когда он быстрым взглядом окинул группу собравшихся курсантов.

Александров Николай Николаевич был высоким худосочным юношей с русыми волосами и голубыми глазами. Вытянутый лоб и задумчиво-высокомерное состояние лицевой части черепа, выдавали в нем интеллектуала с чувством собственного достоинства, многократно превосходившего его реальные заслуги и достижения. Эмиль Рене Арбогаст представлял собой полную противоположность вышеуказанного субъекта — маленький черноволосый и темноглазый подросток с почти детскими чертами лица и выражением невинного младенца, разместившимся на всей его доброжелательной физиономии. Третий курсант мужского пола — Томас Смит, являл собой нечто среднее, если конечно говорить о габаритных размерах и внешнем соответствии своему реальному возрасту. На этом же его "усредненность" благополучно заканчивалась — смазливая, аж до тошноты, мордашка; белоснежные волосы и судя по отсутствию альтернативного цвета в районе корней, его родные волосяные луковицы были удалены, а на их место вживили другие, генетически трансформированные, поэтому и способные производить на свет столь необычную для человеческой головы растительность. Дополняли эту картину противоестественности глаза с модифицированной радужной оболочкой благородного фиолетового окраса. Необычная внешность подкреплялась еще и слегка экстравагантным поведением, вроде подбрасывания вещмешка в воздух носком космофлотского кроссовка и надеванием оного на себя в полете.

— Выпендрежник! — сделал логичное предположение наш герой, переключив внимание на Милену Эндрюс.

Единственная девушка в столь разношерстном квартете выглядела как "аленький цветочек" в окружении трех косматых чудовищ. Огненно-рыжая чаровница с необычно большими глазами небесно-голубого цвета, в радужной оболочке которых мерцали странные сиреневые точки, излучающие свой собственный свет. Причем, эти "вкрапления" были не похожи на биомодификацию, симбиотические линзы или дефект искусственных глаз, тем самым заставляя задуматься о реальности происходящего и тайне их происхождения. Еще одной отличительной чертой Милены была молочно-белая кожа с перламутровыми переливами и яркие веснушки, разбросанные по ее щекам. Благодаря веснушкам и волосам насыщенного огненно-рыжего цвета, спускавшимся до самых щиколоток подобно лавовому потоку, бьющему из жерла огнедышащего вулкана, Милена была похожа на фею из детских сказок, случайно оказавшуюся на борту космического корабля или на его маму, миссис Торон, так и не изменившуюся за свой стосорокалетний возраст и недавно сменившую естественный тон своих волос на похожий "пламенный" цвет. Хотя, судя по длине, структуре и запаху локонов Милены, который он почувствовал во время своего "экстремального" состояния, волосы Эндрюс были настоящими, не модифицированными и никогда не подвергались воздействию современных биокрасителей, совершенно безвредных для волосяного покрова людей и других разумных существ. Именно поэтому Арнак отметил про себя тот факт, что цвет волос, напоминающий ему струю бушующего пламени, льющегося из раструба допотопного огнемета, совершенно необычен для представителей человеческой цивилизации, равно как и сиренево-голубые люминесцентные глаза мисс Эндрюс, многозначительно смотрящие прямо ему в лицо.

— Какие ножки! — подумал Торон, отвлекшись от размышлений на тему ее необычной внешности и в очередной раз мысленно поблагодарив командование Солнечного Флота за введение коротких юбок в состав обязательной женской формы.

— Господин Торон! — окликнул его Джонсон, тем самым прервав начинающуюся бурю эротических фантазий, схожих с теми, которые недавно пережил он сам. И Эрик увидел бы в них много общего, если бы конечно смог прочитать мысли этого ментально-непрошибаемого субъекта.

— Есть, сер! — ответил Арнак.

— Что "есть"!? — удивился Джонсон — надо отвечать не "есть", а "слушаю"!

— Слушаю, сер! — выполнил Торон его желание с совершенно невозмутимым выражением лица.

— Нам сюда! — капитан показал на сдвижную дверь лифта, рядом с которой уже стояло все торонское крыло.

— Прошу прощения, сер! — выпалил Арнак, слегка рассеянный из-за Милены и ее внешнего облика, разом собравшись и поспешив к лифту — я задумался! — объяснил он свою "отсталость" от коллектива.

— Заканчивал бы ты с этим… своим… думаньем! — покачал головой Джонсон — до добра такая заторможенность не доведет! Причем, не только тебя, но и все твое крыло! Особенно в режиме реальных боевых действий! Но, я отвлекся! — сказал он, дождавшись, когда лифтовая дверь, разделенная на пять одинаковых сегментов, ушла в стену посредством складывания ее частей друг в друга по типу "матрешки" — располагайтесь! — добавил Джонсон, войдя внутрь.

— Слышал, что гравилифты установленные на звездолетах отличаются от земных аналогов… — пробормотал Николай с опаской заходя внутрь.

— Да, действительно, в их конструкции есть несколько существенных различий! — ответил Эрик, когда вся группа оказалась внутри четырехугольной и четырехдверной кабины с небольшими квадратными дисплеями, расположенными с правой стороны от каждой сдвижной бронеплиты, которые и играют роль дверей во всех отсеках всех военных космолетов Солнечной Империи — но о технических вопросах мы поговорим с вами завтра на экскурсии по "Прометею"! — добавил капитан, улыбнувшись — пятьдесят первая палуба, первый блок! — распорядился Эрик, обращаясь к лифту.

Внешняя и внутренняя двери заблокировали проем, двинувшись навстречу друг другу и затратив на это действие меньше секунды. На противоположном от входа мониторе, зажглась цифра "5", именно столько секунд понадобилось кабине, чтобы добраться до нужного места.

— Приехали! — озвучил Джонсон, произошедшее событие.

В ответ на его слова, дверь, соседствующая с работающим монитором, ушла в сторону, и ребята вышли в прямоугольное помещение с пятью каютами, расположенными в один ряд по правую руку от них. На противоположной от лифта стороне, находился прикрытый еще одной бронедверью выход на лестницу, перемещение по которой происходит только в исключительных случаях, то есть в редкие моменты запредельно экстремальных происшествий. А находящаяся слева стена, представляла собой один сплошной экран, стилизованный под огромный иллюминатор, из которого было видно звездное небо, раскинувшееся по левому борту "Прометея".

— Все каюты стандартного образца, поэтому драку за лучшее место можно не устраивать, так как его все равно нет! — усмехнулся Эрик, оставшись в кабине.

— Вы хотели нам что-то рассказать о пари… — напомнил ему Арнак.

— Ах, да! — спохватился Джонсон — у меня есть предложение, от которого вы все равно не сможете отказаться… — произнес он, злорадно потерев руки — короче говоря, все эскадренные капитаны делают ставки на курируемое ими крыло, — повторил Эрик свои прежние слова — ставка равна месячному жалованию и делается каждый учебный год, в конце которого подсчитывается ваш общий коэффициент летчиков-истребителей… За каждый процент сверх шестидесяти начисляется не по одному, а по два бала соответственно. За те, что выше семидесяти по три, а каждый процент выше восьмидесятого принесет мне аж пять баллов! — Джонсон оценивающе взглянул на стоящих перед ним курсантов.

— Сер, вы забыли озвучить сколько начисляется баллов за девяносто и выше процентов! — в голосе Арнака звучал явный интерес.

— Теоретически по пятьдесят, а за стопроцентный показатель, аж сразу пятьсот! — ответил Эрик — но за всю историю проведения нашего соревнования ни один пилот не превысил отметку в девяносто процентов! — он многозначительно покачал головой — как и за всю историю Солнечного Флота! — промелькнуло в его голове, но озвучивать свою мысль капитан не стал, дабы не остужать пыл своих подопечных.

— Вы хотите сказать, что один стопроцентный пилот может гарантировать вам победу!? — удивился Торон.