Темный мир, или Рабыня для демона (СИ). Страница 47

— Ты скоро привыкнешь и не будешь уже испытывать такой боли, просто расслабься, девочка, — тихо произнес Дакхар, снова делая движение внутри меня. — Позволь себе почувствовать наслаждение, не нужно зацикливаться на боли.

— Отпусти меня, прошу, отпусти. — Мне уже было плевать на гордость, лишь бы только он остановился, лишь бы прекратил эту пытку. И я готова была умолять.

— Нет! — грубо ответил он, делая резкое движение бедер, от которого я вновь вскрикнула. — Я не отпущу тебя, ты моя и только моя! — Его голос сорвался на хрип, когда он начал немного ускорять темп.

— Прекрати, умоляю, Дакхар, остановись! Мне больно! — Я рыдала, уже не замечая слез, что не прекращая текли по моему лицу.

Но он остался неумолим. Лишь нахмурился, ускоряя темп, пока движения бедер не превратились в быстрые, мощные толчки, которые, казалось, разрывали меня изнутри. Мужчина уже не обращал внимания на мои тихие всхлипы, на то, что от моих запястий тянутся тоненькие струйки крови, что я просто отвернула голову, лишь бы не видеть лица того, кто насильно овладел мной. Ему было все равно на мои чувства, что мне больно не только физически, но и душевно. А Дакхар все увеличивал темп, вонзаясь в меня с каждым разом все сильнее и сильнее, сжимая грудь порой настолько сильно, что становилось больно, покусывал шею, плечи, но не разу не пытался завладеть моими губами.

Я усилием воли заставила себя прекратить плакать, ведь от слез все равно никакого толку, а оплакивать свою участь и потерянную девственность — глупо. Все равно ведь уже ничего не изменить, не исправить. И лишь иногда я тихонечко постанывала, когда становилось особенно больно там, внизу, от быстрых и сильных толчков, от грубого проникновения его огромной и твердой плоти, которая заполняла меня собой до самого основания.

На лбу мужчины появилась испарина, вены на шее и руках вздулись, спина и грудь напряжены до предела, дыхание стало быстрым и прерывистым, взгляд затуманился, а голос стал низким и хриплым. Движения стали резкими и еще более грубыми. И в какой-то момент я заметила, что Дакхар задрожал всем телом, ускорив темп настолько, что я непроизвольно всхлипнула, а после почувствовала, как его семя изливается внутри меня, а он сам, сделав еще пару особенно сильных толчков, замер, издав протяжный стон-рык. Через мгновение, он скатился с меня, откинувшись на спину и тяжело дыша.

Я молчала, уставившись в потолок. Не хотелось ни о чем думать, ничего не чувствовать, не хотелось ничего. Но это было не так. В душе поселилась не только ненависть или злоба, теперь там ощущался холод и мрак, которые постепенно завладевали моим сердцем, не было страха, ужаса или паники, казалось, что мой разум трезв и спокоен, как никогда прежде. Впервые за все то время, что я нахожусь в этом дворце, мне было абсолютно все равно, я была безразлична ко всему.

Повернула голову в сторону Дакхара, который все еще тяжело дыша, лежал на спине, и тихо, но уверено произнесла только одно слово:

— Развяжи.

Мужчина удивленно воззрился на меня, словно не понимая, о чем его просят, но, все же приподнявшись, сделал это, осторожно, чтобы еще больше не поранить, освободил мои запястья от пут.

Я же, присев на кровати и прижав руки к груди, стараясь не прикасаться к ранам, взглянула на Дакхара, который неотрывно следил за мной. И, видимо что-то заметив, довольно улыбнулся и произнес:

— Ну вот и все, привязка готова. Теперь я смогу получить то, что так жаждал многие века. — Заметив, что я нахмурилась, он пояснил: — Силу, Ирина. Не переживай, привязка действует только на силу, на чувства это никак не влияет. Влюбиться в меня ты сможешь только в том случае, если сама того пожелаешь.

— Ты полагаешь, что это возможно? — холодно поинтересовалась я, пронзая Оэра потемневшим от злости взглядом. — Считаешь, что после всего того, что сотворил со мной, я способна тебя полюбить? Или хотя бы не испытывать ненависти? Неужели ты настолько наивен и глуп?

— Я, — начал было он, но я его перебила.

— Не обольщайся. Да, ты добился своего, взяв меня силой, сделал привязку, через которую намерен отобрать силу, что теперь живет во мне, но ты никогда не добьешься от меня чего-то кроме ненависти и презрения.

Дакхар нахмурился, прищурив глаза и разглядывая меня своими черными, как бездна глазами.

— Ты бы ни за что не решилась мне такого сказать, не начни привязка работать, видимо, я что-то упустил из виду, когда создавал зелье, раз в тебя прокралась часть того, что когда-то завладело и мной. — Поймав мой немного недоуменный взгляд, он пояснил: — В тебе поселилась Тьма, Ирина. И она может завладеть тобой полностью, если ты дашь ей выход, забыв о хорошем. Но в тебе есть Свет, что способен прогнать ее. Ведь в пророчестве…

— Мне плевать на пророчество, — совершенно безэмоционально прервала я его проповедь. Затем же, чуть наклонившись вперед, чтобы заглянуть в его глаза, предупредила: — Мне плевать на Свет, мне плевать на теплые чувства — я жажду крови. Твоей крови, Дакхар. И не успокоюсь, пока кинжал в моей руке не пронзит твое черное и холодное сердце. Клянусь, что убью тебя, как только подвернется такая возможность.

От моей клятвы Оэр вздрогнул, как от удара, слегка отпрянув назад. Теперь он смотрел на меня так, словно впервые увидел. А я… Мне уже было все равно. Тьма, Свет — неважно, уже ничто не имеет значения для меня, кроме мести. Теперь только ради нее одной я и буду жить.

Дакхар поднялся с кровати, взъерошив руками волосы, затем, повернувшись ко мне лицом, произнес:

— Значит, ты решила меня убить. — При этих словах я слегка напряглась, не зная чего ожидать от мужчины. — Ты в самом деле считаешь, что тебе это удастся? — Мужчина усмехнулся, сложив руки на груди. — Ты наивная девочка, если решила, что сможешь.

— Думаешь, что ты всесилен? — почти прошипела я, гневно сверля его взглядом и привставая на колени.

— Я не думаю, я знаю. — Самодовольно улыбнувшись, он направился к невысокому столу, расположившегося в другом конце комнаты. Дакхар открыл верхний ящик стола и достал оттуда кинжал с золоченой ручкой, инкрустированной красивыми разноцветными камнями. Я же неотрывно следила за Оэром, не понимая, что он задумал. — Могу предоставить сию возможность, Арэйлия. — Снова усмехнулся он, кидая этот кинжал рядом со мной на кровати; я даже не обратила внимания на то, как он назвал меня. Странные небольшие ножны, сделанные из непонятного мне материала, которого я никогда прежде не видела: словно чешуя дракона или какой-то рептилии, у которой была жесткая, точно броня, кожа янтарно-медового цвета, только подчеркивали прелесть кинжала. А у меня руки так и чесались, чтобы выхватить его и вонзить прямо в сердце этого чудовища. — Ну что же ты так нерешительна? Бери, я даже сопротивляться не стану. Бей.

Недоверчиво взглянув на Дакхара, я все же решилась — взяла кинжал и высунула его из ножен, открывая на обозрение блестящее острое лезвие, заточенное с обеих сторон. Не долго думая, спрыгнула с кровати и направилась в сторону мужчины, что так самодовольно и с неким подобием улыбки взирал на меня с высоты своего немаленького роста.

Я двинулась не спеша, чуть прищурив глаза и немного пригнувшись, чтобы была возможность отпрыгнуть в сторону, если понадобится; казалось, все движения были инстинктивными, словно я их давно знаю, что яраньше уже так двигалась. Или не я? Не знаю. В крови забурлил азарт. Азарт хищницы, азарт охоты. На моих губах появилась предвкушающая улыбка, что была сродни оскалу, а в глазах полыхал огонь ненависти.

— Зря ты дал мне кинжал, Дакхар. Не предусмотрительно с твоей стороны. — Мой голос стал низким и утробный и походил больше на рычание, нежели на нормальную речь.

— Посмотрим, — хмыкнул мужчина, закрывая глаза.

«Что он задумал? — мысленно вопросила я себя, удерживая острое орудие мести в правой руке. — Неважно. Я жажду его смерти!»

— Что же ты медлишь? — спросил Дакхар, снова открывая глаза.

— Что ты задумал? — все же не удержалась и спросила, остановившись в двух метрах от мужчины, зло и недоверчиво глядя на него.