Еретик (СИ). Страница 42

— А Олли тут? Я хочу ее видеть.

— Нет! Не пущу! Разбудишь. Только уснул ребенок. Простыла где-то, болеет — не ходи, не тревожь!

— Но она мне будет рада, я хочу просто посмотреть! — запротестовал Тим.

— Не пущу! Разбудишь! Хочешь посмотреть — придешь завтра днем, как все нормальные люди, и посмотришь! Все!

Тим отступил и замолчал.

— Ладно, — сказал он наконец. — Мясо я вам принес. Ладно… — повторил он и шагнул во тьму.

Уже выйдя за пределы Грязного города, он остановился и обернулся. Деревня, придавленная морозной ночью, мелькала редкими огоньками. Даже большие дома жрецов почти не давали света.

— Завтра, — прошептал Тим. — Я приду сюда завтра и убью ЕГО!

Слова эти, произнесенные вслух, улетели во вселенную и стали ее частью. Для него это стало как клятва, теперь он чувствовал, что обязан. Должен!

Убить человека. Убить Повелителя. Теперь, тут, находясь в ЕГО владениях, Тим почувствовал, что это будет не так-то просто. Раньше он никогда не убивал людей. Как это будет? Найти ЕГО, биться с ним и убить ЕГО, видеть глаза ЕГО, слушать стон. А если не получится? Если Единственный победит? Тогда пощады не будет. Но Тим меньше всего думал об этом.

Страх перед убийством человека показался ему странным. Он думал, что после всех этих убитых им выверков душа его воспримет эту идею спокойно.

О выверках он вообще не думал. Даже сейчас, убивая косулю, он и то испытал больше чувств, чем при убийстве последнего альфы. Выверки были для него как овощи или ягоды. Когда ты объедаешь спелый куст малины, разве ты думаешь, что причиняешь кусту боль или смерть? Ты просто лакомишься, и все.

Но убить человека…

Тим дошел до мешка с вещами и, забросив его на спину, выпрямился, вдохнул морозный воздух и опять произнес вслух:

— Я должен — и будь что будет!

Инга ждала его у озера. И когда он подошел к ней, она так двинула ему по лицу, что ногтями расцарапала щеку.

— На детей твоих напали! Где ты шляешься вечно? — грозно спросила Инга.

Несмотря ни на что, Тим почему-то улыбнулся, потрогав пылающую разодранную щеку.

— Что случилось? Где они? — спросил Тим.

— Уже нигде! Уже без тебя все решили!

— Я был в Грязном городе, ходил на разведку. Завтра, думаю, пойти и убить Единственного. Освободить людей, сказать им правду.

Инга фыркнула:

— Вот эти шестеро мужиков, что мы видели, это его люди?

— Откуда ж я знаю?! Но, скорее всего, его. Тут я других поселений не знаю.

— А что они хотели? Кого искали?

— Это ты меня спрашиваешь? — сострил Тим.

Инга молчала.

— Ты поможешь мне, ты согласна? — спросил Тим.

Ига осмотрела его с ног до головы.

— Единственный этот ваш хорошо устроился. А он точно один стальной, вдруг их там целая компания?

— Нет. Один. Один стальной, это точно, так бы люди знали.

— Ну, раз один — значит, вполне реально. Я думаю, нам будет лучше, если его не станет. Хорошо, — согласилась Инга. — Пойдем, наведем там шороху! Так значит, завтра? Точно?

Тим кивнул.

Инга ушла к девочке, спящей под голой березой, обняла ее и уснула.

Оглядевшись, Тим нашел Мая. Он сидел поодаль, в маленьком овраге. Прятался. Он чувствовал, что сегодня натворил что-то страшное, роковое, непростительное, и теперь был в горьком отчаянии. Он ощущал, что нужно как-то вернуть потерянное доверие матери, каким-то чудесным образом опять влюбить ее в себя, чтобы все было, как раньше, доказать ей, что он хороший, но как это сделать — он не представлял абсолютно и мучился.

Тим подошел к нему и сел рядом. Обнял и прижал к себе, откинувшись спиной на траву. Эти объятия успокоили Мая, и он уснул. А вскоре заснул и Тим.

========== Глава 24 ==========

Погода разбушевалась. Жгучий ветер сбивал с ног. Рваные синие снежные облака неслись по небу. Все заледенело и притаилось.

Парадная дверь в доме бога открылась, и на крыльцо вылетел мальчик лет десяти. Заливаясь в истеричном крике, он пополз в угол, но тут же вышел Единственный, схватил ребенка за шиворот и поволок во двор. За ним вышли несколько крепких парней-прислужников и опрятный, красивый, как пряник, Лин.

Единственный разодрал одежду на мальчике и, всем телом впитывая его заходящиеся визги, швырнул на землю и стал пороть розгой. Мальчик визжал и извивался под ним. Розга вскоре сломалась. Единственный схватил палку, но, сделав пару ударов, остановился и сказал парню-прислужнику:

— Нет. Я его убью, а он мне еще нужен живой. Секи его ты!

Парень поклонился, взял новую розгу и принялся хлестать корчащегося мальчика.

Лицо Единственного было спокойным, как и всегда. Только глаза застыли и сверкали колючим огнем.

Парни-прислужники жались от шквалистого ветра, и только Лин стоял позади господина с легкой улыбкой на миловидном лице.

Все были увлечены криками и поркой и не сразу заметили возню у ворот. Стражники сцепились с каким-то оборванцем, но побирушка не хотел уходить и рвался увидеть Единственного.

— Повелитель! О, мой великодушный повелитель! Позволь… — ветрище обрывал и гасил голос убогого.

— Кто это? Пропустите! — крикнул Единственный. Мальчик к тому времени уже потерял сознание, и его поволокли обратно в дом.

Стража отстала от оборванца, и он, сгибаясь и кланяясь, засеменил вперед.

— Господин-повелитель! Владыка! Позволь… умоляю… страшные вести!

Единственный с интересом посмотрел на сгорбленную фигуру в стоптанных лаптях.

— Змей…

— Как ты смеешь произносить имя этой мрази в моем присутствии?! — вскипел Единственный. Парни бросились на оборванца, но он отмахнулся от них, и они встали.

— О, величайший! Я был в лесу, собирал хворост и увидел Змея! Это поганый вольнодумец и террорист! Негодяй и подлая личность! — нищий сгорбился, постоянно кланяясь.

— Что он сказал тебе? Где ты его видел?

— Он рыщет, этот неугомонный шакал, рыщет по Вашей земле и строит против Вашего Величия козни! Но он… он велел передать вам…

— Что велел передать? Говори! Давно это было? — Единственный схватил бродягу за плечо.

— Он велел предать… — нищий дрожащими руками достал из-за пазухи какой-то сверток. — Велел сказать лично вам! Велел передать… — нищий умолк и выпрямился… — Привет тебе, сука! — и, прошипев это сквозь стиснутые зубы, пырнул Единственного в бок кинжалом.

В самый последний момент Единственный схватился за лезвие и остановил удар. Горячая резвая кровь побежала с его кулака на землю, и земля задымилась.

— Что это значит?! — отказываясь понимать, прошептал побелевший Единственный.

— Сдохни ты! — зарычал Тим и замахнулся для удара, но Единственный двинул ему лбом в нос, и Тим попятился назад и упал.

Единственный, тяжело дыша, осмотрел разрезанную ладонь и отшвырнул кинжал.

— Как ты смеешь?! Я — бог твой! — все еще не веря в происходящее, ахнул Единственный.