Where Angels and Demons Collide (СИ). Страница 97

Она мучилась многими вопросами, но особенно надеялась, что Билл удержит своего дурацкого вспыльчивого человека под защитой, это избавило бы всех от малоприятной работы.

Чем-то явно раздосадованный Дахил тем временем шлепнулся прямо перед ней около корней большого дерева.

— Мерзкие Светлые твари, ненавижу вас, чтоб вы все провалились в Ад. Ух, я бы повеселился на славу, — гневно прорычал он и весьма предсказуемо достал из складок плаща фигурку Ангела наподобие вуду. — Всю мою добычу утащили… Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — шумно дышал Демон, одну за одной втыкая иглы в фигурку.

Дария хмыкнула себе под нос.

— Не думаю, что стоит беспокоиться. Все будет нормально, Амулет станет нашим, рано или поздно. Не может не стать.

Дахил злобно покосился на нее.

— Разумеется, я не сомневаюсь в этом. Великий Дахил звучит лучше, чем какой-нибудь там Великий Давид, — пошутил Демон, захихикав своей собственной остроте. — Правда же, звучит?

— Конечно, — поспешила Демоница потешить его чувство собственной важности.

Лич наматывал вокруг них бесконечные круги, скользя бесшумной тенью чуть поодаль.

— Я войду в историю Ада, — Дахил все еще продолжал тыкать иголки в несуразную фигурку. Она уже стала больше похожа на ежа, чем на Ангела. — Вся Преисподняя склонится передо мной, Великим Демоном. Люцифер сделает меня своей правой рукой, турнув этого хлюпика Марбаса. Ооо, я уже вижу этот момент!

— Всенепременнейше, — каменным тоном отозвалась ему Фурия, — так оно и будет. Но что мы будем делать пока, Дахил?

— Мы? Ждать, конечно. Когда Амулет вспыхнет вновь. Раз иголочка, два иголочка, — напевал Демон свою песенку. — Рано или поздно мальчишка покажется оттуда, где бы он ни прятался. И тогда мы возьмем его тепленьким!

Дария напряженно уставилась в темную даль, искренне надеясь, что человек понимает, когда шутки уже кончились. Прямо сейчас Биллу настала пора отрастить себе десять глаз, чтобы присматривать за своим подопечным в разы внимательнее.

But time and time I’m falling back to you

Slowly dancing through your hell

And there’s nothing left for me to fake

I’m just a ghost inside of your embrace

I’m hollow, I leave you here

With a broken halo

In sorrow you will find your way

With a broken halo

( Broken Halo – Days of Jupiter)

Остаток ночи догорал очень быстро. Билл и Том лежали, обнявшись, и лишь дыхание их нарушало тишину помещения. Темноволосый Ангел уснул, но Том отчего-то не мог последовать его примеру. Голова его покоилась на груди Хранителя, а биение его сердца отдавалось в такт пульсу — ровным, мерным стуком, который, как колеса поезда, убаюкивал мальчишку. Тишина и догорающее тепло комнаты окутывали их, объединяя в моментах, которые навсегда оседали в памяти. Том почти не ощущал свое тело, его налила невесомость, подаренная нежностью его Хранителя, и даже синяки, нанесенные друг другу в раже драки, сейчас не казались болезненными. Все это было приятно сейчас — даже шумный рой чувств и мыслей, с которыми казалось так сложно справиться, это оставалось частью их, их сумасшествия, в которое они нырнули вдвоем, и не собираясь больше выныривать обратно.

Рука Билла проползла у Тома под шеей, прижимая его так крепко, как только можно. Тонкие пальцы Ангела гладили кожу мальчишки как теплый ласковый ветерок. Тому больше не было нужно ничего — лишь только лежать в этих объятиях вечно и чувствовать своего Ангела рядом. Он взял его руку и поцеловал ободранные костяшки. Том знал, что Билл улыбался во сне, пряча свою улыбку в его дреды, ему даже не требовалось поворачивать для этого голову. Страж Света тоже был умиротворенно счастлив в объятиях своего смертного.

Том не хотел знать, что случится потом, не хотел наступления завтра, ведь все, что было важно для него, уже находилось в его руках. Он хотел бы, чтобы у них получилось спастись от неминуемого бега времени, хотя видел, что ночь уже медленно разжимает свои объятия и тает за за окном, а темнота уступает место рассвету. Снаружи курился легкий туман; в синей утренней дымке предметы в комнате начали проглядываться отчетливее.

Перебирая в голове все свои желания, Том представлял, как заберет Билла к себе, как только они выпутаются из всей этой истории, и не пустит никуда, даже если за ним явится орда Рафаэлей и подобных ему холодных светловолосых Ангелов. Он бы не позволил никому обидеть это создание, которое так старательно защищало его, которое было таким самоотверженным и добрым.

Еще Том думал о том, что ему бы больше всего на свете хотелось вернуться домой к своей группе, обнаружить друзей живыми, в своих кроватях, помириться с гнусным Георгом, прийти на встречу к Петеру и начать обговаривать их новую программу, а потом написать несколько песен, составить план. Том хотел бы сидеть в кухне по утрам, уже не втроем, а вчетвером, он хотел бы жить своей обычной жизнью — дышать воздухом, наслаждаться наступающей весной, шагая по весенним лужам рука об руку с красивым темноволосым мальчишкой с заразительной улыбкой, и не бояться, что он носит на руке какое-то ядерное оружие замедленного действия.

Амулет подозрительно молчал последние несколько часов, и это весьма беспокоило. Юный смертный смотрел в небо на исчезающую круглую луну и надеялся на то, что следующий день пройдет просто, без приключений. Они с Биллом проснутся вместе, заглянут друг другу в глаза, улыбнутся, вспомнив вчерашнюю ночь, и приятно поежатся при воспоминании. Затем позавтракают тем, что осталось от вчерашних бутербродов, если там, конечно, еще что-то есть. Выйдут посидеть на крыльцо, встретят там закат и снова пойдут спать, отдавая друг другу без остатка все, что имели, — свой жар и свою любовь.

Том не боялся теперь произносить про себя это сильное слово, оно не казалось ему диким, оно было самым правильным. Что же это еще — когда слабеют колени, когда сложно разжать свои руки и отойти, чтобы не начать скучать друг по другу через пять минут? В лице этого парня, который заботился о них обоих, Том нашел то, что пропало, как ему казалось, уже давно — свой собственный потерянный Рай. Его Ангел так идеально вписался в эту земную жизнь!

Том слушал его дыхание рядом и надеялся лишь, что Билл не станет очередной невосполнимой потерей в его жизни. Он еще не сказал ему и половины того, что грелось в его душе, и не хотел бы повторять ту же ошибку, что допустил со своими родителями.

Пальцы Ангела все еще гладили его шею, уже еле заметно, сонно.

Том слегка обернулся и легонько провел по крылу тонкого носа брюнета пальцами, переходя на подбородок и скулу. Страж Света смешно поморщился во сне. Том прижал ладонь ко рту, стараясь не засмеяться, так мило и беззащитно выглядел во сне его личный Ангел-хранитель. Эта мысль была чертовски приятная и ободряющая. Какой еще смертный мог похвастаться таким ценным даром? Том едва ощутимо коснулся губами губ Билла и снова повернулся в его объятиях. Ему тоже хотелось спать, просто он был не в силах отпустить от себя все эти бушующие и прекрасные мысли, все эти надежды.

Через некоторое время, когда веки парня налились свинцовой тяжестью, и Том почти начал отключаться, он вдруг ощутил что-то. Прислушавшись к своему организму, парень вынырнул из теплой полудремы и едва не застонал. Под утро его начала душить вполне себе прозаичная проблема, как раз такая, о которой они с Биллом говорили накануне вечером — ему приспичило в дренажную по настоятельному зову матери-природы.

Том снова попытался закрыть глаза, но чувство не проходило, наоборот, оно лишь усиливалось с каждой секундой. Том закрыл глаза, потом снова их открыл. Перевернулся. Так в туалет ему понадобилось только сильнее. Совесть моментально подсказала, что неплохо бы разбудить Ангела, но тот был вымотан физически и эмоционально, и лишить его этого чудного момента отдыха, который тот заслужил, Том не мог. Жжение в мочевом пузыре тем временем становилось все острее.

Конечно же, юный смертный помнил, о чем они с Биллом говорили, он обещал не покидать своего Хранителя и быть послушным мальчиком. Осторожно повернув голову, он изучил ситуацию. Билл уже уснул. Он был такой красивый, мягкий и беззащитный, такой мирный, лицо его разгладилось, и свет утра, проникающий с улицы, освещал эти правильные и тонкие черты. Оторвать глаза от этого существа казалось просто невозможным.