Сувенир с Мирассы (СИ). Страница 134

- Мы тоже, можешь поверить, – хмыкнул бесчувственный бог варваров. – Так какие новости ты привёз: хорошие или плохие?

- Непростой вопрос, знаешь ли… С одной стороны – хорошие. Мне удалось пробить разрешение на строительство, и даже воочию увидеть место будущего курорта. Ещё рад сообщить, что Мирасса – совершенно дивная планета, я сам в этом убедился. И не надо морщиться, Жужелица, ты и сама знаешь, что ничего более красивого, наверное, во Вселенной нет.

Я нехотя кивнула. С этим спорить было бесполезно, особенно, если человек только что вернулся оттуда, и впечатление от прелестей Храиссы, чтоб ею Плорад не подавился, не потускнело и не стёрлось в памяти, как у меня. Впрочем, возможно, всё дело было в постоянных сожалениях о том, что моя нога вообще ступила на её почву.

- Так вот, Мирасса, безусловно, стоит того, чтобы побороться за право жить на ней. И нашему отцу там бы очень понравилось, – продолжил новоиспечённый поклонник красоты. – Если говорить о людях, то тут всё куда сложнее и неоднозначнее. К хорошим новостям можно отнести, пожалуй, только то, что у нас в союзниках – мать одного из императорских наследников. Предвосхищая ваши вопросы, сразу поясню: их двое.

- Двое? Но император один? – уточнил Эктор.

- Угу, император всегда один, а наследников всегда двое, – подтвердил первый стратег. – И семья одного из них активно поддерживает идею строительства курорта на Мирассе. Те самые друзья Альдора, о которых я говорил.

- Хорошие новости закончились? – спросила я. – А что у нас плохого?

- Плохое заключается в том, что эта семья наследника не относится к фаворитам гонки, так сказать. Второй претендент принадлежит к куда более влиятельному клану местной знати, более того, предыдущий император происходил из этой же семьи, а по местным меркам это очень сильный аргумент в их пользу. И вот они-то как раз не заинтересованы в расширении контактов Мирассы с внешним миром.

Вигор присвистнул, Лавиния сжала губы, и только Эктор не шевельнул ни единым мускулом, весь превратившись в слух, как это водилось у стратегов при сильной концентрации. Я же почувствовала что-то вроде разочарования и облегчения одновременно. Если идеи Скросса поддерживает не самая сильная сторона, да ещё и имеющая влиятельных противников, значит, наша миссия, скорее всего, обречена на провал. А это значит, что статус-кво сохраняется, по крайней мере, ещё какое-то время, и лягушонок остаётся здесь…

Впрочем, Эдор ещё не закончил, так что торопиться с выводами не стоило.

- Чтобы вы лучше представляли себе расклад сил, я просто опишу всё, что мне удалось узнать за эти дни от разных людей на Мирассе. Кстати, мы себе в корне неправильно представляем отношение мирассцев к жителям других планет. Кто там предполагал, что они чувствуют себя обделёнными и изолированными? Ничего подобного! Каждый мирассец свято убеждён в том, что он является любимчиком Всевидящего, поскольку творец поселил его в настоящем раю, оставив остальным куда более суровые и неприспособленные для жизни места. И знаете, глядя на окружающее великолепие, начинаешь думать, что эта идея не так глупа.

- Зачем же тогда они позволяют чужакам вторгаться в этот земной рай? – поинтересовался Вигор. – Если они избранные, – а ведь мирассцы-люди считают себя избранными? – зачем им вся эта канитель с курортами, потоком туристов и прочим?

- А это, понимаешь ли, особый род благотворительности и альтруизма, продиктованный жалостливыми сердцами мирассцев, горячо сочувствующих несчастным обитателям других планет, и желающих хоть как-то дать им возможность приобщиться к райской жизни, – любезно пояснил Эдор.

Мы дружно уставились на ухмыляющегося стратега.

Я, конечно, знала, что Мирасса дурно влияет на своих жителей, но чтоб так… Значит, опять теория богоизбранного народа, только теперь на отдельной планете? Анахронизм, как есть анахронизм, с самого начала и до конца. Эх, наших бы университетских студентов-философов туда, хотя бы на полгода… Они бы живо прочистили мозги всем «возлюбленным чадам Господа нашего».

- Не верите? А зря. Именно так они в общей массе и думают о нас: несчастные и обделённые, – продолжил Эдор, вдоволь насладившись нашими вытянутыми физиономиями. – И «партия прогресса», как мы её называли, на самом деле является чем-то вроде течения «Милосердие».

Я, не удержавшись, фыркнула. Упомянутое общество, пустившее корни на множестве планет нашей системы, прославилось своей любовью к домашним питомцам, которых изымало у нерадивых хозяев и передавало в более подходящие и заботливые руки. Ничего не скажешь, дело благородное и заслуживающее уважения, но оказаться в роли спасаемых животных… Это было уж как-то чересчур.

- Таким образом, напоминаю расклад сил: во главе абсолютно всего стоит император. Он управляет армией, силами поддержания порядка, экономикой, политикой – словом, всем. Но, разумеется, не единолично, а с помощью узкого круга своих родственников и единомышленников, занимающих основные посты. Вся эта банда, кроме всего прочего, пользуется какими-то привилегиями, какими точно, мне не удалось узнать, но можно предположить, что немаленькими, если уж все рвутся стать родственниками правителя. Но! Всем этим они могут пользоваться, пока у власти стоит «их» император. И этот срок очень чётко оговорён: двадцать пять стандартных лет. Ни больше, ни меньше.

- Почему? – тут же поинтересовался Вигор.

- Не знаю. Местным жителям такой порядок вещей кажется совершенно нормальным, они даже не задумываются о том, почему смена императоров происходит именно так, и почему каждый из них правит только двадцать пять лет. И почему предыдущий император, после передачи титула и власти, удаляется на некий остров Отдохновения, где, как говорят, заканчивает свои дни в тишине и забвении.

- Так эта должность у них не пожизненная? – поразилась я. – Очень странно… А императрицы?

- Нет у них императриц.

- То есть, император вообще не женится?

- Нет. Насколько я понял, мать наследника – вовсе не жена действующего императора.

- А кто же? Официальная любовница, что ли?

- Не знаю, Жужелица, не знаю… Видишь ли, местные жители совершенно не рвутся расписывать каждому встречному о том, как у них всё устроено. То, что я вам рассказываю – выжимка из моих собственных наблюдений, обрывков разговоров, недомолвок, случайных слов. Мирассцы своих тайн не выдают, искренне считая, что чужаки спят и видят, как бы пополнить ряды счастливчиков, живущих в раю.

- Ну, в данном случае они не слишком далеки от истины, – мягко улыбнулась Лавиния. – Будь у меня столь прекрасный дом, я, возможно, тоже беспокоилась бы о грабителях и квартирантах…

- Вот и они беспокоятся, практически ничего не рассказывая о себе. Всё, что мне удалось понять из отдельных замечаний и светской болтовни, что семьи у императора нет, но есть два, условно говоря, принца, которых рожают женщины, тщательно отобранные каким-то специальным Комитетом по наследованию. Они должны быть непременно аристократками по происхождению, и удовлетворять неким обязательным требованиям. Затем один из юношей, по достижении всё тех же двадцати пяти лет, становится очередным императором, а второй бесследно исчезает, чтобы больше никогда не появиться.

- Всевидящий, они что же, убивают их, что ли? – ужаснулась я.

- Понятия не имею. Возможно, что нет, просто изолируют, как и отошедшего от дел правителя. Я думаю, что вряд ли будущие матери соглашались рожать сыновей, если бы знали, что они обречены на смерть.

- Не знаю, не знаю, – проворчала я. – В истории человечества имеются примеры и пострашнее, а эта Мирасса – просто скопище нелепостей и отживших обычаев, начиная с самого императора, и заканчивая их представлениями о мире.

Эдор пожал плечами.

- Точных сведений у меня нет, а строить предположения на пустом месте я не люблю, поэтому рассказываю лишь то, что узнал. Так вот, император правит двадцать пять лет, его родственники наслаждаются жизнью в течение этих же двадцати пяти лет, и, одновременно, растут следующие два претендента на трон.