Лебон (СИ). Страница 38

Через 20 минут охранники выводят Хенвона и оставляют рядом с курящим Хосоком. Шин с огромным трудом подавляет в себе желание обнять и согреть Че. Хенвон похож на потерянного ребенка: он стоит, смотрит на Шина и даже не моргает. Ничего не говорит, никуда не дергается и уже не плачет. Только дрожит. Так сильно, что даже Шин чувствует его дрожь. В его глазах нет ни ненависти, ни обиды, ни злости. Нет ничего. И это пугает Хосока. Это пугает его до ледяных щупалец вокруг горла. Шину становится снова трудно дышать. Он хочет, чтобы Хенвон нагрубил ему, послал нахуй, хочет, чтобы сказал, как ненавидит, чтобы вообще хоть что-нибудь сделал, а не стоял, как кукла с широко раскрытыми глазами. Дрожащая и сломанная кукла.

Хосок открывает дверь с пассажирской стороны мазерати; Хенвон молча усаживается на место.

Шин садится за руль и они выезжают. Всю дорогу до особняка Че молчит и смотрит на дорогу. Дрожь тихо-тихо отпускает парня.

Хосок молчит и курит. Только на предпоследнем светофоре, Че обращается к Шину:

— Выключи подогрев сидений. Я дрожу не от холода.

Хосок молча выключает.

Особняк Шин Хосока

Когда они приезжают в особняк, Хосок не уезжает и тоже идет в дом. Но в отличии от Хенвона, который сразу поднимается в свою спальню, Шин идет к бару в гостиной с твердым намерением напиться. Собрав пару бутылок, он тащит их на столик, следом достает лед. Хосок, выкинув пиджак и расстегнув рубашку, валится на диван. Он решает напиться и провести ночь на этом диване, но его планам мешают.

Через полчаса Шин, лежа на диване, видит, как Хенвон спускается вниз и идет прямо к нему. Хосок даже думает, что у парня стопроцентно где-то спрятан пистолет, судя по тому, с какой твердой походкой Че направляется к дивану. Но у Шина нет никакого желания это проверять. Хенвон подходит к нему и становится рядом. Он только из душа, волосы влажные и от парня пахнет гелем с запахом манго.

— Почему ты остановил их? — спокойно спрашивает Че, смотря сверху вниз в глаза Шину, — Почему не дал им закончить начатое?

— А тебе так этого хотелось? — вдруг начинает злиться Хосок.

— Нет! Я просто хочу услышать от тебя, почему! Неужели это так сложно?! Скажи, что жалость, что пожалел! Хотя бы так скажи!

Хосок привстает и садится на диван.

— Я хочу напиться, а ты мне мешаешь, — говорит Шин, лохматя волосы, — И я думаю, на сегодня достаточно. Иди спать, пока я не передумал, — с легкой угрозой в голосе продолжает Хосок.

Хенвон сразу разворачивается и идет к лестнице.

POV Hyungwon

Я лёг в постель сразу, как вошел в спальню, но заснуть не удавалось. Так я и ворочался в кровати часа два, пока не услышал, что кто-то поворачивает ручку двери. Я отвернулся к стене и притворился, что сплю, так как сразу понял, что это Хосок. Охрана обычно стучится. Я усиленно пытался изображать спящего и почти не дышал. Он молча подошел к постели и сел на противоположный край. Я все ждал, когда он или разбудит меня, или уйдёт, но он просто сидел и ничего не предпринимал. Мне хотелось сменить позу, даже воды попить приспичило, но нежелание с ним разговаривать одержало верх и, видимо, от нервного напряжения меня все-таки вырубило. Ночью я проснулся от жажды. Я был один в комнате. Хосока не было.

Следующие четыре дня прошли как обычно. Я гулял по особняку, даже обнаружил подземный гараж Шина, в котором насчитал ровно 11 автомобилей, большая их часть были дорогие спорткары. Странно, что обладая такой коллекцией, Хосок обычно передвигается на Gelandewagen, а теперь и Maserati. Я подумал тогда, что он не водит от жадности, не хочет портить машины, и поэтому каждое мое утро начиналось с того, что я спускался в гараж и пинал ногами колеса каждого автомобиля. Поцарапать или разбить стекла я не осмеливался, потому что боялся Шина. Очень сильно боялся, особенно после борделя. И второй раз там оказаться я уж точно не хотел. Мои охранники, как ни странно, на мой каждодневный ритуал никак не реагировали. Они молча стояли в сторонке, пока я вымещал злость на автомобилях их босса.

На пятый день он лично заявился. Было часов шесть вечера, я курил во дворе, когда увидел въехавший во двор гелик. Мое сердце будто упало в пропасть. Сигарета замерла в руке. Ко мне вернулось то самое давно забытое чувство — убежать и спрятаться. Вот только я замер как статуя и не мог сдвинуться с места.

 — Пошли, — сказал он мне и направился ко входу в дом.

Я без слов последовал за ним. Он, не останавливаясь, стал подниматься на второй этаж. Я уже понял, что будет дальше и замер у лестницы, борясь одновременно с двумя противоположными чувствами внутри. Одно кричало: беги, не иди, ты не можешь жить по его правилам. Второе требовало подняться за ним и сделать все, что он хочет, потому что он все равно получит то, что хочет, а я глупый, что до сих сопротивляюсь. Когда Хосок замер посередине лестницы и повернулся ко мне со своим коронным взглядом, означающим, что я точно получу по самое не хочу, второе чувство выиграло, и я понуро поплелся наверх. Шин не пошел в «мою» комнату. Кстати говоря, в других помещениях наверху я никогда не бывал. Я направился за ним до конца коридора, и мы вошли в огромную спальню, в которой кроме двери в душ, была стеклянная дверь, ведущая в большую гардеробную. Как я понял, это была личная спальня Шина. Пока я рассматривал красивую и со вкусом отделанную комнату, смотря на все, кроме кровати king size по центру, он медленно подошел ко мне вплотную и коротко сказал:

— Я хочу тебя.

Я не мог смотреть ему в глаза, поэтому смотрел на его губы, ключицы, на все, что угодно, лишь бы только не столкнуться взглядом. Он медленно нагнулся и коснулся губами моей шеи, так же невесомо касаясь, поднялся к щеке. Я даже не шелохнулся. Просто стоял и не шевелился. Затем его губы коснулись моих. Я не сжимал губы, не отворачивался. Я впустил его язык, позволил его рукам притянуть меня ближе. Он не делал резких движений, я бы даже сказал, что он был нежным. Очень нежным. Насколько это вообще было возможно. Он долго целовал меня и одновременно раздевал. Единственная проблема — я не знал, куда деть свои руки. Это странное ощущение, когда ты и хочешь, и не хочешь одновременно. Но он все решал за меня. Я не понял, как мы оказались в постели и оба уже были раздеты. Когда он успел все это провернуть? Видимо, я очень долго думал и размышлял. Он не торопился; медленно целовал мое лицо, шею… Хосок покрывал поцелуями все мое тело. Но шок у меня случился чуть позже, когда он, покрывая поцелуями живот, спустился ниже и его губы сомкнулись на моем члене. Сказать, что я охренел — ничего не сказать. Я даже дернулся, но он рукой надавил мне на грудь, и я снова откинулся на постель. Что он творил своим языком и губами было невероятно. Это было настолько хорошо, что я, к своему стыду, умолял его не останавливаться. Через еще пару мгновений я испытал, не побоюсь этого сказать, лучший оргазм в своей жизни. И опять с Шин Хосоком. С ненавистным мне Шин Хосоком, который только и делает, что превращает всю мою жизнь в ад. Пока я приходил в себя, он встал и достал из тумбочки смазку. Хосок долго и медленно растягивал меня. Пока он проводил все эти махинации, я уже снова был возбужден. От смеси чувств внутри я готов был лопнуть. Мой мозг отказывался соображать, а мое тело решило командовать. Все, что нужно было моему телу — это его руки, его губы и его член внутри. Пока он, словно нарочно, медленно издевался надо мной, хотя сам был не менее возбужден, я ныл и даже требовал уже меня трахнуть. Шин только ухмылялся и снова целовал, кусал, лизал. Я дошел до той точки, когда мне окончательно сорвало крышу и я просто поменялся с ним местами. Он не сопротивлялся, когда я повернул его на спину, и сам стал насаживаться на его член. Хосок так растянул меня, что я почти не почувствовал боли. Как только я привык к нему внутри, начал двигаться. Шин придерживал меня за бедра и направлял. Конечно медленно и нежно больше не получалось, толчки стали резкими, глубокими, скоро он и вовсе подмял меня под себя и снова стал вести процесс сам. Я не могу сказать, что мы трахались и также не могу сказать, что мы занимались любовью. Одно я могу сказать точно — это было невероятно.