Вор и убийца. Страница 57

– Куда мы направляемся? – спросил Ричард.

– На хутор. Он уже много поколений принадлежит семье Андаров. Они лесники. Хозяин хутора будет рад приютить нас и… – Томас Велдон осекся, оборвав собственную мысль. Договаривать он явно не хотел. – Барон, вы идете первым.

Порой инквизитор говорил с драгуном учтиво и даже обращался к нему на «Вы». Все же в Ричарде Тейвиле текла дворянская кровь, не чета какому-то вору. Мной же Велдон все время норовил помыкать. Как мальчишкой. Да черт с ним! Гораздо больше беспокоил хуторянин, к которому мы идем. Не сдаст ли имперцам? Как мы вообще сможем у него укрыться? Округа наводнена огсбургцами, непременно кто-то из них стал на постой на хуторе, и тут из заснеженного леса появляемся мы… Дальнейший план инквизитора будил нехорошие предчувствия. Ха! План! Разве его замысел можно назвать планом? Похоже, церковник хорошо обдумал только побег из тюрьмы да путь за пределы бастиона и города. Дальнейшее монах оставил на самотек.

Мы шли, а помалкивал, плюнув на свои опасения. Лишь выдернул из кобуры два пистоля, с ними спокойней. Я тоже устал и покамест решил довериться благоразумию отца Томаса. Велдон явно не дурак и вряд ли идет на хутор вслепую. Давно известно, что конгрегация Вселенской инквизиции располагают сетью людей особого толка. Видимо, хозяин хутора один из таких особых людей, а его усадьба, может статься, с двойным дном. Там мы и заляжем. Лечь на дно, пока будут искать – это лучшее, что можно придумать, или я не вор.

Тейвил двигался впереди, Велдон ступал за ним. Барон также нес в каждой руке по пистолю. Старый отец Криг шумно сопел за мной, однако не отставал. Замыкал шествие Брендон. Он перекинул за спину аркебузу драгуна, свое же ружье держал наготове. После встречи с упырем ничто не выглядело излишней предосторожностью.

Падали редкие белые хлопья. Слишком мало нового снега, чтобы скрыть следы. В сугробах по щиколотку провалы от наших сапогов в белом намете скажут сами за себя. Здесь шли беглецы. Проклятый пепел! Добром дело не кончится!

Тропа вывела к очищенному от деревьев взгорку, вдоль подножия которого вился широкий торговый тракт. С девственно чистым снежным покровом, изредка тронутым дорожками отметин от звериных лап.

Половина небосвода посерела, вот-вот рассветет окончательно. Мы ступали по вырубке в два десятка шагов шириной. Дорога внизу вышла к пересечению с другим, таким же широким путем, а лесная тропа повернула к заснеженным зарослям. Велдон велел остановиться. Инквизитор встал у обрыва, нависшего каменным выступом прямо над обочиной пустой дороги.

– Это здесь, – произнес он, указывая на противоположный край тракта. – Дуб висельников.

Старое дерево с раскидистыми ветками росло поодаль от леса. В Загорье вдоль основных дорог непременно тянулась вырубка. Низкие пеньки сопровождали путешествие путников по обе руки от дороги. Обычно лес расчищался на тридцать-сорок шагов от края тракта, но иногда и более. Этот древний дуб топоры лесорубов обошли стороной.

– Почему он так называется?

– Потому и называется, что висели на нем пойманные на дороге лихие люди, грабители и воры, – ответил мне отец Томас, выделив последнее сказанное слово. Он полагал, что заденет мои чувства, и зря. Николас Гард давно знает, что такое быть вором, и не монаху о том судить.

Я зло выругался. Едва подумал о пустом выпаде отца Томаса, как вспомнилась ревентольская Стена казней, пальба под восторженные вопли толпы и клятвы отомстить. Неисполненные клятвы. Нет, церковник не промахнулся, хоть и попал не туда, куда целил. Снова как будто бегу от своей же клятвы. До Конрада Дамана рукой подать, а я опять ухожу.

Помрачнев, почти безучастно наблюдал, как Брендон, инквизиторы и Тейвил поочередно прыгали со взгорка вниз. Нехитрый замысел, но может сработать. Мы словно бы из воздуха появляемся на тракте, где наши следы скоро смешаются с другими. Утро сулит дорогам близ оккупированного Бранда передвижение массы войск, патрулей и, в конце концов, поисковых команд по наши души.

– Купец! – позвал Ричард. – Заснул что ли?

Встрепенувшись, последовал за ними. Прыгать пришлось с высоты человеческого роста. Ухнув при приземлении, я непроизвольно глянул на старика. Как он кости не переломал? Хотя сейчас Брендон поддерживал принявшего помощь отца Крига под локоть, пожилой инквизитор не выглядел таким изможденным, как у места гибели отца Самюэля и Джона.

Я посмотрел на возвышенность, с которой мы спустились. Низкая и плоская, сточенная временем почти до уровня земли скала. Давно заросшая, с обнажившимся голым камнем у перекрестка дорог. Ветер сметал снег у края скального выступа. Не видно ни тропы наверху, ни следов нашего пребывания.

Светало на глазах. Мы спешно двинулись по дороге, вышедшей к перекресту у старого дуба.

– Часто ли здесь висят грабители и воры? – спросил я Томаса Велдона, надеясь услышать что-нибудь, что также позволит уязвить церковника.

Лаконичный ответ разочаровал:

– Нет.

– После эльфийского проклятья в Загорье не оставляют мертвецов под открытом небом, – пояснил отец Криг. Он снова тяжело дышал, однако, влекомый под руку Брендоном, шел вровень с остальными.

Под открытым небом? Еще бы! В Сумеречье покойнику запросто взбредет в голову прогуляться под луной, а виселицы нужны как раз для острастки. Дабы повешенные поболтались на виду неделю-другую, а то и месяц. Но кому нужны мои измышления? Все смотрели только под ноги.

Не теряя драгоценное время на пустые разговоры, мы ступали дальше.

Утро выдалось тихим, мороз спал, потянуло сыростью. Судьба благоволила нам: оттепель уберет оставленные следы вместе со снегом. Однако белый покров пока лишь только намок. Мы поспешали за Велдоном. Я ловил себя на мысли, что постоянно вслушиваюсь в безмолвие, окутавшее дорогу. Даже потянулся к магии. Но улавливал только звук шагов по снегу да дыхание инквизиторов, Ричарда и Брендона.

– Сюда, – отец Томас свернул на дорожку, вильнувшую от тракта в лес.

На узкой дороге с трудом могли бы разъехаться две крестьянские подводы. Деревья сразу подступили к обочине. Лес вокруг рос густой, стволы и кустарник теснились плотно. Рассвело окончательно, а ночью тут было бы очень не по себе. Только день для нас не менее опасен. Физиономия шедшего рядом Тейвила выражала явное беспокойство. Барон вспомнил орочьи разъезды, пробормотал что-то неразборчивое на их счет и сплюнул на снег.

Почти сразу, как торговый тракт скрылся за деревьями, лес расступился. Теперь по левую руку от дороги потянулась череда полей. Обработанная земля под снежным одеялом уходила вдаль и растворялась в утренней дымке. Где-то поблизости должно быть крупное село или усадьба лорда, а значит и огсбургские гарнизоны.

– Как на ладони, – с досадой произнес я.

Барон разродился солдафонской бранью.

Велдон смерил нас холодным взглядом. Его задевало столь явное проявление сомнений в правильности выбранного им маршрута.

– Почти пришли, – сухо сказал он и махнул рукой куда-то вперед. – Хутор. Я его уже вижу.

Кажется, и впрямь что-то темнело.

– А вдруг там имперцы? – я решил задать несколько вопросов, пока еще не оказались в глубине открытого пространства. В своем ли уме церковник? Куда он нас тащит?

– Нет там никого, – с уверенностью сказал Велдон.

– Откуда вам знать, святой отец?

Инквизитор опустил голову и глубоко вздохнул, намереваясь отчитать зазнавшегося вора.

– Слушайте отца Томаса, – в разговор вступил старый монах. Он снова слегка пошатывался и опирался на угрюмого Брендона.

– И все же, – поддержал меня Тейвил, но говорил он гораздо учтивей, – почему вы оставляете без внимания наши опасения?

– Хутор слишком мал, чтобы взять на постой даже десяток человек, – Велдон ожег взглядом. – Но там есть скрытый от посторонних взгляд подпол, где переждем поиски. Хозяин хутора не просто лесник. Его прошлое темно, но он очень обязан Матери Церкви и лично мне.

Я хмыкнул. Очевидно, на хуторе поживает старый контрабандист. Очень захотелось вставить несколько словечек про то, что прошлое не оставляет людей, чье ремесло схоже с воровским. Только смолчал, больно яростно Велдон смотрел на нас.