Месть подана, босс! (СИ). Страница 32

— Значит, тебе будет проще победить, да?

— Я Маркова в любом состоянии опрокину, — самодовольно заявил Карельский.

Ага, верю. Именно по этой причине ты накануне приложил Давиду по той ноге, на которой были неоднократные разрывы подколенного сухожилия.

— Я бы с удовольствием на это посмотрела, — включила я режим дурочки, якобы не слышавшей, какие гадости только что говорил Карельский.

— Не отрывай от меня взгляда, — подмигнул мне Карельский.

До чего же гадкий! Знала бы, накануне пургена в водичку подмешала и вручила бы с радостной улыбочкой, чтобы ему бегалось быстрее в известном направлении. Но сейчас уже ничего не поделаешь! Придётся играть по-честному. Давид был бы недоволен, если бы узнал, что я путаю ему карты. Поэтому я присела на край поля и приготовилась смотреть. Карельский подкинул монетку. И конечно, мяч достался ему.

Игра началась…

Вообще-то было бы безопаснее сидеть далеко на трибунах, а не расхаживать вдоль кромки поля, нарезая круги вокруг сумки с бутылками воды. Прилетит мяч в мою дурную голову, будет очень весело! Собственно говоря, он и едва не прилетел мне в голову раза два, пока я самозабвенно любовалась Давидом и смотрела не в ту сторону.

Команды шли на равных. Первый матч закончился со счётом один-один. Во время тайм-аута Давид остановился рядом. Он облился водой и отфыркивался, разбрызгивая капли во все стороны. Нужно было возмутиться, но я, как заворожённая, смотрела на его мокрые ресницы и потяжелевший малахитовый взгляд.

— Ты хотя бы изредка смотри по сторонам, а то всю игру пропустишь, — усмехнулся Давид.

Я смутилась: босс поймал меня на открытом любовании его мужественным лицом и телом, от которого исходил жар, как от раскалённой печи.

— Я всё равно ничего не понимаю, — парировала я, — я только за тобой наблюдаю. Чтобы Карельский не напакостил.

— Так ты же всё равно ничего не понимаешь! — захохотал Давид.

«Может быть, в спорте я ничего не понимаю, но в пакостях я очень даже хорошо разбираюсь», — подумала я, мрачно взглянув на босса.

Босс опять развеселился. У него вообще было на редкость отличное настроение. Он будто светился изнутри. А по тому, как он резво бегал по полю, умело обращаясь с мячом, и подумать было нельзя, что у него что-то болит.

— Ладно, расслабься, — Давид обнял меня одной рукой за плечи, — победа будет за нами. С тебя поздравления!

Раздался свисток, и начался второй тайм. Если я всё правильно помнила, то Карельский с Марковым согласились играть до победного гола. Вот было бы здорово, если бы в этом тайме Маркову улыбнулась удача, и всё пошло как надо. Карельский пыжился изо всех, почти ничем не уступая Маркову. Было бы прекрасно, если бы Макс не опускался до тычков, хватаний за футболку соперника и прочих мелких ухищрений.

Я всё время поглядывала на часы, считая минуты до окончания второго тайма. Ситуация внезапно повторилась. Почти один в один, как во время первого матча Маркова с Карельским.

Давиду передали пас, и он нёсся к воротам противника со скоростью смерча.

Я вскочила на ноги, сжав пальцы в кулак и впившись ногтями в ладонь.

— Ну же! Вперёд! Давай! — не удержавшись, закричала я.

Ощущения были такие, что, если бы вдруг у меня под рукой оказалась трещотка или прочие атрибуты типичного болельщика, шум бы стоял невероятный!

Давиду оставалось всего немного… Карельский бросился наперерез и прямым подкатом сбил Давида с ног. Опять!

— Фу-у-у! Неспортивное поведение! — топнула я ногой от злости. Надо же быть таким гадким и не уметь проигрывать честно!

Теперь надо пробивать пенальти. Босс решил сделать это сам. Поморщился, растёр ногу и приготовился бить по мячу. Если спортивные заголовки не врали, сейчас в дело должен пойти коронный удар левой ногой Давида.

Карельский, гад, знал, куда бить… Чтобы его на части разорвало. Я в очередной раз обматерила соперника Давида.

Марков разбежался. Я затаила дыхание. Удар…

— Го-о-о-ол!

На Карельского было смешно смотреть, такое кислое выражение лица у него было. Так тебе и надо!

Ох, не знаю, что со мной творится, но это просто нереально! Такой взрыв эмоций и адреналин! Пока Давид со своими игроками поздравляли друг друга, я еле смогла устоять на одном месте. Мне хотелось бегать, прыгать, ходить на голове или на руках… Радость и чувство торжества распирали меня изнутри. И гордость за Давида. Карельский понуро плёлся в раздевалку. Так, стоп, Ксения, ты носишься по краю поля, как сумасшедшая! Надо успокоиться. Но не получается! Хотелось поздравить Давида с заслуженной победой.

Но босс пошёл в свою раздевалку, чтобы переодеться. Кокетливая барышня, даже не взглянул в мою сторону. Да и фиг с тобой, Марков! Пусть у тебя высокомерная и заносчивая задница, я всё равно скажу тебе всё, что думаю. Я подхватила сумку и поторопилась вслед за боссом. Бегом. Пока не передумала. Я залетела в раздевалку, едва не сбив с ног другого игрока, уже покидающего помещение. Торопливо извинилась и вбежала к Давиду.

Я бросила сумку и со всего разбегу прижалась к Давиду, порывисто обняв его. Он слегка пошатнулся от неожиданности. Я хотела разжать объятия, но он тут же обхватил меня руками, прижав к себе.

— Поздравляю! Давид! Ты даже с подбитым коленом уделал этого высокомерного засранца! Утёр ему нос, разбил в пух и прах! Раскатал! Это было потрясающе!

Влажная от пота футболка липла к телу босса, даже его тёмные волосы были намокшие от пота. Но мне было плевать. Я тараторила без умолку. Давид улыбнулся и резко наклонился, впившись мне в губы поцелуем.

Глава 40. Ксения

Я охнула от неожиданности, почувствовав губы Давида на своих губах. Никаких церемоний. Поцелуй был жадный и неистовый. Давид вгрызался в мои губы, кусал и тянул их на себя, посасывал, облизывал и тут же отпускал. Но ненадолго, чтобы вновь взять мой рот в плен. От такого яростного поцелуя начало звенеть в ушах, и ноги вдруг ослабли.

Я едва не повисла на Давиде, приоткрыв рот, впуская его ещё глубже. Он со стоном вторгся языком так глубоко, что стало трудно дышать. Его было слишком много: резкие глубокие толчки языка и грубые жадные объятия. Мужские руки проворно гладили всё моё тело, сжимая так, что я изредка вскрикивала, когда сильные пальцы нещадно сминали грудь. Я принялась активно ласкать своим языком, исследуя губы и рот Давида, не отдавая себе отчёт в том, как сильно мне хочется, чтобы на этом всё не заканчивалось. Но мужчина сомкнул пальцы на моей попке, задрав юбочку, и прижал меня к себе. Я почувствовала, как сильно напряжён его член, упирающийся в низ живота.

Поцелуй прервался. Я выпустила тихий стон, но Давид всё услышал. Он смотрел мне в лицо потемневшим взглядом, жадно поглощая меня им. Потёрся об меня бёдрами.

— Давид!..

Он обхватил кисть моей руки и опустил вниз. Накрыл мою руку своей ладонью, сжал пальцы, заставив обхватить его член. Даже через спортивные шорты и плавки чувствовалось, какой он большой и горячий. Ладонь Давида переместилась на мою грудь. Одной рукой он сминал кожу на моей попке, а второй рукой забавлялся с грудью. Он меня уже не удерживал, но мои пальцы сами двигались по стволу члена.

— Бэмби… — застонал Давид и приложился губами к моей шее, покусывая.

Горячо и влажно облизывал шею языком и довольно постанывал, прижимаясь всё теснее. Это был пожар. Давид горел сам и заставлял гореть меня.

— Я хочу тебя, Бэмби. Охренеть как хочу…

— Давид…

Мне кажется, что я забыла все остальные слова, потому что могла выговорить только его имя.

— Только не говори нет, Бэмби. У меня острый недостаток тебя. Такой острый, что даже яйца звенят. Скажешь «нет», свяжу и оттрахаю. Потому что ты сама этого хочешь, да?

— Да, Давид!..

Вырвав признание из моих губ, Давид отстранился и сгрёб наши спортивные сумки.

— Поехали.

Он обхватил меня за запястье и потащил за собой. Я едва успевала подстроиться под его размашистый шаг. Давид закинул сумки в багажник и подтолкнул меня к автомобилю, открыв заднюю дверь. Я едва успела сесть, как он залез следом и потянулся ко мне словами: