Земля 2252 (СИ). Страница 16

Поняв, что мысленно разговаривает сам с собой, Ливадов чертыхнулся. Раньше подобного замечал. Не тронулся ли он умом?

— It's in the car, — велел Рамирес, когда подошли к джипу. Это бросить в автомобиль.

Невеликих знаний Андрея хватило, чтоб узнать английский язык и то, что о нём было сказано не как о человеке, а о предмете. Он раб, и этим все легко объясняется. Погоди ж ты, Рамирес.

— Yes, sir, — кивнул негр. Да, сэр.

Чернокожий махнул рукой Ливадову и, обойдя джип, потянулся к правой задней двери автомобиля. Открылось просторное багажное отделение, полностью изолированное перегородкой от салона автомобиля. Пол из ребристого металла и вся прочая отделка тоже была металлическая, окрашенная в стальной цвет. Стекла закрывала железная сетка в мелкую ячейку и более никакого убранства, кроме горевшей в потолке плоской лампы размером с ладонь.

Скотовозка. Рамирес не случайно купил раба, все-то у него предусмотрено для перевозки живого товара. Андрей выругался. Хоть бы он и в самом деле вздумал перепродать его русским.

— Come on, — равнодушным голосом сказал негр. Залезай.

Ливадов уселся на пол багажника и втащил себя внутрь. Дверь закрылась, отрезав от внешнего мира. Враз обрубив и разговор Рамиреса с белобрысым — снаружи не слышно, ничего. Стекла чёрные, непрозрачные. Полная изоляция.

— Тепло хоть, — пробормотал Андрей и поежился. В одних трусах было холодно. Он продрог и радовался теплу даже скотовозки. Думал, что лампочка погаснет, однако она продолжала милостиво светить.

Андрей протянул себя к перегородке между багажником и салоном и, оперевшись об стенку, закрыл глаза.

— Я выберусь, — прошептали пересохшие губы. — Обязательно выберусь! Спасу себя и Женьку!

Внутри Ливадова закипало. Решимость и злость, что будут его проводниками к свободе. Это его надежда! Хотелось бы верить, что его скоро выкупят! Очень хотелось, однако не стоит уповать только на удачу.

Дверь вдруг открылась.

— Давай сюда руки, — сказал Рамирес. За его спиной маячил негр. — Наручники сниму.

Когда браслеты были сняты, хозяин Ливадова кинул пластиковую двухлитровую бутылку с водой.

— Пей.

Чтоб тебя… Улыбается. Ругнувшись про себя, Ливадов с жадностью набросился на воду.

— Наверно, и есть хочешь, — продолжил Рамирес, — но обожди. Задерживаться тут более не станем. Я уже должен быть в Ярославле.

Глава 7. Нетчип

Евгения Ливадова слушала щебетание настоящих живых птиц в университетской оранжерее на двадцать седьмом этаже. В руке стакан с яблочным соком, сама лежит на деревянном шезлонге. Рядом фонтанчик, тишь и благодать. В самом центре искусственного сада.

Одна… На курорте, блин! Женька закусила губу, чтоб не выругаться покрепче.

Думала скинуть надоевший халат, оставшись в топе и шортах-трусиках, но стеснялась, подозревая, что пребывает под непрестанным наблюдением невидимых камер. Большой брат следит за тобой! Так, кажется, говорили о грядущей эре тотального контроля; для Женьки будущее наступило.

Сюда привела Яна. Сказала, мол, отдыхай, и пообещала вернуться через час. Чтоб провести первый урок. Ливадова выдержала несколько минут после того, как за пальмами скрылась могучая спина помощницы профессора Мартынова и одновременно её надзирательницы, и обследовала предоставленный для отдыха зеленый уголок. Нашла запертые двери и высоченные окна, от пола до потолка, явившие незабываемый вид на Новосибирск двадцать третьего века. Но лазейки, чтоб сбежать, нет.

Да и куда бежать? Ливадова почувствовала, что снова вот-вот разрыдается и попыталась взять себя в руки, на сей раз удалось. Может быть потому, что сегодня копила внутри себя ненависть на похитителей и почти не молилась? Молитвы… Нет, она не станет ни говорить, ни думать ничего плохого про молитвы. Она верит и будет верить, что Бог поможет её и брату. Она будет молится; каждый вечер, перед сном, но и сама должна что-то предпринять.

Бежать без оглядки… Куда?.. Как выжить в новом мире, где ты меньше, чем никто. Ты рабыня, собственность университета. Ах, да… Уже не университета, её купили. Глаза все-таки увлажнились, но Ливадова смогла побороть слабость. Не дождетесь! Она не сдастся. Только что же делать?

Холодный отстранённый разум, который Женька смогла услышать в собственной голове, настаивал лишь на одном. Ты обязана освоиться в новом мире, а для этого… Для начала нужно принять его. Согласиться, что рабыня, но не забыть слова Артуровой про полугражданство и гражданство. Яна говорила, что подобное возможно с позволения ректората. А теперь? Когда согласится на волю новый хозяин? Сколько оставаться рабыней?

Ливадова смотрела невидящим взором на цветы в трех шагах перед шезлонгом. Девушку донимал единственный вопрос. Как освободиться? Она обязательно получит свободу! Но каким образом? Что за человек этот Владимир Владиславович? Может, сойдемся на постели?

Хотелось быть сильной и стойкой, но все-таки смутилась, когда подумала, что всего-то надо соблазнить… Мужчины у неё никогда не было. Постель, постель… Расслабься и получай удовольствие. А будут ли её о чём-нибудь спрашивать? Что-нибудь предлагать? Против воли рука потянулась к макушке, потом опустилась вниз, гладя прическу. Девушка искала шрам или иной след проникновения в её череп, однако ничего не находила.

Артурова уверила, что операция прошла успешно и несколько раз переспросила, хорошо ли Женька себя чувствует. Первой мыслью было пожаловаться на головную боль и общее недомогание. Сказать так из вредности, чтоб насолить похитителям и тюремщице Яне. Только Артурова, будто подслушав чужие размышления, обмолвилась, что при первых же признаках отторжения Евгению ждет комплексное обследование. Университетские медики предупреждены и ждут команды.

Евгения с детства не переносила больницы и в особенности медобследования, поэтому быстро раздумала жаловаться. Да и чувствовала она себя отлично, не замечала каких-либо изменений после операции. Просто проснулась сегодня утром, и все, без отходняка после наркоза. Тётушке Лене делали недавно операцию, и та рассказывала, что весь день, как проснулась, не могла окончательно прийти в себя, очухалась лишь на следующее утро. Однако у Женьки было обычное утреннее пробуждение, на том и спасибо.

Ливадова услышала, что кто-то идет по дорожке вдоль ярко-красных и жёлтых цветов.

Яна Артурова. В руках держит предмет, похожий на планшет из двадцать первого века — черный прямоугольник с чуть скругленными краями и стеклянной поверхностью.

— Ну, — спросила она, — ты готова?

— К чему?

Женька нахмурилась, за одно мгновение в душе поднялась буря негодования — вспомнилось похищение, постоянные напоминания о рабстве и вчерашняя операция. Только тут же постаралась сделать заинтересованное лицо. Она должна понять и изучить в новый мир! В память крепко взрезались слова Яны, что нетчип обязателен для получения гражданства. Он откроет для Женьки свободу, и она твердо уверена, что и путь домой.

— У нас первый урок, — Артурова устроилась в кресле напротив шезлонга и предложила Ливадовой занять второе пустующее. — Тебе нездоровится?

— Нет, все нормально, — поспешила ответить Ливадова; очевидно, вид у неё не слишком радостный.

Женька улыбнулась как можно более приветливей и поменяла лежак на кресло. Теперь её и Яну разделял невысокий столик из белого пластика.

— Твой нетчип полчаса назад активирован на пятьдесят процентов, — помощница Мартынова пристально разглядывала дикарку. — Чувствуешь что-нибудь необычное?

Евгения Ливадова пожала плечами.

— Нет.

— Какие-нибудь болевые ощущения присутствуют? — Яна была предельно серьёзна. — Есть ли нервозность?

— Все нормально, — Женька старалась продемонстрировать готовность обучаться.

— Да, вижу, — аспирантка покосилась куда-то правее себя. — Никаких отклонений не фиксируется. Удивительно. Мне бы…

Яна запнулась и продолжила только после того, как поправила толстую косу, в которую сегодня были заплетены её волосы. Она-то волнуется.